Шестое правило волшебника, или Вера Падших - Гудкайнд Терри (книга регистрации .TXT) 📗
– Ага, правда! – хихикнула Кэлен.
Глава 43
Подготовка к свадьбе Уоррена и Верны заняла больше двух недель. Не то чтобы нельзя было подготовить все гораздо быстрее, просто, как объяснил Зедд Кэлен, «лучше потянуть время». Он хотел, чтобы все прониклись важностью момента и предвкушали веселье. Чтобы было побольше времени на организацию, изготовление украшений, на приготовление особых блюд и вообще чтобы лагерь принял подобающий облик для большого праздника. Дать людям время вдоволь посплетничать и поболтать о свадьбе в предвкушении торжеств.
Поначалу солдаты довольно вяло приняли новость, но вскоре прониклись атмосферой праздника и вся подготовка превратилась в грандиозное всеобщее веселье.
Уоррена любили все. Он относился к тому типу людей, которых все чуть-чуть жалеют и которые вызывают невольное желание их защищать – эдакий застенчивый нескладеха. Большинство не смыслило ни бельмеса в том, что он говорил. И считали его мало привлекательным для женщин. И то, что он сумел-таки завоевать сердце дамы, казалось им ну совершенно удивительным, и давало мужчинам повод гордиться тем, что он один из них. Это давало им надежду, что в один прекрасный день у них тоже будет свадьба, жена, семья, даже если зачастую все эти храбрые воины внутренне опасались, что и они частенько тоже бывают застенчивыми и неловкими.
Даже за Верну радовались совершенно искренне. Солдаты ее уважали, но никогда не выказывали теплых чувств. Поэтому их веселые и откровенные пожелания всяческих благ приводили Верну в замешательство.
Так что весь лагерь был охвачен предпраздничной суетой куда больше, чем могла надеяться Кэлен. После небольшой заминки в самом начале, уставшие от боев и потерь, давно оторванные от домов и семей солдаты, переварив новость, со вкусом приняли участие в развлечении.
В центре лагеря очистили большой круг – палатки передвинули и возвели на грузовых фургонах помосты, – там-то и должна была проходить свадебная церемония. Помосты нужны были для того, чтобы все присутствующие могли лучше видеть происходящее. Рядышком отвели место под танцы, и все, кто умел играть на музыкальных инструментах и не был на задании, проводили дни и ночи в репетициях. Даже хор организовали, и теперь он репетировал в овраге неподалеку. Куда бы Кэлен ни шла, она постоянно слышала барабаны и флейты, или пронзительные звуки гобоя, или мелодичное звучание струнных инструментов. Музыканты боялись сфальшивить во время праздника куда больше, чем боялись всего Имперского Ордена вместе взятого.
Поскольку в наличии имелось больше сотни сестер Света, было решено устроить после церемонии танцы. Сестры восприняли эту мысль положительно, пока до них не дошло, сколько мужчин приходится на одну женщину и со сколькими им придется танцевать. Но даже несмотря на это, они пришли в восторг от того, сколько внимания им будет уделено во время танцев, и в общем-то идею одобрили. Женщины, возраст которых измерялся столетиями, краснели как девчонки, когда к ним обращались молодые мужчины с просьбой оставить для них танец на грядущей свадьбе.
Ближе к свадьбе солдаты расчистили в лагере своего рода улицы, чтобы после церемонии свадебная процессия могла пройти по всему лагерю. Все хотели иметь возможность лично приветствовать молодоженов и пожелать им счастья.
Кэлен же решила, что после свадьбы Уоррен с Верной поселятся в избушке. Это был ее свадебный подарок, поэтому она пока держала свою задумку в секрете. Так что Кэлен с Карой для видимости поддержали идею масс поставить в сторонке палатку для молодоженов. Кара перенесла вещи Верны в эту самую палатку, где все усыпала пахучими травами и ягодами. Уловка сработала. Верна поверила, что палатка предназначена им с Уорреном, и запретила ему заходить туда до свадьбы.
День свадьбы выдался погожим и не слишком холодным, так что обморозиться никто не рисковал. Снег быстренько убрали с центральной площадки, так что теперь можно было спокойно веселиться. Кое-кто из сестер пришел проверить состояние импровизированной танцплощадки, опробуя ее и давая мужчинам возможность полюбоваться теми, с кем им, возможно, доведется станцевать. Если повезет. Все это было проделано с весельем и задором.
Поскольку Верна все утро провела в своей палатке, где хихикающие сестры делали ей прическу, накладывали макияж и наводили последний штрих на свадебное платье, Кэлен наконец получила возможность украсить и привести в должный вид избушку. Под стрехой в разных углах она повесила мешочки с пахучим бальзамом и украсила стенки пучками красных ягод, за неимением ничего лучшего.
Одна из сестер дала Кэлен кусок полотна, из которого та сделала занавеску на окно. Она трудилась над ней по ночам, вышивая на ткани узоры, чтобы придать простой ткани нарядный вид. А когда все собирались на совещания, прятала ее под подушкой, чтобы Верна с Уорреном не видели. Кэлен расставила по всей комнате ароматные свечи, подаренные сестрами, и наконец повесила занавеску на окно.
Единственное, что Кэлен решила забрать из избушки с собой в палатку, – это статуэтку.
Кэлен как раз застилала постель свежим бельем, когда в избушку ввалилась Кара с чем-то синим в руках.
Заправляя простыню под матрас, Кэлен взглядом проследила, как Кара захлопывает дверь.
– Что это ты приволокла?
– Не поверишь, – ухмыльнулась Кара. – Широкую синюю шелковую ленту. Сестры принайтовали Верну к стулу, пока кудахчат над ней, Зедд отправил Уоррена куда-то там, так что я подумала, что мы с тобой вполне можем использовать эту ленту, чтобы украсить избушку. Чтобы красивее было. Вот, например, можно обернуть лентой мешочки с бальзамом. Будет красиво.
– Отличная мысль, – удивленно пробормотала Кэлен.
Она не знала, что ее больше удивило – вид Кары с синей шелковой лентой или то, что морд-сит произносит слова «украсить» и «красиво» на одном дыхании. И незаметно улыбнулась, довольная тем, что слышит из уст грозной телохранительницы подобное. Зедд куда больший волшебник, чем он думает.
Кэлен с Карой тщательно укрепили ленту на стенке, обвивая ее вокруг мешочков. Стенка получилась такой красивой, что Кэлен глаз не могла от нее оторвать и все время улыбалась. Затем они принялись за стену напротив двери, не жалея ленты, чтобы произвести максимальное впечатление на Уоррена с Верной, когда они войдут в избушку.
– А где ты вообще раздобыла эту ленту? – прошепелявила Кэлен с полным ртом булавок.
– Бенджамин мне достал, – хихикнула Кара, прикрепляя ленту. – И заставил меня пообещать не спрашивать, где он ее раздобыл. Можешь в это поверить?
Кэлен вынула булавки изо рта.
– Кто?
– Что кто? – Высунув язык, Кара старательно загнала булавку в крепкую древесину.
– Кто, ты сказала, дал тебе ленту?
Кара подняла с пола очередную шелковую полоску.
– Генерал Мейфферт. Понятия не имею, где он…
– Ты сказала «Бенджамин».
Опустив ленту, Кара уставилась на Кэлен.
– Ничего подобного.
– Нет, сказала. Назвала его Бенджамином.
– Я сказала генерал Мейфферт. Ты просто подумала…
– Я понятия не имела, что генерала Мейфферта зовут Бенджамин.
– Ну…
– Бенджамин – имя генерала Мейфферта?
Кара обиженно глянула на Кэлен:
– Ты же знаешь, что да.
Кэлен победоносно ухмыльнулась:
– Теперь знаю.
Кэлен облачилась в белое платье Матери-Исповедницы. И с некоторым изумлением отметила, что платье стало чуть-чуть велико, впрочем, учитывая обстоятельства, стоило ли этому удивляться. Из-за мороза она взяла и сделанную для нее из волчьей шкуры мантию, но набросила ее, как плащ. Кэлен наблюдала за церемонией и смотрела на десятки тысяч спокойных лиц. Позади нее возвышалась зеленая стена переплетенных еловых лап. Дыхание вырывалось облачками пара в тихом послеполуденном солнечном воздухе.
Поскольку Зедд проводил церемонию, к Кэлен он стоял спиной. И Кэлен зачарованно взирала на его волнистые белые волосы, обычно всклокоченные, но сегодня тщательно расчесанные и аккуратно уложенные. Волшебник был в своем роскошном темно-бордовом балахоне с черными рукавами и капюшоном. Обшлага отделаны серебряной канителью, а ворот и грудь расшиты золотом. На талии одеяние перетягивал красный атласный пояс с золотой пряжкой. Рядом с ним стояла Эди в обычном платье колдуньи с красной и желтой вышивкой по вороту. И почему-то такой контраст не резал глаз.
