Демон пробуждается. Сборник. Книги 1 - 19 (СИ) - Сальваторе Роберт Энтони (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
Но тут последовал новый залп. Туча дротиков, чем-то и впрямь напоминающих пчел, обрушилась на лицо и горло великана. Тот зашатался, а дротики продолжали впиваться в его тело один за другим. В конце концов поток дротиков ослабел, и великан, пошатываясь, снова двинулся вперед, все еще рассчитывая добраться до своей жертвы. Но, сделав всего пару неуверенных шагов, рухнул на землю, захлебнувшись собственной кровью.
Элбрайн, однако, этого уже не видел: он упал, потеряв сознание.
ГЛАВА 5
ИЗБРАННИК БОЖИЙ
Брат Эвелин с трудом прокручивал рукоятку; при каждом повороте дерево издавало жалобный стон. И когда только эта бадья покажется из колодца?
— Шевелись! — прикрикнул на Эвелина Квинтал, один из его бывших одноклассников, в паре с которым Эвелин теперь трудился.
Класс разделили на пары по датам рождения; Эвелин и Квинтал оказались вместе исключительно потому, что родились на одной и той же неделе, а никак не по принципу совместимости — физической или эмоциональной. Напротив. Их несхожесть буквально во всем просто бросалась в глаза. Квинтал был самым низким в классе, а Эвелин одним из самых высоких. Оба отличались крепким телосложением, но Эвелин выглядел неловким и неуклюжим, а Квинтал — мускулистым, атлетически сложенным.
По темпераменту они тоже заметно различались: Эвелин спокойный, выдержанный, а Квинтала магистр Сигертон, их классный наставник, не без оснований частенько называл «фейерверком».
— Ну, скоро, наконец? — спросил Квинтал.
Эвелин сделал глубокий вдох и принялся вертеть ручку быстрее.
Квинтал недовольно фыркнул; он-то уж точно к этому времени достал бы бадью, и они оба отправились бы обедать. Но сейчас была очередь Эвелина, и наставники строго следили, чтобы все делалось как положено. Если бы, к примеру, Квинтал попытался помочь товарищу, не исключено, что оба остались бы без обеда.
— Какой он нетерпеливый, — заметил магистр Джоджонах.
Это был дородный мужчина лет пятидесяти, с мягкими карими глазами и густыми каштановыми волосами без малейших признаков седины. Кожа у него была смуглая и гладкая, если не считать «смешливых» морщинок у кончиков глаз.
— Фейерверк, что ты хочешь, — откликнулся магистр Сигертон, высокий, угловатый и худой, хотя и широкоплечий. Внешность соответствовала его рангу классного наставника: держать в строгости новообращенных братьев было его обязанностью. Вытянутое «ястребиное» лицо с резкими чертами, глаза — маленькие и темные, они становились еще уже, когда он угрожающе прищуривался, глядя на своих учеников. — Квинтал — человек страстный, — добавил он скорее с восхищением, чем с осуждением.
Джоджонах с любопытством посмотрел на своего собрата. Они находились в одном из верхних помещений — длинной, узкой комнате, откуда с одной стороны открывался вид на океан, а с другой — на двор аббатства. Все двадцать четыре недавно посвященных брата — один новичок отсутствовал по болезни — трудились во дворе, выполняя свои задания, но внимание магистров было приковано к Эвелину и Квинталу, наиболее многообещающим из всех.
— Эвелин — лучший в этом классе, — заметил Джоджонах, в основном ради того, чтобы посмотреть, как среагирует Сигертон. Тот лишь неопределенно пожал плечами. — Многие считают, что он лучший среди всех выпусков последних лет.
Это соответствовало действительности; удивительная самоотверженность Эвелина уже стала в Санта-Мир-Абель притчей во языцех. Однако в ответ последовало лишь еще одно пожатие плечами.
— В нем нет настоящей страсти, — в конце концов откликнулся Сигертон.
— Может, отсутствие человеческих страстей свидетельствует о его близости к Богу? — Джоджонах решил, что ему все-таки удалось заставить Сигертона высказаться.
— А может, о том, что он уже мертв, — сухо ответил его собеседник и вперил в Джоджонаха пристальный взгляд.
Джоджонах не отвел своего взгляда. Ни для кого не было секретом, что Сигертон благоволит Квинталу, выделяя его среди других новичков, но столь нелестный отзыв об Эвелине — которому отдавали предпочтение все другие магистры, в том числе и сам аббат отец Маркворт, — удивил его.
— Сегодня пришло известие о смерти его матери, — как бы между прочим заметил Сигертон.
Джоджонах перевел взгляд на Эвелина, у которого был такой вид, словно ничего не произошло.
— Ты сказал ему?
— Нет пока.
— Почему? Какую ужасную игру ты ведешь с ним?
Сигертон уже в который раз пожал плечами.
— Думаешь, его это взволнует? Он наверняка скажет, что теперь она с Богом и, следовательно, счастлива; и тут же забудет о ней.
— Ты ставишь под сомнение искренность его веры? — на этот раз голос Джрджонаха прозвучал почти резко.
— Я презираю его за бесчеловечность, — ответил Сигертон. — Мать умерла, а ему и дела нет. Брат Эвелин так горделиво отделился от остальных стеной своей веры, что ничто не в состоянии вывести его из равновесия.
— Это торжество веры.
— Это пустая растрата жизни, — возразил Сигертон и высунулся из окна. — Брат Квинтал! — позвал он. Оба новичка прекратили работать и посмотрели вверх. — Иди обедать. А ты, брат Эвелин, поднимись ко мне… нет, в комнату магистра Джоджонаха, — он отошел от окна и снова обратился к Джоджонаху. — Давай посмотрим, есть ли у нашего юного героя сердце, — холодно добавил он и направился к лестнице.
Джоджонах проводил его взглядом, задаваясь вопросом, кто из этих двоих, Эвелин или Сигертон, на самом деле лишен сердца.
— Это недостойно — так использовать его утрату, — сказал Джоджонах, догнав Сигертона тремя этажами ниже.
— Сообщить-то ему все равно нужно, — ответил Сигертон. — Почему бы не воспользоваться случаем, чтобы лишний раз оценить человека, которому, не исключено, вскоре будет оказано очень высокое доверие?
Джоджонах схватил Сигертона за плечо, остановив его посреди лестничного марша.
— Эвелин потратил восемь лет жизни, доказывая, что он достоин доверия. Все эти годы он находился под постоянным негласным присмотром. Что еще от него требуется, Сигертон?
— Доказать, что он человек. Доказать, что он способен чувствовать. Истинная духовность выше благочестия, друг мой. Существуют такие вещи, как эмоции — гнев, страсть, — и они являются естественной частью человеческой натуры.
— Восемь лет, — настаивал Джоджонах.
— Может быть, в следующем классе…
— Слишком поздно, — перебил Сигертона Джоджонах. — Собирателей следует отобрать в этом классе или в одном из трех предыдущих. И среди всех этих ста человек нет другого столь же многообещающего, как Эвелин Десбрис.
Джоджонах устремил на своего собеседника долгий внимательный взгляд. Сигертон понимал, что Джоджонах прав, но, казалось, никак не мог «переварить» эту истину. Его возражения, конечно, имели смысл, но они меркли в свете стоящей перед аббатством необходимости сделать выбор. И, несмотря на всю весомость его аргументов, слишком нетерпимая, открыто неприязненная позиция Сигертона по отношению к Эвелину казалась, мягко говоря, неуместной.
— Слушай, мой дорогой Сигертон, — внезапно сообразил Джоджонах. — А ведь ты ему завидуешь! — Сигертон проворчал что-то нечленораздельное и зашагал дальше. — Нам не повезло родиться между Явлениями, — Джоджонах искренне сочувствовал Сигертону. — Но долг превыше всего. Признай — брат Эвелин лучший среди всех.
Эти слова обожгли Сигертона как огнем. Он остановился, наклонил голову и закрыл глаза, вызвав в воображении образ молодого Эвелина. Всегда или работает, или молится; сила это или слабость? То был отнюдь не праздный вопрос. Существовали чисто прагматические проблемы; в частности, магия могла оказаться несовместимой с человеком столь высокой набожности, верящим, что он знает, ему ведом промысел Божий.
— Аббат Маркворт очень высокого мнения об этом молодом человеке, — добавил Джоджонах.
Да, это так. Сигертон знал, что ему не одержать верх в дебатах относительно того, будет Эвелин одним из Собирателей или нет. Однако место второго Собирателя еще не занято. И Сигертон решил приложить все усилия, чтобы оно досталось человеку, более подходящему для этой роли. Такому, как Квинтал, хотя бы; вот юноша, полный огня, полный жизни. И лучше поддающийся управлению — именно благодаря этим своим мирским вожделениям.
