Сорок апрельских дней (СИ) - Савенков Сергей (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Тогда я и понял, что людям нужен контроль… Мальчишки должны улыбаться! Девчонки должны хохотать! — он хлопает ладонью по столу, будто с ним кто-то спорит. — И когда руководил созданием сети Маяков, изменил техническое задание. Ввёл кое-какие дополнительные условия. Почему бы машине, контролирующей транспорт и связь, не контролировать ещё и людей?
От выпитого алкоголя, он как будто трезвеет. Болтает уже вполне связанно. Вот только, долго ли это продлится? Пожалуй, спрашивать нужно быстрее. Придётся рискнуть, пусть даже он придёт в ярость. Я не смогу ждать, пока он проспится.
— Отец, я всё знаю! Про Фиеста и Мэйби, про серебристые облака!
— Да что ты там знаешь? Что ты способен понять?! — кажется, он и не думает злиться. Наоборот, счастлив побеседовать по душам.
— Отец, выходит у Мэйби — мамины глаза?
Он подмигивает и хохочет. Кажется, он болтает не с сыном, а с собутыльником. И похоже, ему уже наплевать на Маяк и работу, на жену и ребёнка— для него они, словно тени чужой, не слишком реальной жизни.
Как можно было ухитрится так деградировать за столь короткий срок?! Может, Маяк поит его не алкоголем, а чем-то другим? Или отец всегда и стремился к этому состоянию, и теперь рад возможности сбежать от проблем? Полностью сдался, капитулировал перед жизнью!
— Сынок! — ага, он всё-таки знает, с кем разговаривает. — Ну да, я хотел увидеть их вновь! И что? — отец причмокивает, и наливает пойло в стакан… Наконец, до него доходит: — А! Понимаю! — он усмехается. — Понимаю, но ужаса твоего разделить не могу. У нас, у людей, геном почти идентичен! Все — в какой-то степени родственники, — он вновь усмехается. — Не думал, что ты такой деревянный!
Он вздыхает, и опрокидывает в глотку стакан.
— Ещё, от Фиеста взяли немного… От этой мрази!.. Зря!.. Но в общем-то, всё это — несущественные мелочи. Мэйби — та девчонки с Дзеты… Эээ… Как там её?
— Облако.
— Ну да… Её геном, её личность — конечно, существенно изменённая в симуляторе.
Мутные глаза смотрят, будто сквозь время.
— Облако… Ну и девчонка! Огонь! Не то, что ты! Столько жизни! — он выпивает и кривится. — Но, и её забрал проклятый Маяк!
Маяк? У него во всём виноват Маяк, а сам он — лишь жертва трагических обстоятельств!
— Прекраснейший прототип! Но ничего не вышло — она была слишком мала. Такие личности не подходят для имплантации в геноморфов. Да и четыре года в виртуальной среде — многовато. Тогда, я ещё это не понимал… Теперь, мы используем в качестве прототипов пятнадцатилетних — позже нельзя, в шестнадцать имплантируют ВДК. И дорабатываем личность не дольше, чем один виртуальный «год», используя самые мощные кластеры — реальное время обработки тоже влияет на результат.
Над головой грохочет. Видимо, будет гроза.
Отец наливает опять. Выдыхает, и закинув голову, пьёт. Морщась, большими глотками. Острый кадык ходит туда-сюда. Пойло не лезет в глотку, он роняет стакан, кашляет, разбрасывая мокроту по столу. И неожиданно заявляет:
— Всё хорошо!
Хорошо? Он считает, что всё хорошо? Может и так, учитывая, что он не упал и связанно говорит.
— Отец, твоим оружием убили бы миллиарды людей!
— Зато война бы закончилась! А теперь, она будет тянуться вечно. Погибнет намного, намного больше!
— А дети? Из «Гелло». Они же страдают!
— Страдают? Да что ты вообще о страданиях знаешь? Я так тебе скажу: страдают не больше, чем все остальные. Не больше, чем люди. А есть модели, которым вообще неизвестны страдания — с такой любой бы хотел поменяться местами!
Похоже, именно к этому отец и стремится…
— Что это за дракон у тебя на плече? Такой же, как у Фиеста.
— Дракон? Чепуха! Глупая детская шалость. В школе встречались с одной и той же девчонкой… Такое весеннее имя… Эйприл… В память о ней и набили.
— Набили? С кем?
— С Фиестом, с кем же ещё!
Не нравится мне эта история… Какая-то мутная!
— Ты сказал: «в память». Что с девочкой стало потом?
— Откуда мне знать? Дело прошлое…
По тому, как бегают его глаза, я понимаю: знает! Он не зря записал: «Я узнал про Фиеста правду! Правду про Эйприл!» Но не скажет, бесполезно пытать.
— То чувство, когда прожил с человеком всю жизнь, и не знаешь о нём ничего…
— А по-другому и не бывает, сынок… По-другому и не бывает…
— Почему ты не установил мне ВДК, как у тебя или у Фиеста? Первую версию? Зачем нужно было запускать вирус?
— Первую? Нет, у нас стоит нулевая. И у тебя. ГСН принимает за своего, но контролировать не в состоянии. Никакого вируса нет — ты об этом наверняка догадался.
Нулевая? Я считал, что таких не бывает! Видимо, твёрдая уверенность в своих знаниях — первый повод задуматься об их достоверности…
— Их создаёт Маяк? Но зачем?
Отец пожимает плечами и кивает на дверь:
— Ну, спроси у него! Идти недалеко.
— Тогда почему я не могу ментально управлять электроникой?
— Эта функция заблокирована. Подключить? — он хохочет.
— Разумеется.
Отец умолкает. Сопит, хмурит брови. Ментальные усилия ему даются с трудом. Наконец, с противной ухмылкой на опухшем лице, заявляет:
— Готово. Наслаждайся!
— И когда ты собирался мне обо всём рассказать?
— На совершеннолетие.
— Оно было летом!
Отец разводит руками.
— Ну прости! Заработался!
— И когда же ты ухитрился мне его имплантировать?
Когда ты попал в больницу на Дзете. Вместе с медчипом.
— Медчипом?
— Чтобы снимать телеметрию, постоянно контролировать организм, и не пропустить начало болезни.
— Только организм? Не меня?
— В тебе нет схем, управляющих поведением.
— А что есть? Только ВДК и медчипы?
— Не только…
Ноги слабеют, и я сажусь на диван. Обхватываю руками голову.
— Ну зачем?!
— А почему бы и нет?! Хочешь представить меня воплощением вселенского зла? — отец действительно негодует. — Ты решил, что и правда гений? Думаешь, без встроенных чипов ты бы что-то взломал? А так, прекрасно провёл время с ребятами на Ириде! И с Мэйби позажигал, поиграл в любовь!
Я не выдерживаю. Вскакиваю с дивана и несусь на отца, наклонив голову, точно разъярённый мифический олень.
Тресь!
В глазах вспыхивает.
Отец сидит на полу, прижав руку к носу, в окружении порхающих звёздочек. А сквозь пальцы, на давно не стиранную рубашку хлыщет кровь.
Недоучёный и недочеловек! Пустой остов заносчивой каравеллы, разбитой безжалостным штормом о скалы. Выброшенный сюда, к забытому Маяку.
Хорошо хоть, я — не такой!
Мэйби рядом. И Облако.
Я смог защитить любимых! Он — нет…
Что я вообще тут делаю? С кем разговариваю?
Разворачиваюсь и шагаю прочь. Кончается коридор, и я выхожу в осенние сумерки.
Холодные потоки воды стекают по крышам, становясь пустотой, пузырящейся в лужах. Клёны возле скамейки, некогда дарившие прохладную тень, тычут голыми сучьями в небосвод.
Глава 32. Изумрудный Олень
В лицо бил утренний свет, но Кир боялся открыть глаза.
«Эйприл! Сны скрывают правду не только обо мне, но и об Эйприл! Эти слова: „Я узнал про Фиеста правду! Правду про Эйприл!“ Но, что же это за правда? Неужели Фиест… Нет! Эйприл жива, она рядом со мной!»
Чтобы спастись от реальности и от яркого света, Кир натянул на голову одеяло.
«Она рядом… Со мной… Но что, если… Если я тоже… Не умираю, а мёртв! Уже давно мёртв!»
Эйприл стащила одеяло с его головы и нежно поцеловала в затылок.
— Хочешь?
— Нет.
Кир встал, посмотрел на часы.
«05:55»
«Ну и рань! И наверное, холод. Особенно там, у воды».
Он снял с гвоздя фиолетовую куртку.
— Кир… Ты куда? Хочешь, поговорим? Я приготовлю блинов…
Но Кир не мог есть, и не мог говорить.
Пробурчав что-то среднее между: «Хорошего дня!» и «Заткнись!», он вышел из Логова.
Эйприл с аппетитом уминала салат.
