Эхо драконьих крыл - Кернер Элизабет (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Релла стояла сразу за мной; но я, получив причитающееся вознаграждение, совершенно не намерена была задерживаться. У нас с Вариеном было одно-единственное желание — убраться оттуда как можно быстрее и как можно дальше.
Вариен
Никогда не представлял себе столько гедришакримов… столько людей. Пристань так и кишела ими: они кричали, смеялись, работали, просили подаяния — огромный бурный поток человеческих душ, каждая из которых была занята чем-то своим и в то же время участвовала в общем грандиозном танце. У меня даже голова закружилась.
Мы миновали казначея и направились к общей толпе, когда Релла окликнула нас. Ланен спешила, однако остановилась и подождала, пока старуха нас нагонит.
— Куда теперь, Релла? — спросила она. — Вот ты и разбогатела — куда намереваешься отправиться?
Старушка улыбнулась; ее легкая заплечная сума покоилась на горбатой спине, а в глазах было какое-то таинственное выражение.
— Домой, я думаю, — она глядела на Ланен, и улыбка ее делалась все шире. — Только вот далековато одной-то. А вы, интересно, куда направляетесь? Ежели нам по пути, то я, возможно, поехала бы с вами, по крайней мере, какое-то время.
Когда Ланен не ответила, Релла привела меня в восторг, встав в позу, которую можно было назвать не иначе, как проявлением: уперши кулаки в бока, она переместила весь свой вес лишь на одну ногу, отчего одно бедро у нее стало выше другого, а губы ее изогнулись в выражении, какого я раньше не встречал. Вот бы еще узнать, что оно означает.
— Я направляюсь в маленькую деревушку, что в Северном королевстве. Может, ты о ней слышала, она называется Бескин.
— Что? — воскликнула Ланен. — Бескин? — глаза ее запылали восторгом. — Хейтрек! Ты знаешь. Ты когда-нибудь знала человека по имени Хейтрек, кузнеца? Это было… Ох, почти тридцать лет назад, но семейство его, возможно, все еще там.
Релла довольно ухмыльнулась.
— Никогда его не встречала, — помолчав, она заговорила вновь, и я готов был поспорить, что она произносила свою речь, смакуя каждое слово: — Но я знаю его дочь. Высокая женщина, очень похожа на тебя, и зовут ее Маран Вена.
Ланен испустила легкий вскрик, и рот у нее так и не смог закрыться. Глаза ее сияли, и на какое-то мгновение она даже онемела, охваченная изумлением, причина которого была мне совершенно непонятна.
И вдруг откуда ни возьмись из бурной людской толпы возник невысокий темноволосый человек, вставший позади Реллы. Я увидел, как в руке у него что-то блеснуло, и Релла вскрикнула от боли. Ланен тоже закричала и схватила ее, когда она стала падать; однако ей со своей стороны не было видно, что произошло. Оставив Реллу на попечение Ланен, я бросился вслед за человеком — вернее, попытался. Слишком уж много было людей вокруг. Я не мог за ним угнаться: казалось, толпа просто расступается перед ним, вновь смыкаясь за его спиной непроходимым лесом. В несколько мгновений он исчез из виду.
Я вернулся к Релле: она лежала на земле, вся в крови, и Ланен поддерживала ее голову. Старуха была тяжело ранена, хотя запаха приближающейся смерти я не почуял. Я побежал разыскивать Майкеля, даже не зная, сумеет ли он чем-то ей помочь, но понимал, что больше надеяться не на кого.
Ланен
Я уже видела раньше подобную рану, хотя у Джеми выходило куда лучше. Релла была все еще жива.
— Кто это сделал? — спросила я настойчиво.
— Хозяин Кадерана. Берис. Владыка демонов, — ответила она, прерывисто дыша. Лицо ее побледнело, и я боялась, что смерть поджидает ее совсем рядом; но она сумела вновь заговорить: — Бескин. Маран… Дай ей… свою любовь… и предупреди… — и тут, глядя мне прямо в глаза, она проговорила вполне внятно: — Отправляйся к своей матери.
Затем откинулась на спину. Я не знала, лишилась ли она чувств или умерла.
Вариен
Мы с Майкелем вернулись как можно быстрее. Он установил, что в Релле все еще теплилась жизнь, хотя и слабо; подхватив ее на руки, он велел нам следовать за ним. Он направился к общине целителей, что находилась неподалеку. Там его товарищи, уложив ее на чистый стол, принялись использовать свою силу, чтобы спасти ее. Мы могли лишь наблюдать.
Ланен была ошеломлена; она казалась беспомощной и в то же время разгневанной. Взгляд ее словно смотрел в никуда, но это продолжалось недолго. Внезапно встрепенувшись, она широко раскрыла глаза и резко повернулась ко мне.
— Идем. Они позаботятся о ней. Нам нужно уходить.
— Куда?
— Подальше отсюда, — я не шевельнулся, и тогда она крепко схватила меня за руку, и в хватке ее я почувствовал страх. — Если они найдут ее, то найдут и нас. Нам надо немедленно уходить.
Так и получилось, что в первый же день нашего пребывания в землях гедри мы вынуждены были обратиться в бегство.
Ланен
Я по сей день сожалею, что ничего не могла сделать для Реллы, даже дождаться, пока ее поставят на ноги. Но я знала, куда она собиралась направиться. И она была жива. А мешкать было нельзя.
По дороге меня посетила мысль, что те, которые пытались убить ее, возможно, ожидали, что я останусь ждать ее выздоровления и буду нести подле нее бесполезное дежурство. До сих пор не пойму, почему многие считают, что если у тебя доброе сердце, то, соответственно, слабый ум.
Мы с Вариеном купили первых приличных лошадей, которых смогли отыскать, разумеется, до хадронских скакунов им было далеко, и выехали из Корли через каких-нибудь два часа после сошествия на берег.
Мы двигались на север посуху, держась главных дорог и останавливаясь на ночь в многолюдных постоялых дворах, то и дело встречавшихся на пути; мы проводили в седле весь день, пока солнце освещало небо, а ночью поочередно бодрствовали в отведенной нам комнате. Осень готова была смениться зимой, и дни становились все короче, поэтому мы старались не слезать с коней до позднего вечера, пока последние отблески солнечных лучей не покидали небосклон, а поднимались задолго до рассвета, чтобы, наскоро позавтракав, вновь пуститься в путь.
Мы пересекали обширные равнины южной Илсы. Распаханные поля давно были лишены своего колосистого покрова и теперь простирались вокруг дикими пустошами: черная земля застыла в ожидании первых зазимков. Я находила, что окружающая местность довольно красива, — быть может, из-за того, что теперь могла взглянуть на нее и другими глазами.
Вариен
Едва я научился не падать с лошади — у меня была прекрасная наставница, — как принялся наслаждаться красотой обнаженных равнин, через которые мы держали свой путь. Меня не так интересовали горы или леса, в изобилии встречавшиеся у меня на родине, как эти поля, залитые золотистым багрянцем благотворных утренних лучей, — поля эти несли в себе труд многих рук гедри, и я был в восторге.
По крайней мере, от земель.
Во время нашего путешествия мы все больше и больше узнавали друг друга, когда находили для этого время ночью или на рассвете. И я вдруг понял, что могу сейчас дать волю и грусти, и изумлению, и страху, а в душе при этом останется много места еще для одного чувства. Я даже не думал, что такое возможно, но моя любовь к Ланен с каждым новым днем все больше росла. Все, что я о ней узнавал, я лелеял в себе: ее благородное сердце и смелая душа оставались столь же неизменными в повседневной жизни, какими я их помнил на Драконьем острове, когда дело касалось высоких вопросов и великих перемен. Лишь спустя годы я понял истину, верную и для моего народа: подлинному испытанию твоя душа подвергается лишь тогда, когда ты способен доброжелательно относиться к другим изо дня в день. Не так трудно пробудить в себе свои лучшие качества, когда от этого зависят вопросы первостепенной важности. Но очень нелегко пробуждаться с добрым сердцем каждое утро.
Пока мы ехали на север, я открывал для себя и многое другое. Невероятная чувствительность моей кожи постепенно ослабевала, одежда мне больше не казалась неудобной; теперь, чтобы почувствовать у себя на руке дуновение ветра, я должен был об этом подумать. Но происходило и многое другое, что меня волновало. Кантри за свою жизнь сочетаются, быть может, лишь дюжину раз, хотя отведенный им срок исчисляется многими столетиями. На это их толкает лишь необходимость размножения: хотя единение душ — это восхитительное чудо, однако телесное соединение само по себе сложно и, насколько я понимаю, весьма болезненно. Большого удовольствия в этом уж точно нет.
