Правила эксплуатации ведьмы (СИ) - Зингер Татьяна (читать полную версию книги .txt) 📗
Праздник ощущался в каждом движении. Невдалеке вовсю гудел базар, исходил сладкий
запах печеных яблок. Одурманивающе пахло заморской пряностью — корицей. Рот
наполнился слюной. Я пропустила половину размеренной речи Всемила и очнулась только
тогда, когда он спросил:
— Ты планируешь остаться в Капитске или в скором времени уедешь из нашего захолустья?
— Ты преуменьшаешь значение города, — любезно не согласилась я.
— Давай обойдемся без лести. Я и сам знаю, что город — дыра, которую мне оставили
родители. Те меньше всего хотели барахтаться в сточной канаве. А ты — наверное, единственное яркое пятно всей нашей глуши.
Яркое пятно покрылось пунцовым румянцем. Кроме того, свершилось долгожданное: юбка, повинуясь очередному порыву ветра, взлетела вверх, оголив ноги практически полностью.
Всемил аккуратно помог мне выпутаться из платья, ни единым жестом не выказывая
усмешки или восхищения. Мог хотя бы присвистнуть.
— У тебя наверняка есть мечты? — В голосе вопроса не звучало, но фраза была поставлена
именно вопросительным образом.
— Да как тебе сказать…
Моей единственной грезой было сбежать от болотной ведьмы. Я сбежала… всё, мечты
кончились.
— В конце концов, тебе необходим жених, а разве у нас найдется достойный?
Так тут не в достойности дело. Женихи ломятся в мои незапертые двери с поразительной
частотой — один разбойник-варрен в два десятка лет. Мне кажется, это — самая большая
проблема на пути к замужеству. Исключая то, что я жутко не хочу связывать себя
какими-либо узами.
Да и вообще, как можно познакомиться с «тем самым» мужчиной, если встречаются только
вылизанные до блеска князья да устрашающие варрены-малолетки?
— Я не особо искала.
Носок сапога стеснительно расковырял в песке целую яму.
—Знаешь, Лада, ты — невероятная женщина. И мне бы не хотелось, чтобы город потерял
незаменимую чародейку. Да и просто красавицу. — Князь лукаво подмигнул. — Я готов
сделать всё, чтобы ты осталась.
Его ладонь легонько коснулась моих пальцев, а у меня кончились любые колкости. Или у
меня завышенная самооценка, или только что нагрянул первый из предполагаемых женихов.
Несчастный.
Монета, равная сорока серебрянцам.
Пункт восьмой. Не просите у неё помощи
«Любой бескорыстный поступок имеет цену».
Народная истина.
До рыночной площади я доплелась нескоро. Вначале были долгие душевные беседы со
Всемилом о прекрасной, смешливой девушке, которая покорила сердце светловолосого князя
с первого взгляда (я так и не поняла, кого он имел в виду). Затем меня отловила бабушка, кричащая о великой заразе, поразившей немолодое тело. У неё вскочил прыщик на носу. Но
бабулька так страшилась отправления в иной, более гостеприимный мир, что убеждала
провести над ней обряд изгнания нечистой силы.
Знала бы она, кого возвела в храмослужителя, очищающего от нечестивого. Словно
попросить голодного волка охранять стадо аппетитных овец от его же собратьев. И волк бы
мило кивал, скалился, облизывался и клятвенно обещал не подпускать к отаре никого
хвостатого.
На базаре я приобрела парочку бесполезных браслетов. Громоздких и звенящих при
движениях. Сама не поняла, зачем взяла. Увы, женщина тем и прекрасна, что покупает не
из-за необходимости, а вопреки любой нужде. Можно голодать неделями, перебиваясь с
непитательной воды на более вкусную, подсоленную, но зато потом, изрядно похудев, влезть
в платье искусной работы заморских мастериц. А после ни разу не надеть его, ибо некуда, незачем, да и под цвет глаз не подходит.
Невдалеке от дома мне посчастливилось встретиться с уже знакомым розовощеким
мальчиком, рвущимся на починку моего жилища. Пригласить его, что ли, в помощники
озлобленному варрену? Парочка получится колоритная. Жаль, не показать никому.
— Милая Ладислава, — паренек упал предо мной на одно колено, — не откажите ли вы мне
в просьбе?
— Не откажу, — согласилась я, потому как вид у мальчишки был встревоженным до
невозможности.
— Подарите же прядь ваших волос, о, милейшая!
И он достал из-за пазухи столовый ножик.
Разве над моей головой висит табличка: «Здесь любят ненормальных»?
— Зачем тебе?!
— Я буду нюхать ее в часы раздумий тяжких… О нераздельной любви.
— Прядь? — уныло повторила я.
— Именно! — Парень приблизился вплотную.
— С легкостью. — Голос смягчился. — Но с одним условием.
Юноша задергал подбородком в полнейшем согласии с любым словом возлюбленной.
— Можно нож? — он безропотно протянул оружие. — Выставляй руки.
Я любовно погладила лезвие, а паренек с меньшей уверенностью вытянул пухлые ладони.
— Какого мизинца не жалко? — Глаз прицелился к пальцам.
— Ч-что?
— Я тебе — прядь. Ты мне — мизинец. Я тоже буду его нюхать… В часы раздумий.
Мальчик сбежал быстрее, чем я скорчила плотоядный оскал. Стараешься ради
неблагодарных поклонников, а они жалеют какой-то палец. Между прочим, ненужный.
Родное жилище поприветствовало меня распахнутыми окнами. Одним боком оно
рассматривало стоящее невдалеке родовое гнездо князя. Вторым и спиной — натыканные
линией жилые домишки да торговые лавки. Передом — прямую, как стрела, дорожку к
площади. Удачное расположение, но бесполезное для меня. Я слишком ленива и для походов
за товарами, и для прогулок, и для охмурения князя.
Щебетали пташки. Особенно усиленно изображал щебет Кот, сидящий у дуба и зазывающий
пернатый обед на огонек.
— Здравствуй, разбойник, — я потеребила кота по шерстке.
Внутри было до неприличия тихо. Лис, по всей видимости, затаился где-то с молотком
наперевес.
— Ау! — Заливистый крик разнесся по сеням.
— Ась? — высунулся из кухоньки запыленный и недовольный варрен.
— Тебя искала.
— Нашла? — он сощурил черные глаза до крохотных щелочек.
Я повела плечами. Рядом с мальчишкой конечности сковывало от неудобства. Честное слово, даже мертвяки не вызывали во мне такой напряженности.
Лис взял меня под локоть и повел к разломанной начисто ступеньке. То ли он не понял
просьбы «починить ее», то ли починка в его понимании — выломанные доски да торчащие
гвозди. А что, достойное решение: никогда не подломится то, чего нет.
— Э… — глубокомысленно изрекла я.
— Не узнаешь? — юноша указал на образовавшуюся нишу.
Я заглянула туда. Под ступенькой скрывался небольшой тайник, наполненный чьими-то
костями (судя по лежащему рядом черепу — кошачьими), пучком прутиков и кусочком
ткани, пропитанной давно засохшей кровью.
— Откуда это всё?
— Значит, не твои вещички?
— Я таким не занимаюсь.
Ну, если быть точным: занималась до недавнего времени.
— Получается, некто облюбовал дом под черную волшбу, — подытожил Лис, подозрительно
рассматривая одну кость на свету.
— Ты разбираешься в чарах?
— Немного, — протянул юноша. — Могу предположить, чего не хватает, чтобы человеку, который поселится здесь, стало очень-очень нехорошо.
Я и сама знала. Подобные ритуалы основываются на двух принципах: близость
зачарованных предметов к жертве и любая вещь, принадлежащая ей. Будь то клок одежды, ноготь, прядь волос.
Прядь?!
Кажется, отыскался малолетний ведьмак. Он ко мне рвался чуть ли не ежедневно. «Починить
что-нибудь сломанное». Ага. Теперь он у меня попляшет. Я у него не мизинец откромсаю, а
голову. За ненадобностью.
— Выбросишь эту гадость? — Лицо скривилось, а Лис покорно смел кости вместе с прочей
дрянью в кулак.
Мне неожиданно стало жаль темноволосого парнишку. Грязный, уставший, не выспавшийся.
— Лис, — окликнула я его. — Хочешь помыться? С обратной стороны двора калиток нет, щели в заборе заделаны. Тебя не найдут, а воды я принесу.
