Закон и честь (СИ) - Шторм Максим (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
— Не цепляйтесь к словам. Бёрк должен доставить нас к вокзалу и на этом его миссия закончится.
— А перед этим основательно поплутает по городу, — догадался Крейг. — Невидимка не в состоянии одновременно контролировать все городские вокзалы и порты. И он не может знать, на чём именно мы отправимся далее в Блумбери. Если нападение и будет, то только по дороге.
Джентри мрачно кивнул.
— Он же не идиот и прекрасно всё понимает. Перехватить нас до прибытия на один из вокзалов — его единственный шанс. Вы верно подметили, он не сможет разорваться на несколько частей.
— Так значит…
— Я жду его удар с минуты на минуту, — всё так же негромко сказал Джентри. — Бёрк предупреждён о возможной опасности. Хотя, чем чёрт не шутит… Вдруг нам удастся уйти без боя? Я и представить не мог, что эта машина так быстра!
— Боюсь, сэр, Невидимка гораздо прозорливее нас с вами, — сказал Гордон, поправляя шляпу. — Мне кажется, что он постарался учесть все факторы, способные помешать ему. Думаю, скорость нашего паромобиля не станет для него такой уж неразрешимой задачей.
Джентри скрипнул обивкой сиденья, повернувшись к собеседнику.
— Мистер Крейг, сдаётся мне, вы восхищаетесь этим человеком!
— В определённой мере Невидимка тоже своего рода художник, — пожал плечами Гордон. — Он такой же творец, как и я. За тем исключением, что я созидаю, пытаясь сделать окружающий нас мир лучше, а он наоборот, стремится его разрушить. Но не за тем ли, чтобы на обломках создать новый? Лучший? Кто знает, что происходит в его голове… Так вправе ли мы первыми бросать в него камни?
Указательный палец старшего инспектора с аккуратно подстриженным ногтем незамедлительно указал на закрытую дверцу.
— Наш экипаж мчится со скоростью… Бёрк, с какой, дьявол её дери, скоростью мы едем?
— Пятьдесят миль, шеф.
— Подумать только… На такой скорости, если выпадешь наружу, и костей не соберёшь, — кивнул Джентри и продолжил, повторным жестом привлекая внимание насторожившегося учёного.
— По-моему, вы несёте ахинею, сэр. О каком творчестве идёт речь? Разве только о творчестве смерти. Тогда Невидимка один из самых талантливейших художников, что когда-либо рождались! Но достоин ли он в таком случае понимания? Я знаю, что вы скажете. Вы возразите, что все в мире заслуживают того, чтобы их хотя бы попытались понять. И если признают виновными, то судили беспристрастно и объективно. Я не в кого не собираюсь кидать камни. Но предлагаю вам открыть дверь и броситься под колёса встречным экипажам.
Крейг невольно отодвинулся от инспектора.
— Помилуйте, Джентри, что с вами? Вы меня пугаете!
— А вы меня бесите, Крейг! Откройте дверь и вымётывайтесь ко всем чертям! Авось вас угораздит сломать шею при падении и избавить Невидимку от лишних хлопот. А я так и быть, потом постараюсь понять его. А что? Вдруг, убив вас, он в чём-то по-своему прав?
Выглядывающие из-под низко надвинутой фуражки уши Бёрка прямо-таки затрепетали от любопытства. Не каждый день он слышал, чтобы старший инспектор так кого-либо песочил. Особенно такую важную шишку, каковой, судя по всему, является его попутчик. Но разыгравшаяся на пассажирской половине сцена ничуть не отвлекала полицейского от управления машиной.
Наклонившись к Гордону, Джентри прошептал ему прямо в побледневшее лицо:
— Я же не знаю, что у вас ТАМ в чемодане, верно? — он с раздражением пнул багаж Крейга носком сапога. — А вдруг вы в наглую врёте мне, и у вас под ногами лежит бомба, способная уничтожить весь город? А люди из АНА, узнав о вашем бесчеловечном изобретении, решили перехватить его до того, как оно попадёт в руки ОСУ. Ну и заодно перерезать вам горло, чтобы впредь неповадно было. Каково? Они же, по их словам, настоящие патриоты, ратующие за свободу и права простого люда. Разве я могу осуждать таких бравых ребят? И Невидимка, да он же в таком случае просто герой, неумолимое орудие правосудия!.. Крейг, что же за чушь вы несли три минуты назад?
Гордон выглядел посрамлённым и сбитым с толку. К его лицу вновь прилила кровь. Он нервными движениями одёргивал отвороты пальто и чуть ли не зубами грыз обмотанный вокруг шеи шарф. Джентри, успокоившись, откинулся на спинку сидения и сцепил пальцы на коленке.
— Невидимка убил десятки ни в чём не повинных людей, Крейг. Конечно, богословы, которым вы недавно достаточно успешно подражали, скажут, что невиновных не бывает. Что все в чём-то да виноваты. Не перед друг другом, так перед Всевышним. Не знаю, может они и правы. Но хоть один из этих святош попытался хоть раз сказать то же самое тем, кто потерял своих родных в тех жестоких бойнях, что устраивал Невидимка? Я никогда не пойму и не приму того, что он делает. Теракты — это не выход из положения. Какими бы целями он не руководствовался. Нельзя убивать кого бы то ни было, довольствуясь малой кровью, чтобы предотвратить большую. Каждая невинная душа бесценна. И человек, совершающий подобные зверства, заслуживает только верёвки на шею. После, разумеется, справедливого суда.
— Простите, Джентри, — откашлялся Крейг, стыдливо опустив глаза. — Мне бы следовало дважды подумать, прежде чем говорить подобное вам. Наверняка вы по долгу службы видели такое, что мне и в страшном сне не приснится.
Джентри миролюбиво усмехнулся, принимая неуклюжие извинения:
— Поверьте, сэр, как мне не больно об этом говорить, но помимо невинных душ, в окружающем нас мире проживает огромное количество тех, что потерял всякое право даже зваться человеком. И если ещё можно попытаться понять таких как Невидимка, то есть особи, которых понять решительно невозможно. Хотя, когда берёшь их за жабры, они дружно начинают петь о сострадании и человеколюбии, и сложной трагической судьбе, что толкнула их на стезю порока и преступлений. Но я в всегда держу в памяти лица тех, кто уже никогда не откроет глаз. И тех, чьи глаза полны слёз. И знаете, это здорово помогает держаться. Ощущение того, что я кому-то нужен, кому-то способен помочь, зачастую не даёт сойти с ума
Последние слова Джентри произносил так тихо, что Бёрк, как не прислушивался, так и не смог их расслышать в наполненном низким гулом работающего движка салоне петляющего по улицам города паромобиля.
— У вас грязная работа, Джентри, — глухо сказал Крейг.
— Дело даже не в том, что кто-то должен её делать, — помедлив, ответил Джейсон. — Мне нравится моя работа. Я ненавижу её и люблю. Одновременно. Больше я ничего не умею делать. Выслеживать убийц, предотвращать преступления… На что я ещё способен? Мой отец занимался этим. И я иду по его же пути. Отца убили, когда мне было немногим больше восемнадцати. Честно, раньше я и не помышлял о работе в полиции. Я хотел стать преуспевающим адвокатом или банкиром. А его смерть изменила всё. Изменила мою жизнь. И разбила сердце матери. Она умерла, не выдержав горя утраты, через полтора года. Я к тому моменту уже топтал сапоги в академии Империал-Ярда. Почему я не женюсь, вы спрашивали? Теперь понимаете? Я не хочу своей смертью разрушить чью-либо жизнь. Особенно того, кто полюбит меня. Поэтому я всегда буду преследовать тех, кто приносит смерть. Не пытаясь их понять и оправдать.
Учёный протянул руку и крепко сдал плечо Джейсона. Инспектор у сдавлением понял, что хватка у субтильного Крейга просто железная. Он бы никогда не подумал, что такие творческие пальцы, подходящие больше музыканту или художнику, окажутся настолько сильными.
— Спасибо, сэр.
— За что? — Джентри выглянул в окошко. Они уже пересекли Северный район и двигались по Королевской улице, вечно запруженной безостановочно снующими по мостовой экипажами.
— За откровенность.
— Забудьте. Вам вовсе ни к чему было выслушивать моё нытьё.
— Вы ненавидите этого террориста больше, чем Джека-Попрыгунчика. Верно?
Джентри потёр кончик носа, глядя прямо перед собой в стриженный затылок крутившего баранку Бёрка.
— Не буду отрицать. Невидимка — холодный расчётливый убийца. Убивающий осознано и трезво. Попрыгун же, при всей его жестокости и непомерных масштабах преступлений, далеко не простой человек… Я уже не уверен, человек ли он вообще… Он словно дикое бешенное животное… Он сумасшедший, убивающий по воле инстинктов и безумия. Маньяк. Его я тоже не собираюсь понимать, но отдаю себе отчёт, что он, возможно, не властен над своими безумными желаниями. Хотя это обстоятельство никак его не оправдывает.
