Аленький цветочек - Разумовский Феликс (е книги .TXT) 📗

Что касается Ритиной бабушки Ангелины Матвеевны, то она необыкновенно вкусно укладывалась подремать после обеда. Рита всё сулилась с каких-нибудь гонораров притащить из комиссионки настоящий кожаный диванчик, но пока у них с бабушкой стоял в комнате самый обычный тряпочный, к тому же продавленный. И вот на этом ухабистом диванчике бабушка до того блаженно устраивалась, подтыкая старый клетчатый плед, что Рита не единожды забывала, с какой целью явилась в комнату, – и, смущённо блаженствуя, сворачивалась у бабули под боком…

Так вот, Чейз был полностью чужд какой-либо утончённости. Он не кушал, а жрал, и не почивал, а натурально дрых (да ещё и вполне по-мужицки храпел!), но зато… Зато он, пардон, необыкновенно заразительно какал. Сплошное удовольствие было наблюдать, как полуметровый отдел кишечника опорожнялся мощно и весело, точно внутри срабатывал невидимый поршень. Прямо хоть садись рядом и вдохновляйся на аналогичные подвиги. Да. Если бы не традиции стыдливости, слишком глубоко укоренившиеся в нашем сознании…

Рита уже собрала Чейзову продукцию в «харчовый» совок, вывернула пакет и завязывала его узелком, ища глазами ближайшую урну, когда навстречу с Московского проспекта проследовала пожилая тётка, скорее, даже не тётка, а бабка. Она вела за руку мальчика сугубо дошкольного возраста. Куда эти двое таскались в подобное время суток, так и осталось их тайной. Факт тот, что, минуя Чейза и Риту, как раз опускавшую в урну тёплый мешочек, бабка недружелюбно воззрилась на неё и прокомментировала:

– Развели собак! Гадють повсюду, дитям хоть из дому не выходи…

Откуда берут, к примеру, американцы сюжеты для нескончаемых триллеров, не говоря уже о боевиках? А из тех самых страхов, в которых любой нормальный обыватель легко узнаёт свои собственные, и ему, обывателю, это ну прямо ужас как нравится. Вот подобрала «скорая» человека на улице, а куда она его повезла? Вдруг в ней там врачи-маньяки сидели?.. И готов фильм. Или книга. Вот затеяли газетную полемику вокруг клонирования человека. Все же понимают: если технически есть такая возможность, значит, рано или поздно она будет реализована, запреты там, не запреты. А вдруг ты однажды придёшь с работы домой, а там клон сидит и жену твою обнимает?.. И готова художественная продукция. И весь мир, затаив дыхание, читает и смотрит!

«Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…» [132]

По части страхов у американцев богато. Помните поговорку «Что русскому здорово, то немцу смерть?» Теперь, кстати, немногим известно, что под «немцами» здесь имеются в виду не конкретно жители Германии, а иностранцы вообще. Поскольку «немые», не могут по-человечески говорить. И почти никто не задумывается, что поговорку эту самую можно трактовать и наоборот. В той же Америке, если у человека проблема, к кому он сразу бежит? К своему адвокату. Или – если проблема личного свойства – к своему психиатру. И это считается правильным и нормальным. У нас же человек, вздумавший отстаивать своё право не «по понятиям», а с помощью суда, обязательно приобретёт репутацию сутяги. А уж рискнувший обратиться к доктору-"душеведу"… Вообще пятно на всю жизнь!

Рита действовала проще. В конце концов, её героиня не работала ни в милиции, ни в частной сыскной конторе. Она просто жила. Сейчас. В этом городе. В этой стране. Жила, попадая, скажем так, в художественные продолжения тех ситуаций, с которыми Рита сталкивалась наяву.

Работа над новым романом шла своим чередом. До открытого финала (Рита его обдумывала с большим предвкушением) оставалось, правда, ещё неблизко. Но кобеля по имени Чейз Рита-книжная уже благополучно приобрела. И как раз задавалась вопросом: «Так будет он или нет меня защищать, ЕСЛИ ВДРУГ ЧТО?..»

Рита заставляла свою героиню время от времени думать об этом, исподволь заряжая ружьё. Которое повисит-повисит на стене, а в кульминационный момент громко и отчётливо выстрелит. На радость читателю.

Пока Рита-книжная решала свой конкретный вариант вечного гамлетовского вопроса, в её случае звучавший как «Будет или не будет?», реальный Чейз успел стать любимцем всей коммунальной квартиры. Даже кошка Василиса почти простила ему незваное вторжение в свою жизнь и переместилась с верхнего этажа – со шкафов – на средний, на подоконники и кухонные столики. Так дальше дело пойдёт, скоро на одном матрасике улягутся спать. Сосед Михаил Ардальонович зауважал нечистопородного после того, как тот начал басовито гавкать на чужие звонки в дверь, отваживая попрошаек и жуликоватых торговцев. Бабушка Ангелина Матвеевна главной пользой от нового члена семьи числила то, что дважды в сутки он в обязательном порядке выводил её внучку гулять. Не давая, таким образом, девочке вовсе зачахнуть перед вредным для здоровья компьютером. Бабушку только беспокоило, что вечерние прогулки неизменно происходили около двенадцати ночи. Когда, как известно, приличные люди давно сидят дома, а по улицам бродит всякое хулиганьё.

«Бабуленька, да кто меня тронет? – смеялась Рита в ответ. – Мало ли, что ничему не учёный! Ты на эту физиомордию внимательно посмотри. Кто вообще ко мне подойдёт?..»

Вчера она снова позвонила в милицейский питомник, Борису Сергеевичу, начальнику. Насчёт «ватного человека» и всего такого прочего. Они уже узнавали друг друга по голосу. Борис Сергеевич жизнерадостно сообщил ей, что прейскурант ещё утрясают, и предложил позвонить через недельку.

В очередной раз.

Садик на Московском проспекте, носящий гордое название «Юбилейный», на самом деле совсем невелик. Да ещё посерёдке затеяли нескончаемое строительство не то телефонной станции, не то ресторана, не то зала игровых автоматов. Личная Ритина гипотеза допускала, что таинственная кирпично-бетонная конструкция была и первым, и вторым, и третьим – поочерёдно; по ходу работ стройка не единожды меняла хозяев, а с ними и предназначение. Как известно, в наши просвещённые времена и не такое может произойти.

Так вот, благодаря бесконечному долгострою в небольшом по размерам садике всё же удаётся отыскать уголки, где можно спокойно позаниматься с собакой. И даже снять с неё намордник, не опасаясь внезапного появления поздних гуляющих.