Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары (СИ) - Шепелев Алексей А. (книги бесплатно читать без .txt) 📗
— Это называется "ценика", — поправил Йеми. — Для бродячих актеров вполне подходит, если, конечно, уметь играть.
— Попробую. Но сначала мне бы хотелось, чтобы ты объяснил одно пришествие, которое с нами произошло в Плескове.
— Что случилось? — сразу напрягся Йеми.
— Да вот когда мы обедали у твоего приятеля Школты, пришли какие-то люди, стали нас спрашивать о Йеми из Прига, просили отвести к нему.
— Что за люди?
— Вот и я думаю: что за люди? И почему они стали спрашивать именно нас?
Кагманец задумчиво взъерошил волосы на затылке.
— Единственное, что мне приходит в голову: они видели меня вместе с Сашей в городе. И узнали Сашу, когда он пришел вместе с тобой. Что ты им ответил?
— Что Йеми нет в Плескове.
— А они?
— Хотели, чтобы мы отправились к их господину, рассказали бы ему обо всём.
— А вы?
— Извини, Йеми, но нам было некогда.
Кагманцу потребовалось некоторое время, чтобы понять смысл ответа.
— Харчевня-то хоть цела осталась? — поинтересовался более опытный в таких делах Нижниченко.
— Мирон, я был капитаном морской пехоты, а не РВСН. Там даже все табуретки целы остались, Саша может подтвердить.
— Подтверждаю, — с готовностью откликнулся казачонок. И, неожиданно для Мирона, улыбнулся лукавой улыбкой крупно нашкодившего мальчишки. — Только я не знаю, что такое ЭрВэЭсЭн.
— Ракетные войска стратегического назначения, — пояснил Мирон, переходя на русский. — Одна ракета — и нету города.
— Ого, — улыбку с Сашкиного лица как будто стерло, теперь оно было недоверчиво-испуганным.
— Как хоть они выглядели? — поинтересовался пришедший в себя Йеми.
— Старший — ростом с тебя. Возраст… Немногим больше трёх дюжин вёсен, точнее сказать трудно. Лысеет. Волосы светлые, сильно поседевшие. Глаза серые. Уши немного оттопыренные.
— Скуластый такой?
— Да, скуластый. Губы бледные…
— Лечек… Ох, доведёт когда-нибудь Шепеша жадность до большой беды…
— Шепеш? Странно. Этот, как ты говоришь, Лечек просил передать тебе, что тобою интересуется благородный лагат Маркус Простина Паулус.
— Точно, это он. Такой же благородный лагат, как я — Воин Храма Фи.
— А кто тебя знает? Кинжалы кидаешь очень прилично, — невозмутимо прокомментировал Балис. Йеми немного натянуто рассмеялся.
— Я вам как-нибудь потом расскажу, как этот мерзавец стал благородным лагатом.
— Если он такой мерзавец, то зачем ты имеешь с ним дела? — недоуменно поинтересовался Наромарт. Йеми замялся, но ему на помощь неожиданно пришел Мирон.
— У Йеми такая профессия, что мерзавцев для него не существует. Бывают только источники сведений.
Кагманец кивнул, заметив про себя, что точную и ёмкую формулировку Мирона необходимо запомнить. Пауки Господаря и вправду не отличались брезгливостью и готовы были получать сведения от любого подонка.
— В общем, Шепеш к властям не обратится, и тебя искать не будут, можешь быть спокоен, — подвел итог Йеми, заметив, что благородный сет покончил с вечерним омовением.
— Меня они искать не будут, я спокоен. А вот тебя…
— Ну, я-то с ним разберусь.
— Если надо — поможем.
— Благодарю, я учту такую возможность. Мирон, скоро будет готова каша?
Нижниченко обследовал содержимое котелка.
— Ещё полчасика.
— Тогда, я тоже и искупаюсь.
— И я, — поднялся Балис. Отправился плавать в озере и Сашка, Наромарт с Женькой остались у костра.
Начало темнеть. Редкие облака казались темными на фоне неба на западе и, наоборот, светлыми на востоке. Одна за другой зажигались крупные звёзды, фонарем повисла крупная желтоватая луна.
Накрывая к ужину, Мирон тихонько напевал на родном языке на мотив известной песни.
— Какой еще лох? — удивился Женька.
— Конкретный, — усмехнулся Нижниченко, и показал мальчишке на растущие у самой воды деревца, листья которых и вправду, казалось, слегка поблескивали. — Знаешь, как называется это растение?
— Конечно, — усмехнулся подросток. — Это ива.
— Нет, не ива, хотя и похоже. Это серебристый лох. Видишь, какие у него серебристые листья?
Мальчишка недоуменно посмотрел сначала на собеседника, потом на деревья. Ничего не указывало на то, что Нижниченко шутит, в то время как дерево по всем признакам было именно ивой. Конечно, Женька был городским жителем, а ботаника не входила в число его увлечений, но наиболее известные породы деревьев он знал твердо. Дуб, клен, березу, елку, сосну, рябину всегда можно отличить от других деревьев. И иву, которую еще иногда называют ракитой, тоже. И сейчас мальчик был уверен, что по берегу озера простираются заросли самого обычного ивняка, а не какого-то там серебристого лоха. Да и вообще, ему никогда не приходилось слышать о дереве с таким дурацким названием. В общем, шутит дядя Мирон, видно, настроение у него такое.
— Придумаете тоже, лох. Нет таких деревьев. Обычные ивы.
— У ивы листья с внутренней стороны другого цвета. И ещё у ивы очень гибкие ветви, а у лоха они ломкие, как у тополя или яблони.
По лицу мальчишки было видно, что эти аргументы его ничуть не убедили.
— Давай спросим у местных жителей.
Женька только плечами пожал: мол, спрашиваете, если есть такая охота.
— Почтенный Олус, не скажете ли нам, как называются эти деревья, что растут вдоль берега.
Благородный сет, размышлявший о чём-то у костра, поднял голову.
— По правде сказать, почтенный Мирон, мне это неведомо. Могу лишь сказать, что деревца эти не принадлежат к числу благородных, кои приличествует высаживать в садах при виллах. Вот если бы это были кипарисы или олеандры…
— Понятно, — кивнул Нижниченко. — Ладно, подождем благородного Порция Простину Паулуса.
— Думаю, что смогу вам помочь, — вступил в разговор Наромарт. — Это дерево называется серебристый лох.
На морритском это название звучало как "эргенто горлукс", но русский перевод сомнения не вызывал.
— А не ива? — с легкой улыбкой переспросил Мирон.
— Нет, конечно, не ива. Достаточно сравнить их плоды, чтобы увидеть разницу.
— Ну что, убедился, или ещё благородного Маркуса спросим? Вон, наши купальщики возвращаются. И вовремя, как раз каша поспела.
— Ладно, лох, так лох, мне-то что, — согласился подросток. — Только у нас лохами называли некоторых…
— Я знаю, — улыбнулся Нижниченко. — Лохом можно много кого назвать. Есть ещё такие рыбы — лохи.
— Прямо школа какая-то получается, — вздохнул Женька. — Тут тебе и ботаника, и зоология.
— Не нравится?
— Да нет, почему… По-всякому, интереснее, чем в классе сидеть и картинки в учебнике рассматривать…
Свежий воздух и долгое путешествие способствовали хорошему аппетиту. Ужин срубали почти мгновенно, только Женька положил себе чуть-чуть, и еле шевелил ложкой. Впрочем, к тому, что подросток ест мало и неохотно, все уже привыкли.
После ужина Гаяускас вытащил из чехла ценику и принялся за настройку инструмента.
Родиться в семье музыковеда не означает стать хорошим музыкантом. Но и не научиться обращаться с музыкальными инструментами практически невозможно. Балис, хоть и проходил в музыкальную школу чуть больше года, но на пианино и гитаре играть научился. Конечно, впрямую использовать знания не было никакой возможности: дома Гаяускас играл на шестиструнной гитаре, иногда — на двенадцати. Уже позже, в «Кировухе» освоил семиструнку. У ценики струн было восемь, собранные в четыре пары.
— Благородный Маркус, ты, случайно, не знаешь, как с ней обращаться?
— Благородному лагату возиться с ценикой не пристало, — в голосе кагманца привычно сочетались шутливость и серьезность. — Вот если бы у тебя была олинта, я бы сыграл. А на этом… Чего проще — бери аккорды и аккомпанируй.
— Чему?
— Что значит — чему? Тому на чём играют.
— Прости, благородный лагат, но у нас нет другого инструмента. Я собираюсь играть на этом.
