Мои посмертные приключения - Вознесенская Юлия Николаевна (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
И тогда я решила сделать то, чего не делала ни разу в своей жизни – перекреститься. Сложив пальцы правой руки горсточкой, я хотела поднести их ко лбу, но рука мне не повиновалась. Тогда я поддержала левой рукой правую под локоть и усилиями обеих рук кое-как донесла пальцы до середины лба, а потом опустила их на середину живота. Поднять правую руку к правому плечу было еще тяжело, но перенести ее к левому стало уже не так трудно, – и я это сделала! Мне удалось перекреститься!
Стены цилиндра полыхнули темно-красным и раздвинулись, над моей головой появился серый круг неба. Я задрала голову и, продолжая безостановочно креститься, вопила без передышки: «Божия Матерь, спаси меня, спаси, спаси!..»
Не знаю, сколько я так кричала, боясь умолкнуть хотя бы на миг. Вдруг страшное кольцо начало вращаться вокруг меня, издавая жуткий вой, нарастающий по мере ускорения. Эти звуки не только заглушали мой голос, они проникали в меня и причиняли сильнейшую боль. И все равно я продолжала кричать, совсем не слыша себя, и креститься от страха уже обеими руками. Мне казалось, что прошли часы с тех пор, как я начала кричать свою молитву…
И вдруг откуда-то очень издалека до меня донесся один долгий и чистый звук, всего одна нота, пропетая чьим-то неведомым прекрасным голосом.
Тотчас бесовский вой умолк, а вращающийся цилиндр их тел остановился и начал таять, рассыпаясь на отдельных тварей. Через мгновение чудный голос зазвучал снова, и я с облегчением увидела, что бесы начали удаляться и поодиночке таять в тумане. Затем голос умолк вдали.
Я не успела оглянуться, как рядом со мной оказались Дед и Хранитель.
– Умница моя! – воскликнул Дед, прижимая меня к груди. Его лицо было залито слезами.
– Ты молился за меня, Дед? – спросила я.
– Как мало за кого приходилось молиться. Ты поняла, что твоя гордыня чуть не погубила тебя?
– Не надо ее сейчас мучить, – сказал Хранитель, – спаслась, и ладно.
– Не спаслась, а спасена Божьей Матерью, – поправил Дед.
– Велика Ее милость к бедным людям! – воскликнул Ангел и перекрестился. Я внимательно смотрела, как это правильно делается: а вдруг еще пригодится?
– Больше нам не грозят нападения бесов? – с надеждой спросила я. – Есть еще мытарства впереди?
– Достаточно. И ни одна душа их не ми нует, пока не пройдет все от первого до последнего, – если по пути не будет низринута в ад. Только святые пролетают их насквозь. А мы прошли лишь половину, – сказал Дед. – Нам еще предстоит сражаться с бесами.
Он оказался прав. Не успела я отойти от пережитого ужаса, как на нас снова накинулись бесы, обвиняя меня в грехах гнева, ярости, злопамятства. Но тут они недобрали на меня криминала, поскольку при жизни я была особа в высшей степени легкомысленная, легко прощала обиды и скоро их забывала, а чувство юмора помогало мне во всех ссорах видеть прежде всего свою собственную вину.
Очень помог мне при этом Ангел-Хранитель: он предъявил им целый ворох какихто чепуховых «добрых дел», вроде получки, отданной семье скончавшегося сослуживца, или последнего рубля, который я сунула какому-то нищему. Как ни странно, такие мелочи здесь котировались. Помогло мне даже прощение грехов моего благоверного, – не разводиться же мне было! – Ангел назвал это чуть ли не смирением.
Потом мне приказали вспомнить имена людей, обидевших меня, но я думала-думала, а потом махнула рукой – не помню, да и все, и делайте со мной что хотите! Тут-то нас и пропустили.
А вот о том, что ожидало меня на следующем мытарстве, мне страшно вспомнить и по сей день.
– Впереди мытарство убийства, – объявил Ангел.
– Проскочим, – уверила я его, окрылен ная минувшими успехами. – Ей-ей, никого в жизни не убивала, не считая мух и кома ров.
– Могут и мух занести на твой счет, не шути с этим: случалось и такое, – нахмурил ся Дед. – За ней и вправду ничего нет? – спро сил он Ангела.
– Есть! – коротко ответил Хранитель.
Дед укоризненно взглянул на меня и взялся правой рукой за свой крест.
Навстречу нам уже выплывало очередное смрадное облако. Мрачно ухмыляющиеся бесы были обряжены в карикатурные врачебные халаты и окровавленные клеенчатые передники.
– Обвиняется в убийстве сына Александра и двух дочерей, Татьяны и Анастасии! – торжественно произнес главный бес и поднял вверх окровавленные лапы.
– Что за чушь! – завопила я. – У меня никогда не было детей!
Я не стала им объяснять, что в восемнадцать лет я сделала аборт от такого же сопливого любовника и с тех пор больше не могла иметь детей.
– Александра мы тебе сейчас представим, а Татьяна с Анастасией должны были появиться по замыслу твоего Хозяина, но ты распорядилась по-своему.
Бесы в окровавленных халатах вырвали меня из рук Ангела и Деда и поволокли кудато по туманным коридорам, глумливо приговаривая: «Сейчас сыночка увидишь, любящая мамочка! То-то обрадуешься!».
Мы оказались в большом зале с кафельными стенами и круглым бетонным бассейном посередине. Из него поднимался пар и струился сладковатый тошнотворный запах.
Я не могу и не стану описывать того ужаса, что открылся моим глазам, когда бесы подтащили меня к краю бассейна и заставили туда заглянуть.
Когда я очнулась, я увидела над собой лицо Деда. Хранитель молча стоял рядом.
– Придется еще потерпеть, Аннушка, – шепнул Дед.
Да, это было еще не все.
– Позвольте пригласить вас, мадам, на просмотр вашей несостоявшейся жизни! – глумливо произнес бес и взмахнул окровав ленной лапой.
Перед нами возник белый экран, а на нем – красивый старинный дом на Измайловском проспекте в Питере. Когда-то это был Кадетский корпус, в котором учился Лермонтов, а при советском режиме в нем открыли родильный дом с абортарием. Изображение приблизилось, и я увидела молоденькую испуганную женщину, почти девочку, жавшуюся к женщине постарше. Да, помнится, мама провожала меня на аборт. Тогда я взяла себя в руки, решительно поднялась по ступеням и вошла в широко распахнутые двери.
Но в этом фильме все было совсем не так.
«Я не стану убивать своего ребенка!» – крикнула девушка, которая была я, и бросилась прочь от страшного особняка. Мама, причитая и плача, бежала за мной: «Ты загубишь свою жизнь! Опомнись, доченька! Чуть-чуть потерпеть – и ты свободна…» – но я упрямо шла прочь.
И вот на экране потекла совсем другая моя жизнь. У меня родился мальчик. Я назвала его Александром. Мой безответственный любовник вдруг обрадовался ему и взялся за ум. Мы поженились, закончили оба педагогический институт и поехали по распределению преподавать в провинциальной школеинтернате. В каком-то тихом городке на берегу большой реки у нас был уютный дом с садом и огородом, с котом и собакой. Мы жили спокойно и счастливо, у нас родились еще две девочки-погодки, Танечка и Настенька. Сын Саша вырос, уверовал в Бога и стал священником, отцом Александром. В этой другой жизни мама жила с нами и нянчила вначале моих детей, а потом и внуков: Саша женился на милой спокойной девушке, у них появилось четверо детей, два мальчика и две девочки. Постепенно мы все, включая маму, стали верующими под влиянием Сашеньки.
Мама была здорова.
Фильм остановился на кадре, где вся семья пьет вечерний чай за большим круглым столом, а за нами на стене висит отрывной календарь и на нем дата: 21 июля 1990 года – день моей смерти в реальной жизни.
– Продолжение не следует! – издевательски объявил бес. Если бы в моей полу прозрачной груди билось живое сердце, оно бы разорвалось от отчаяния и безнадежных сожалений о загубленной жизни, вернее – многих жизней. О Господи, и это у нас называлось «немножко потерпеть и освободить ся»!
– Она достаточно наказана, – сказал Хранитель. – Ты видишь ее слезы.
– Ад слезам не верит! – захохотал бес. – Да и плачет она о себе, сама себя жалеет, бедненькую…
– Неправда, – вступился и Дед, – она всю жизнь раскаивалась в содеянном.
