Сага о живых и мертвых - Валин Юрий Павлович (библиотека книг .txt) 📗
— Не улыбайся мне так, — выдохнула Лот-Та, глядя сверху вниз. — Или я лопну заранее срока.
Рата поправлять не стала, только погладила по кожаному колену и выпрямилась. Привычно подвинула ближе к трапу ножны с ножом. За спиной стукнули брошенные в кокпит сапоги. Рата смотрела на ослепительную воду бухты. Оказывается, совсем отвыкла без одежды стоять.
— Дитя, поцелуй меня, — прошептала Лот-Та.
Рата обернулась. Глаза у сестрицы были распахнуты, и в голубизне небесной весь мир покачивался, как палуба «Квадро».
— Думаешь, он подглядывает? Нет, он честный.
— Мы тоже честные. Для меня поцелуй.
Рата и так знала, для кого. Бережно взяла за подбородок. Рот у Лот-Ты был и трепетный, и жадный. Ну у кого еще такая сестрица есть, что и вовсе не сестрицей бывает?
— Пойдем, радость моя.
Рата взлетела с верхней ступеньки трапика, рыбкой мелькнула над лодкой. Вода обожгла забытой стужей. Сердце на миг остановилось. Ой, сумасшедшая Белка. Водяная.
Рата вынырнула в солнечный блеск, судорожно засмеялась. Рядом вынырнула Лот-Та, фыркнула, как селк. Волосы прилипли к щекам, глаза в пол-лица:
— Дитя, оно же холодно!
Рата дернула ее за руку, утянула под воду. Глубже, еще глубже. Смутно мелькнуло дно, метнулись в сторону неизменные бычки-брюхатики. Ярко блеснули браслеты сестрицы. Тело быстро вспоминало водную свободу….
На борт катамарана выбрались довольно быстро, едва с дюжину мидий успели в лодку забросить. Что ни говори, с отвычки зубы стучали.
— О, теплолюбивость вернулась, — сказала, отдуваясь, Лот-Та.
Рата поправила ей волосы, быстро убрала со лба свои темные пряди. Сестрица ни звука не произнесла. И так понятно, что сейчас рискнуть самое время.
Стараясь не шлепать мокрыми пятками, спустились вниз. Жо возился на камбузе.
— Милорд, вы на мгновение не оторветесь? — очень спокойно сказала Рата.
Жо высунулся и тут же попятился. На его лице отразился ужас.
— Мы, возможно, и страшные, но не до такого, — возмутилась Лот-Та и ухватила зайца-кролика за ремень.
Рата взяла возлюбленного за ворот безрукавки:
— Жозеф, пойдем пожалуйста. Ты ни в чем не виноват. Просто мы замерзли, и нам очень хочется.
— Да, — прошептала Лот-Та. — Все неправильности и грехи мы на себя берем. Поддайся, пожалуйста, а?
Успел выбрать молодой командир или так и не решил, кто из сестриц милее, так никто и не узнал. И сам Жозеф ответа ни тогда, ни впоследствии дать не смог. Хотя и очень старался под многочисленными и изощренными пытками. Не знали пощады ундины морские. Ну, не всегда они были морскими, и не всегда плеск волн стоны блаженные заглушал. Бывали и одеяла пуховые, и шкуры душные-жаркие, и постели гостиничные жутко-скрипящие, и просто пол дощатый, и мох лесной, и трава холмов, выгоревшая и колючая, и плащи бархатные. Но в первый раз была узкая койка родного «Квадро» и объятия двух ледяных мерроу, из самых пучин Океана вынырнувших. Не устоял юный воин. Да и как из когтей двух магичек вырвешься? Тем более, что вырываться не было ни малейшего желания. Наоборот…
Талантлива была к магии Белка, урожденная на безлесых островах Редро. Только оказалось — две остальные трети ее существа к магии не менее чувствительны. Только к проклятой некромантии та магия никакого отношения не имела.
Рата помнила, что согрелись быстро. Дурень что-то пытался лепетать про «девочек» и что «так нельзя», но быстро умолк. Оказалось, он совсем не дурень, и умеет многое. Ревновать по поводу его опытности и в голову не пришло — сама Рата чувствовала себя отнюдь не дитем. О Лот-Те и говорить нечего — тут она командиршей оказалось. И помогать ей оказалось сущим наслаждением. Рата в жизни не занималась ничем таким приятным. И естественным. Непонятно почему, но точно естественным. И тело Жо, сильное, все еще сдерживающее свои порывы, тоже было словно сто лет знакомо. Свой. И Лот-Та своя. Казалось, лучше быть не может. Очень глупо казалось. Потому что когда сама Белка стала целью и центром…
Так глубоко Рата еще не умирала. Кажется, перед этим она сама взялась командовать. Безмолвно, зато очень нагло и жадно. Или то привиделось? Кажется, всю жизнь мечтала под Жо оказаться. Только сначала не так получилось, а потом, когда он признал, что хрупкость Белочки в далеком прошлом осталось, выяснилось, что не ему радость доставила, а самой себе. Да еще с такой силой, что вынырнуть из темноты едва догадалась. Из тела словно все косточки улетучились, по жилам жар тек, как масло раскаленное. Танцевал, жрал сам себя, змей на животе выколотый. Только и Жо выгибало так, что он сам себя не помнил. Ну, о милом сестрицы славно позаботились. И взорвался командир просто здорово.
Рата лежала, уткнувшись носом в грудь любимого. Под мускулистой защитой часто-часто стучало — словно табун лошадей летел. Табун лошадей Белка сроду не видела, но, наверное, именно так он и летает. Второй табун стучался в бедро — Лот-Та устроилась ниже, обнимала крепко, как будто у сестрицы сил удрать хватит. Рата размышляла о том, что два раза чувствовала, как полноценно и сладко умирает. Без шуток — сердце почти останавливалось. Если и два других так же колотятся, значит ли, что и Две Трети тоже помирали?
Думать сил не было. И пить хотелось. Язык Лот-Ты лизнул в ягодицу. Рата машинально провела язычком по груди любимого. Жо, наверное, тоже что-то сделал, потому что сестрица сладострастно вздрогнула.
— М-мм, — глубокомысленно изрек Жо.
Разговаривать Рате не хотелось. Небось, сейчас каяться начнет. Еще чуть-чуть можно спокойно полежать. И так что-то мешает, дребезжит. Ой!
Рата скатилась с койки и шмыгнула в коридорчик. На плите прыгал, звякал крышкой, опустевший чайник. Рата выключила плиту. Чудесная вещь эле-ктри-чество, только непонятная. Нужно будет Лот-Ту подробнее выспросить, путь объяснит бестолковой некромантке.
Прихватив кувшин с водой, Рата без особой уверенности пошла в каюту. Лот-Та перебралась повыше и рассыпала волосы по плечу любовника. Жо и с закрытыми глазами выглядел счастливым до бессмысленности. Рате захотелось поставить кувшин и попятиться. Пожалуй, самое время еще раз искупаться.
Ага, — кувшин из рук выхватили, а саму дернули на койку так, что Рата не успела рассмотреть кто что сделал.
— Только попробуй удрать, — сказал Жо, вроде бы так и не открывший глаз. Лот-Та, удерживая кувшин, ласково переплела пальцы с пальцами сестрицы. Рате вдруг захотелось заплакать — мужская ладонь нежно и крепко лежала на шее, прижимала щекой к горячей широкой груди. И Чучело никуда не делось. Значит, все, как раньше? Или еще лучше?
— Жо, ее часто отлавливать придется, — пробормотала Лот-Та. — Дитя смелое, но в промежутках хилость проявляет. На Клыке от одиночества чуть макушкой вниз не канула. Она мне сама рассказывала.
Рата хотела возмутиться, но передумала. Жо вполне можно сказать все на свете.
— Подумаешь, рассказывала. А я сама видела, как ты на железном сундуке плавала и рыдала. Мокрая, волосищи висели, как у выдры больной. Очень даже жалко выглядела наша кригсмарине.
— Эй, вы чего это в критику ударились? — поинтересовался Жо. — Я вас разными видел, но жалкими никогда. Вы красивые, и нечего мне мозги пудрить.
— Мы не пудрим, — Рата подняла голову и, опершись подбородком, глянула в черные глаза любимого. — Мы просто хотим помочь тебе выбрать.
— В точности так, — сказала Лот-Та, тоже поднимая голову.
Жо совсем по-детски зажмурился:
— Ну не могу я выбрать! По-моему, я вас обеих люблю.
Девицы переглянулись, Лот-Та хихикнула, а великая некромантка строго сказала:
— Это мы поняли. Тебе выбирать — с нами оставаться, или без нас. Мы не обидимся, если тебе двоих много. Мы жадные и едим непрерывно. Рискуешь не прокормить. Но поштучно нас получить нельзя. Извини.
