Корм вампира (СИ) - Макара Дэйв (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
— Я жду! — Откуда в этой спокойной, как снайпер на позиции, девушке, заиграл такой огонь? Где она его припрятывала до сего момента, так ловко, что и представить себе было нельзя, что он есть?!
Ручка двери опустилась, впиваясь мне в макушку и открывая дверь, из которой я выпал спиной вперед, на чистенький паркет коридора.
— ! — Очень экспрессивно сказал я, в ответ на удивленное лицо старшей по лаборатории неорганики, высокой блондинки Марии. — Соврала, таки, интуиция!
— Ты не ушибся, Олег? — Мария хлопнула длинными ресницами и сделала шаг назад, дожидаясь, когда я начну принимать вертикальное состояние.
— Спасибо, Мария. — Поблагодарил я и поплелся "работать работу", провожаемый взглядом двух пар глаз — зеленых Марии, удивленных и мечущих все благородные молнии, голубых глаз Хельги.
"Э-э-эх-х-х, в кои-то веки светил мне "служебный роман", с такими формами и глазками, да другие формы и глазки все обломали!" — От этой мысли всхрюкнул и рассмеялся, провожая свое дурное настроение в далекое, пешее путешествие.
Миру всегда мало одной каверзы. Мужчине всегда мало одного пинка.
Насвистывая, занялся "зависшим" оборудованием, старым и оттого постоянно сбоящим. Хотя, как по мне, так сбои у этого оборудования — муфельной печи и спектрографа, были вовсе не от возраста. И комп вис вовсе не "оттого", а сеть отваливалась совершенно не "потому"… Самый страшный зверь — прокладка между стулом и клавиатурой.
Вновь пришлось ругаться, апеллируя к начальству и угрожая сдать всех с потрохами, вынуждать прочесть инструкцию и выслушивать злой шепот: "А ты нам, зачем тогда? Только чтобы кормить в столовой?!"
Вот зря старушка Фрида вновь озвучила свои претензии, выбравшись из угла со склянками… Очень зря. Меня она знает плохо, в отличии от остальных и права голоса, не имеет и вовсе. А давать кому-либо гавкать на меня, даже под прикрытием своего возраста, стажа или опыта работы…
— Армию кормят ради одного дня сражения. А кто не хочет кормить свою армию — кормит чужую. Это доступно и понятно объясняет, зачем я здесь. А тому, кто плохо знает свои должностные обязанности, я очень рекомендую ознакомиться с приложением номер два, в его собственном трудовом договоре. А еще лучше — заткнуться и заниматься своей непосредственной работой, не пытаясь вмешиваться в чужую. Тем более, если вы в ней ни хрена не смыслите! — С улыбкой на устах, от хорошего настроения, я от души проехался по бабульке, помнящей еще коммунизм. Точнее — капитализм, разумеется.
Пикнул динамиками загрузившийся лабораторный комп и следом — звякнула мелодичным колокольчиком, муфельная печь, информируя, что программа отработана полностью и замок двери открыт.
— А системник я вам, ей-ей, к полу пристрелю! — Пригрозил я, отряхивая колени от несуществующей пыли. — Или к стене — боком!
Пока возился со спектрографом, Фриды и след простыл, лишь едва слышно щелкнул язычок входной двери, выпуская бабушку в коридор.
— Она тебя с говном теперь съест… — Стив МакКормикк покачал головой, задумчиво почесывая короткий ежик на голове. — Сейчас побежит Бладу жаловаться, потом вдвоем метнутся к начлабу, опишут все в цвете и…
— Да ветра им… В корму! — От всей души пожелал я. — И торпеду — навстречу!
Спектрограф сопротивлялся всем моим стараниям "переподключить его на горячую", как это рекомендовалось в инструкции, чтобы не начинать всю процедуру заново.
— Пробы давно стоят?
— Ай… Он сразу колом встал, так что… — Стив сразу понял, о чем речь и махнул рукой, давая добро на рестарт. — Олег… Ты что, совсем не боишься? Ведь выгонят, ко всем чертям!
— Стив… — Я выпрямился и, поглядывая одним глазком за индикаторами на лицевой панели прибора, развел руками. — У меня ни семьи, ни котенка. Леса тут богатые. Да и одиночества я не боюсь. Я вообще, кроме скуки, ничего не боюсь…
— Даже смерти? — "Проснулась" Дженни, хохотушка-пампушка, рыжая как огонь, вечно требующая у меня рецепт моей диеты и не верящая в три магических буквы НМЖ.
— Нету там, ни света, в конце тоннеля, ни самого тоннеля. — Начал вспоминать я, наблюдая за миганием огоньков. — Есть лишь миг, когда смотришь на себя сверху и понимаешь — это все. Это — последний шанс: либо ты возвращаешься в ту оболочку, что сейчас перед тобой, либо начинается небытие. Точка принятия решения, "Рубикон" каждого смертного.
— Ты — вернулся? — Дженни понимающе подмигнула.
— Нет. Я предпочел небытие. — Сказал я правду и мне, как всегда, не поверили. — Все, в журнале потом распишитесь, что я был и все работает.
Дивный новый мир, как надоевшая жвачка, прилипшая к любимым брюкам или подошве. И противно, и избавиться надо, а — негде. Негде разуться-раздеться и засунуть вещь в морозилку, а потом отстучать и застирать.
И морозилки — тоже нет.
Пока размышлял, ноги сами донесли меня до лаборантской, в которой Хельги, с ярко горящими кончиками ушей, сопела-пританцовывала у закипающего чайника, выслушивая нечто ей не приятное, от Марии.
При виде меня "избиение младенца" прекратилось, а вот уши девушки стали пунцовыми, словно некто очень долго и заглазно материл их хозяйку, припоминая все грехи, как тайные, так и явные, но мне неведомые.
— Олег… — Мария побарабанила ногтями по столу. — Ты неважно выглядишь. Может быть, лучше сходить домой, отлежаться, пару дней.
"Интересно, это она мои мысли читает, или девочек своих от греха бережет?!" — В который раз подивился я женской сути и сел за стол, писать заявление на "пару дней".
— Не надо заявления. — Мария бросила осторожный взгляд на Хельги. — Доктору Брайду я все скажу сама.
Перевернув лист, написанным вниз, встал и зашел в наш, "мальчуковый закуток", переодеваться.
По единожды установленному правилу, лабораторная одежда и верхняя хранятся в разных шкафах. Желательно даже принимать душ, перед уходом с работы, но в моем случае — это требование не самое нужное. С ядами, радиоактивностью и прочими биоматериалами я не работаю, в закрытые зоны не лезу.
Но сегодня душ — мой спаситель. Пока я буду плескаться под его горячими струями, смывая с себя сегодняшний день, эти две красавицы напьются чаю, слегка почешут языками, да и разойдутся в разные стороны, в разные лаборатории, до конца рабочего дня.
Вода из рассеивателя, блестящего, пластикового и уже треснувшего от времени или неудачного падения, лилась на мой вышкобленный бритвой череп, стекала на спину и вниз, на светлый кафель пола общей душевой, разделенной на стандартные полуметровые загоны вдоль стен. Хлипкие пластиковые бортики, с наклеенными к ним мыльницами и крючками для варежек или мочалок, мне чуть выше пояса, вот и все личные границы, переступать за которые никому не рекомендуется.
Сейчас я не хочу быть чистым. Я только хочу, чтобы вода, как в детстве, унесла все мои печали.
Одна из дырок в рассеивателе давно забилась и струйка воды била куда-то в сторону, заливая соседний загон, другая, которую кто-то уже чистил, но не удачно, плевалась водой во все стороны сразу, извиваясь как змея. Третья дырка предпочитала и вовсе капать.
Шестьдесят дырочек, в семь рядов и так во всех пяти закутках по этой стороне стены. На соседней — рассеиватели круглые, с теми же шестью десятками дырок, в потеках накипи. Десять человек в один присест. Точнее — заход. Сейчас, на все лаборатории — всего семь мужчин. Остальные — милые и добрые девушки и женщины. За стенкой — женская душевая, на она длиннее в два раза и все равно — мест не хватает, так что в "часы пик", оккупируется и наша душевая, тоже. Пару раз я нарвался на веселый визг, переходящий в смех и теперь в часы пик меня здесь уже не бывает и вовсе.
Химики, народ в большинстве своем весьма уживчивый и внимательный, такое отношение оценили и теперь у меня свои привилегии в этом маленьком коллективе.
Я стоял и ловил губами струйки воды, подставлял под них макушку и закрытые глаза.
