Дом глав родов: Дюна - Герберт Фрэнк Патрик (читать полную версию книги .TXT) 📗
– Что за вопрос! – Одрейд? Ужасная женщина, если позволить себе задержаться на ее возможностях. И все – атридесовское. Она – первая из Бене Джессерит. А идеал Атридесов – Тег.
– Одрейд рассказала, что она доверяет твоей верности Атридесам.
– Я верен атридесовской чести, Мурбелла. И я выношу моральные решения сам – по поводу Сестринства, этого ребенка, которого они отдали под мою опеку, Шианы и… и по поводу моей возлюбленной.
Мурбелла прижалась к нему, прикасаясь грудью к руке и пошептала ему на ухо:
– Были эпизоды, когда я могла перебить всех находящихся рядом со мной!
Она что, думает, они ее не слышат? Он сел прямо, не отпуская ее.
– И что же тебе помешало?
– Она хочет, чтобы я поработала над Скитейлом.
Поработать. Эвфемизм Чтимых Матре: Ну а почему нет? Она «работала над» множеством мужчин, прежде чем натолкнулась на меня. Но он реагировал на это, как древние мужи. И не только поэтому… Скитейл? Проклятый Тлейлаксу?
– Великая Мать? – Он хотел увериться.
– Она и только она, – душа ее почти парила, лишенная груза.
– Какова твоя реакция?
– Она сказала, что это – твоя идея.
– Моя… Да никогда! Я предлагал вытащить из него нужные сведения, но…
– Она сказала, что это – обыденная вещь для Бене Джессерит, как и для Чтимых Матре. Забеременей от этого. Соблазни того. Весь день в заботах.
– Я спросил о твоей реакции.
– Возмущение.
– Почему? – Я знаю подтекст.
– Я же тебя люблю, Дункан… и мое тело, оно… оно приносит удовольствие тебе… как и твое…
– Мы – старая женатая пара, а ведьмы хотят разлучить нас.
Его слова родили в нем ясное видение леди Джессики, любовницы давно умершего графа и матери Муаддиба. Я любил ее. Она меня не любила, но… Взгляд Мурбеллы напоминал ему взгляд, которым Джессика глядела на графа: слепая, самозабвенная любовь. Бене Джессерит не доверяли этому чувству. Джессика была мягче Мурбеллы. Но тверже внутренне. А Одрейд… она была тверда и внешне. Сплошная пласталь.
А как же те времена, когда он искал в ней человеческие чувства? Как она говорила о Башаре, когда они узнали, что старик погиб на Дюне.
«Он был моим отцом, ты знаешь».
Мурбелла вывела его из задумчивости:
– Можешь разделять их мечты, какими бы они не были, но…
– Растите, люди!
– Что?
– Вот их мечта. Чтобы люди вели себя по-взрослому, а не как злые дети на школьном дворе.
– Мама знает лучше?
– Да… Я уверен в этом.
– Так ты именно так видишь их? Хоть и называешь ведьмами.
– Это хорошее слово. Ведьмы ведают загадочные вещи.
– И ты не веришь, что это просто долгое жесткое обучение плюс спайс и Агония?
– Что вера может с этим поделать. Неизвестность порождает собственную мистику.
– Но ты не считаешь, что они дурачат людей, заставляя их исполнять чужую волю?
– Наверняка это так.
– Слова – оружие. Голос. Штамповка…
– Никто так не красив, как ты.
– Что такое красота, Дункан?
– Есть, конечно, красота в различных стилях.
– Она именно так и сказала: «Стили основываются на воспроизводящих корнях, лежащих настолько глубоко в нашем расовом псише, что мы не осмеливаемся убрать их». Так что они собирались сунуться и сюда, Дункан.
– Может, их что-то испугало?
– Она сказала: «Мы не ввергнем наших потомков в то, что считаем бесчеловечным». Они судят, они и осуждают.
Он подумал о чужих фигурах видения. О Лицевых Танцорах. И спросил:
– Как аморальные тлейлаксианцы? Аморальные – значит не человечные.
– Я почти различаю тиканье вертящихся в голове Одрейд шестеренок. Она и ее Сестры: они смотрят, они слушают, они готовят любую реакцию, вычисляют все.
Ты этого хотел, дорогой? Он попал в ловушку. Она была права и ошибалась. Цель оправдывает средства? Но как он мог оправдать потерю Мурбеллы?
– Ты считаешь их аморальными? – спросил он.
Но она будто и не слышала:
– Всегда спрашивают себя, что теперь надо сказать, чтобы добиться желаемой реакции.
– Какой реакции? – Может она услышать его боль?
– Ты не узнаешь, пока не будет слишком поздно, – Она повернулась, взглянув на него – совсем как Чтимые Матре, – Знаешь, как они поймали меня?
Он не мог подавить осознания того, насколько жадно Сторожевые Псы набросятся на ее последующие слова.
– Меня подобрали на улице после чистки Чтимых Матре. Кажется, вся эта чистка затевалась лишь из-за меня. Моя мать была крайне красива, но для них слишком стара.
– Чистка? – Сторожевые Псы захотят, чтобы я спросил.
– Они проходили по местности, и там исчезали люди. Ни тел, ничего. Пропадали целые семьи. Объяснялось это наказанием за подготовку покушений на них.
– Сколько тебе было?
– Три… ну, четыре. Я играла с подружками на поляне под деревьями. И внезапно послышался громкий шум и крики. Мы спрятались в расселине за камнями.
Он был захвачен видением той драмы.
– Затряслась земля, – она ушла в воспоминания, – Взрывы. Потом стало тихо, и мы вылезли. Весь край, на котором стоял мой дом, превратился в воронку.
– И ты осиротела?
– Я помню своих родителей. Он был большим, крепким мужиком. А моя мать, видимо, работала где-то служанкой. Они носили форму на работе, и я помню ее в этой форме.
– Почему ты так уверена в смерти родителей?
– Наверняка я знаю, что была чистка, но она везде и всегда одинакова. Крик, бегущие люди. Мы были перепуганы.
– Почему ты думаешь, что причина чистки заключалась в тебе?
– Это на них похоже.
Их. Какую победу наблюдатели увидят в одном единственном слове.
Мурбелла все еще была захлестнута воспоминаниями:
– Думаю, мой отец отказался уступить Чтимой Матре. Это всегда считалось опасным Большой, красивый мужчина… сильный.
– И ты ненавидишь их?
– Почему? – Удивление его вопросом, – Если бы не это, я бы никогда не стала Чтимой Матре.
Ее бессердечность ошеломила его.
– Значит, это стоит чего угодно!
– Любовь моя, тебя возмущает причина моего нахождения на твоей стороне?
Туше!
– А тебе не хотелось бы, чтобы все произошло какнибудь иначе?
– Все уже произошло.
Столь крайний фатализм. Он не подозревал его в ней. Может, он был обусловлен общением с Чтимыми Матре или чем-то из арсенала Бене Джессерит?
