Раскрыть ладони - Иванова Вероника Евгеньевна (список книг .txt) 📗
– Хорошо, не буду больше заводить такие разговоры.
– Ну, если ты серьезно настроен, почему бы и нет? – Харти пожал плечами, неприятно напомнив телодвижения жука-соломняка.
Сколько помню, парень всегда был нескладным. В детстве слишком тощий и угловатый, в юности голенастый, во взрослом возрасте – иссушенный. Всего двадцать семь лет, а выглядит чуть ли не вдвое старше. И к простым лекарям ходил, и к магам, но все только разводили руками. Мол, ничего не поправишь, слабое здоровье досталось по наследству. Я мог бы чуть улучшить положение приятеля детства, но когда увидел в тусклых, слегка выкаченных глазах неприкрытую зависть, отбросил все мысли о предложении помощи. Потому что не понимаю, чему во мне можно завидовать. Внешности? Глупо. Не так уж я и красив. И красивее встречаются. Сильному телу? Это правда, болею редко, но есть недуг, который не вытравишь никакими снадобьями, зельями и чарами. По крайней мере, лекарь, умелый и опытный, старый друг моего отца, честно признался в своем бессилии. И Харти мне еще завидует? Вот дурак…
– Я не настроен. Просто все надоело.
– А-а-а… – протянул он, делая вид, что понял причину моего раздражения.
– Много на сегодня надо сделать?
– Не больше, чем обычно. А почему спрашиваешь?
– У меня готово только две дюжины.
Потому что часть беглянок вернуть в «шкатулку» не удалось, успели удрать в открытое окно. Или впитались в чердачную утварь, стены, крышу и все прочее. А мне ведь еще требовалось поработать над оружием, так что пришлось урезать заказ купчихи до последнего возможного предела.
– Ничего, хватит, привезли всего десяток.
– Это хорошо… Начнем?
Харти распахнул дверь в торговую комнату и насмешливым жестом пригласил меня пройти вперед.
С первым же шагом через порог фитильки светильников, развешанных по стенам, вспыхнули ярко-желтыми огоньками, и глаза на мгновение ослепли от тысяч бликов, отраженных прозрачными, полупрозрачными и искусно разрисованными гранями хрусталя. Он был повсюду: изящные подвески для нежных женских ушей и шеек, роскошные бокалы всех возможных размеров – для руки от детской до великанской, подсвечники, шкатулочки, статуэтки, изображающие все, начиная от зверюшек и заканчивая ликами богов… В Саэнне любят хрусталь и покупают, охотно переплачивая втрое от исходной цены. А моя задача – делать так, чтобы ни один предмет, выставленный в лавке, не покинул ее пределов без оплаты.
Хотя вру, основное сделано до меня и за меня. Небольшая печатка с изображением птицы – мне видится, что это курица, Карин утверждает, что орел, – вот и все приспособления. Маг, которому было поручено придумать способ защиты от воров, думал недолго и не слишком хорошо, стряпая заклинание, зато обеспечил меня невеликим, но постоянным доходом. Потому что печатка только задавала контур заклинания, а для его воплощения требовалась определенная заготовка.
– И где новинки?
– Вот. Только осторожно, они хрупкие до ужаса!
Да уж, хрупкие, вижу. И как стеклодувам удается делать такие тоненькие стенки? Кажется, что ничего и нет, один воздух, лишь еле заметно мерцающий мелкими пылинками. Красиво. А если в такой светильник поместить феечку, и вовсе глаз будет не оторвать… Впрочем, все эти красоты не для меня. Слишком дорого. Мое дело – работать, а не любоваться.
Мягкие бока «бусинки» послушно расплющились в пальцах, превращающих шарик в лепешку, прилепились к основанию хрустального сосуда и приняли в себя оттиск печатки, а я, в который уже раз, но с прежним удовольствием отметил изменение ощущений. Только что ниточки заклинания были едва теплыми и совершенно гладкими, а теперь набрякли горячими и колючими узелками… Хорошо тем, кто способен это видеть! Наверное, красиво. Я могу всего лишь потрогать. Погладить. Щелкнуть пальцами… Мало? Да. Но мне хватает.
Откуда-то из коридора донесся странный звук, похожий на стон. Приглушенный, но отчаянный и четко отдающий болью.
– Кошку завели, что ли?
Харти, одновременно со мной проводящий опись поступивших в лавку товаров, недоуменно поднял взгляд от бумаг:
– Какую еще кошку?
– А кто там воет?
– Где?
– Сам послушай!
Он дождался повторения звука и скучно махнул рукой:
– А, это хозяйкин гость. Болеет он.
– Что за болезнь, если так стонет?
– Да вроде ухо застудил… – неопределенно ответил Харти, возвращаясь к своим делам.
Ухо? Плохо. Если вовремя не вылечить, можно и слуха лишиться, и разума. От боли.
– А что лекаря не позвали?
– Почему не позвали? Позвали. Только сам знаешь, как они не любят торопиться… Цену себе набивают.
Это верно, чем дольше человек помучается, тем благодарнее будет исцелившему… Так думают лекари, а у меня другое мнение: обезумевший от страданий скорее прибьет припозднившегося целителя, нежели от всей души поблагодарит. К тому же…
– Ты куда?
– Посмотрю, в чем дело.
– А-а-а… Как хочешь.
Источник стонов обнаружился быстро – на нижней ступеньке лестницы, сжавшись в комок и обхватив голову руками так сильно, словно собирался раздавить, сидел юноша. Хм, одет добротно, почти богато, но не по-здешнему. Гость, говорите? Больше похоже, что сынок какого-то из подельников Карин за пределами Саэнны. Наверное, пока ехал в карете, его и просквозило. Не мое дело, конечно, не стоит вмешиваться, но все же… Не могу пройти мимо. С болью у меня давние счеты.
– Давно болит?
– Ммм?..
Взглянувшие на меня мокрые от слез глаза оказались нежно-серыми, как жемчужинки.
– Час, два?
– С вечера еще… – выдавил несчастный сквозь зубы.
– Надо было сразу посылать за лекарем.
– Думали, само успокоится.
Разумеется, думали. А еще жалко было деньги тратить. Знаю я этих купцов: удавятся за каждую монету.
– Не надо было ждать. Но ничего, дело поправимое.
– Вы… можете вылечить?
Не хочется обнадеживать. А я и не буду!
– Я попробую снять боль. Так быстро, как только смогу. Но к лекарю все равно нужно будет обратиться. Согласны?
Он не ответил, но слов и не требовалось, глаза молили о помощи так отчаянно, что их крик почти оглушал.
Я присел на корточки рядом с юношей и осторожно заменил его ладонь, накрывавшую больное ухо, своей. Так, что у нас тут? Обычное воспаление, это мы на два счета поправим. Конечно, целиком изъять недуг не смогу, но болеть будет гораздо меньше. А может быть, и вовсе перестанет.
Человек похож на куклу, сплетенную из соломы, каждая частичка живой плоти пронизана ниточками, полыми травинками, по которым течет Сила. На ощупь они шершавые, как грубо спряденная шерсть, но такие же теплые и уютные, пока не начинается беспорядок и кончики соломинок не выбиваются наружу, раскаленными остриями вспарывая тело. Я могу вернуть их обратно, хотя бы ненадолго пригладить, успокоить, заправить в пучки…
Хорошо было бы уметь добираться до истоков, но мои руки не настолько чувствительны. Все-таки отцу надо было брать в жены другую женщину, глядишь, родился бы ребенок с полноценным Даром, а не с тем огрызком, что имеется у меня. Я бы понял. Постарался бы понять. Но отец почему-то не захотел обзаводиться нормальным наследником. Слишком любил супругу? А может быть, не хотел искать другого добра, когда под боком одно уже имеется? Ответа на этот вопрос я никогда не узнаю. Но сам приложу все силы, чтобы имя Нивьери не затерялось в людской памяти. И мой наследник станет сильным магом! Осталось найти только две вещи: женщину и деньги.
– Потерпите еще чуть-чуть, пожалуйста!
Он еле заметно кивнул, боясь разрушить волшебство прикосновения. Представляю, что именно чувствует юноша: тепло осеннего солнца, согревающее, но не способное обжечь, мягкое, чуть влажное, постепенно растекающееся по коже и под ней, растворяющее в себе боль без остатка… Да, примерно так Келли описала свои впечатления, когда я разминал уставшие мышцы моей любимой. Любимой… Все, хватит вспоминать. Ей будет лучше без меня, верно? Кто бы сомневался! И мне будет лучше. Без ее жалости.
