Звирьмариллион - Свиридов Алексей Викторович (читаемые книги читать .TXT) 📗

И кстати о Дориате. Сестра Финарфина Галадриэль торчала там почти безвылазно, ибо был у Тингола родич Селебэрн, красивый и не очень умный – а для Галадриэлевых планов такой муж годился лучше некуда. Слово за слово, Мелиан вытянула у нее подлинную историю нольдора, включая и клятву, и резню, и милое напутствие Мандоса. Мелиан рассказала мужу, Тингол не сказал больше никому, но не прошло и года, как весь синдар знал об этом в три раза больше, чем произошло на самом деле. Теперь Тингол уже не мог закрывать глаза на прошлое союзников, но в то же время и не хотел с ними рвать окончательно. Поэтому он ограничился мерами чисто внешнего характера: устроил при свидетелях скандал первым подвернувшимся под руку Финарфинычам и запретил нольдорский язык. Однако Галадриэли со двора не прогнал, а обруганным братьям намекнул, что, дескать, я скоро успокоюсь, и все будет нормально.

Вместе с Тургоном жила в Гондолине его сестра Аредель Ар-Фейниэль, белая леди нольдора, и вздумалось ей однажды в лесу погуляти. Ее понять можно, ибо в Гондолине она просидела безвылазно двести лет. Тургон ответил:

– Иди уж. Правда из-за этого мой город погибнет, но он и так когда-нибудь погибнет. И, кстати, Фингона найдешь, посмотришь, как он там поживает.

– Еще чего! – ответила Аредель. – Куда хочу, туда и иду, и не нужны мне всякие Фингоны.

Они так и не договорились. Охрана получила команду при первой возможности тащить Аредель на север, и она, из чувства противоречия, повернула на юг, в самые опасные дебри. Возникло сложное положение, из которого охранники умело вышли. Вернувшись в Гондолин, они рассказали об ужасах и страхах южной земли, и про то, как Аредель напилась из отравленного источника, провалилась в пропасть, а потом заблудилась в лесу.

Аредель же после напрасных поисков спутников продолжала прогулку, и, наконец, добралась до земель своих родственников Колегорна и Куруфина, у которого был скверный характер. Там она снова пошла в лес, и заново там заблудилась.

В том лесу жил да был Эол Темный Эльф, который в свое время не поладил с Мелиан и не поселился в Дориате. Он постоянно якшался с гномами, и в конце концов про него начали ходить слухи, что он и не эльф вовсе, а метис-полукровка чуть ли не с орком, тем более, что он до дрожи не любил солнечный свет. Эол привел Аредель к себе домой и …… (фрагмент опущен). Поначалу ей это понравилось, но долгая жизнь в качестве внебрачной жены для внутреннего пользования ее отнюдь не прельщала. Поэтому сына Маэглина Аредель с самого раннего детства настраивала на то, что он будет жить среди нольдора. Папа Эол, когда узнал об этом, был вне себя, и запретил говорить об этом. Маэглин, как послушный сын, говорить пререстал, но в одно прекрасное утро, вернувшийся из гостей Эол нашел дома приятную чистоту на кухне и маленькую записку: «Ушла навсегда, прости и прощай. Завтрак в холодильнике.»

Эол взвыл в голос и бросился в погоню, не обращая внимания даже на то, что стоял солнечный день. Но нехватка опыта дневной жизни сказалась – Эол был схвачен и приведен к Куруфину, тому, у которого был скверный характер.

– Смотрите, кто пришел! – издевался Куруфин. – Такие эльфы, и без охраны. Какого ты тут бродишь, может потерял что? Так я найду, лишь бы тебя с глаз долой сплавить.

Эол замялся – ему совсем не хотелось посвящать кого-то в свои личные дела, и он придумал свою версию:

– Моя жена к тебе в гости собралась, ну и я тоже вот…

– Кого обмануть хочешь, а? Если б они с тобою на хвосте заявились, то я и разговаривать бы не стал с такой компашкой. Но она от тебя сбежала, и как мужик мужика я тебя понимаю. Езжай и разбирайся с этим делом, и чем скорей, тем лучше.

– Ладно, ладно, – ответил Эол, залезая на коня, – я тебе, родственничек, это припомню.

– Крути педали, пока не дали, – сказал хмуро Куруфин, – жалко, что я тебя прямо сейчас убить не могу, этикет не позволяет.

Эол не стал затягивать прощание, и убрался вне себя от злости.

Аредель же с Маэглином, совершенно позабыв о необходимой конспирации, добрались до Гондолина и явились Тургону, который был очень рад. Правда, радость его омрачилась, когда следом за сестрою с сыном к нему приволокли нечто сутулое и мрачное – это Эол попался на подходах к городу.

Тургон был в очень хорошем настроении, и предложил Эолу остаться жить в Гондолине, просто так, безо всяких. Эол же держался угрюмо и нагло, требовал отдать сына взад, а когда разговор пошел на обострение, вытащил отравленный дротик и кинул его в Маэглина по принципу «ни себе, ни людям». Сына своим телом заслонила Аредель, дротик воткнулся в нее, и очень хорошее настроение у Тургона сменилось очень плохим. Эола сбросили в пропасть, но перед смертью он проклял Маэглина, и предсказал ему много неприятностей. Неприятности начались сразу же – Тургонова дочка Идриль, на которую Маэглин поглядывал с интересом, теперь не желала иметь ничего общего с «этим проклятым», и Маэглин с горя стал искусным мастером, смелым воином и мудрым советником.

Люди пришли на запад.

Все было хорошо в Белерианде, если не считать, конечно, мелких усобиц среди людей, провокаций Моргота и грызни среди эльфов. Фингольфину это начало казаться подозрительным, и захотелось ему вновь повоевать по-настоящему. Тем более, что песни менестрелей, в двести первый раз перессказывающих историю того, как король в Ангбанд стучался, уже не вызывали в народе того воодушевления, что раньше. Но эту идею никто не поддержал, считая, что война – дело ненадежное, на ней, кроме всего прочего, ведь и убить могут. Таким образом, несмотря на старания великодушного Фингольфина, мирный период протянулся еще лишних пятьдесят лет. Но потом уже и сам Моргот решил, что пора бы поразмяться и чего-нибудь осквернить.

И вот, в одну из зимних ночей, тени вновь удлиннились, а расслабившийся караул не обратил на это внимания. А зря. Когда тени удлинняются, всегда жди какой-нибудь пакости! Сначала Моргот включил извержение вулкана, потом землетрясение, газовую атаку бинарными зарядами, модернизированных драконов, барлогов, плодовитых орков, голодных волкодлаков – и все это обрушилось на Белерианд. От свирепых и ужасных нольдорцев остались рожки да ножки, да Феанорова родня, каковая с ожесточенными боями разбежалась кто куда, нанося урон превосходящим силам противника. Тут-то Фингольфин и понял, что пришло его время. Он оседлал своего коня, в ярости домчался до Ангбанда, и повторил свой давнишний подвиг – постучал в ворота с криком: «Моргот, выходи, подлый трус!». А Моргот взял, да и вправду вышел.