Двести веков сомнений - Бояндин Константин Юрьевич Sagari (книги полностью TXT) 📗
Киент, что брёл впереди, оставляя после себя светящиеся следы (они постепенно стягивались, сливались, образуя прерывистую ленту, постепенно сужавшуюся в ниточку), очень походил на живого. Всем. И походкой… и запахом (ещё один знак «плотного» мира… откуда здесь взяться запахам?) — человек как человек.
Кинисс замерла. Так, по легендам, выглядели те, кто должен был предстать перед Владыкой Моста и следовать путём, который тот укажет. Но место это меньше всего походило на царство Владыки… это было чужое царство.
И Киент брёл куда-то вглубь его… нет, это невероятно! Откуда он здесь??
— Киент! — окликнула его Кинисс. Тот не остановился, не обернулся. Продолжал идти, шаркая ногами, глядя куда-то вниз. Рептилия догнала бредущего, попыталась остановить, взяв за локоть.
И тут же отдёрнула руку — от прикосновения к Киенту её обожгло ледяным холодом. Сам старик вздрогнул, остановился и медленно, очень медленно повернулся.
— Он мой, — проговорил Киент чужим, неизвестным ей ранее голосом и рептилия с ужасом заметила, как радужки его глаз становятся тёмно-красными, а зрачки приобретают форму полумесяца. — Ступай своей дорогой… пока есть возможность вернуться, — и захохотал.
От звуков его хохота полотно тумана разорвалось. Огромная, невероятно огромная пещера, где над головой тускло светился оранжевый диск, не принося ни света, ни тепла, начала проявляться и уплотняться. Рядом с Киентом стали возникать и другие. Люди, и не только. Все были одеты в рваные одежды красного цвета, все смотрели на неё парой полумесяцев, ото всех исходили волны холода.
Кинисс показалось, что ноздрей её коснулся запах разложения. Если бы душа могла подвергаться распаду, пахла бы она при этом именно так. Яркая ниточка стремительно блекла и распадалась на куски.
«Киент» хлопнул в ладоши и все остальные исчезли.
— Вон отсюда, — велел он надменным голосом и ушёл прочь — всё той же усталой, шаркающей походкой.
Кинис кинулась назад, но путеводная ниточка гасла очень быстро. Ей пришлось блуждать. Наверное, очень долго — прежде чем стены стали разжижаться и становиться прозрачными, прежде чем вновь возник пепельно-серый туман.
…Когда она очнулась, ей казалось, что она отсутствовала в своём теле несколько суток.
Как выяснилось — не более получаса.
— …Очень странно, — проронил, наконец, Д. — Я бы даже сказал, страшно. Случалось ли такое прежде?
Кинисс энергично помотала головой.
— Нет, — выждав немного, она добавила, совсем тихо. — Не думаю, чтобы многие отваживались на подобное путешествие. И что все, кто отваживался, возвращались. Во всех смыслах.
— Да, — у Д. был такой вид, словно он только что пробудился от кошмарного сна. — Если генерал действительно бывает там , неудивительно, что он так поступает. Мы бы…
Из кармана его послышался резкий, пронзительный писк. Белка, что постепенно подбиралась к ним (словно намереваясь подслушать разговор), тут же кинулась назад, к дереву, исчезла в дупле.
— Кто-то полез в мой стол, — Д. второпях никак не мог найти «ключ». — Быстрее!
Клеммен
Я вздрогнул… и понял, отчего.
Небо.
Из тёмного, ночного, на котором постепенно проступали звёзды, оно становилось серым… пепельно-серым. Я оторопело смотрел на эту перемену (происходило это медленно, но с какой-то пугающей решительностью), прежде чем до меня дошло, что происходит.
Миры сливаются.
Чем это может кончиться для остальных? Прохожие не обращали внимания на происходящее — или мне так казалось?
Воздух стал пыльным и неприятным. Воздух города, где ветер лениво ворошит пыльные сугробы, где на всех башнях висят уродливые циферблаты.
Оставить записку! Мысль пришла неожиданно. Я метнулся к столу Д., открыл его… хвала небесам, и перо, и бумага! Я долго вспоминал, что хотел передать Д. его двойник… и вспомнил. Бросил бумагу и перо на столе и, задержавшись у портала, бросил ещё один взгляд в окошко. Лучше бы я этого не делал. Что-то сегментированное, уходящее ввысь, появилось в поле зрения и, прежде я понял, что это, Храм словно взорвался изнутри — раскалываясь в полном безмолвии на огромные куски, что разлетались, медленно и страшно, во все стороны. Прохожие тщетно пытались укрыться от каменного дождя…
Массивный металлический шар поплыл дальше.
Я не стал смотреть на происходящее. Всё понятно. Оглянувшись в последний раз, я прыгнул сквозь портал.
Д.
— Здесь кто-то был! — закричал Д., указывая на открытый ящик стола и записку. Кинисс молча озиралась. Подошла к «окну» и принюхалась.
— Клеммен, — заключила она. — Только что был здесь.
— Что?! — Д. открыл рот, да так и замер на несколько секунд. — Куда же он подевался?
— Странно, — ответила Кинисс, присматриваясь к полу. — Это его следы, но…
Д. молча ждал продолжения.
— Они уходят прямо в стену, — указала она.
— Портал?
Рептилия покачала головой.
— Никаких следов портала. Что в записке?
Д. повернулся к столу и зажёг лампу — света в комнате почти не было. Он не хансса, чтобы видеть в сумерках.
— Его почерк, — сказал он сразу же. Затем пошевелил губами, словно едва умел читать и побледнел.
— Силы небесные! — воскликнул он. — Надо торопиться, Кинисс. Вооружайся как следует. Он подсказал, где Тенгавер.
И скрылся за следующей дверью. Послышался шорох и грохот падающих предметов.
«Дерево вновь в цвету», прочла Кинисс и озадаченно моргнула. Что бы это значило?
«Вооружайся»… она и так всегда при оружии. Хансса всегда вооружены; то, что считают оружием Люди — всего лишь способ незначительно увеличить свои способности.
— А это? — указала она на следы на полу и на всё остальное.
— Я вызову, кого следует, — ответил он, торопливо застёгивая толстую, служившую универсальной защитой чёрную куртку. Д. задержался у окна и замер вдруг, моргая. После чего осторожно отвернулся и посмотрел туда вновь. Вздохнул с облегчением.
— Что такое?
— Мне показалось… — он помедлил. — Да нет, что за чушь! Идём поскорее.
— Что тебе показалось? — спросила она по пути. Кальартом можно пользоваться, где угодно, но лучше всего это делать на открытом воздухе и в отсутствие свидетелей. Если есть возможность.
— Что Храм рухнул, — ответил он неохотно. — Ладно. Всё это чепуха. Главное — успеть.
Клеммен
Теперь я понимал, отчего Радуга так странно смотрел на меня. Портал сомкнулся за моей спиной — теперь это был просто тупик. Свечение стен медленно, но верно угасало, и надо было поторопиться.
Что я и делал, по мере сил. Проклятые листья! Никогда бы не подумал, что они могут так сильно замедлять бег.
…Когда я вырвался наружу — в смысле, завяз в плотной каше, заполнявшей пруд — я вновь увидел Радугу. Он сидел на ступеньке по ту сторону, свесив ноги, и играл на флейте заунывную мелодию.
— Первый раз неудачно, — произнёс он подозрительно знакомым голосом. Голосом пожилого человека. Чей это голос? После короткого раздумья я решил не гадать. С него станется попросту копаться в моей собственной памяти!
— Есть ещё три, — ответил я, глядя на часы. Мама дорогая… четырнадцать минут! Как?! Почему?!
— Два, мой дорогой, — ответил он меланхолично и я вздрогнул, увидев, что проход, из которого выходила «Андари», больше не существует. — Я же говорил, что ты пройдёшь мимо двери. Но не стоит расстраиваться. Есть ещё несколько — и все под самым носом, — он рассмеялся.
Я кинулся в ближайший проход.
— Храм был неплохой! — прокричал он вдогонку. — Покажи мне ещё что-нибудь — обожаю разнообразие!
Мне нужен кто-нибудь знакомый, твердил я, кто-нибудь, кто может подсказать, что делать. С этими мыслями я и нырнул в переливающийся портал.
Тенгавер, Лето 78, 435 Д., 21-й час
Он сидел у обрыва, а перед ним и внизу катились волны, одна за другой. Тучи двигались с юго-востока; ветер крепчал. Было очень сумрачно, но человеческий силуэт нельзя было не заметить.
