Урук-хай, или Путешествие Туда... - Байбородин Александр Владимирович (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗

Я кивнул, и время понеслось вскачь.

Крепость мы покинули в ту же ночь. Ворота её на ночь запираются, но оказалось, что «квакающее» братство, кое в чём посильнее стражи короля Элессара. Нас вывели через потайную калитку в стене. Через протоку Андуина мы переправились сами, вплавь, не рискнув идти на левый берег по охраняемому стражей мосту.

Потом мы загнали двух коней. Их Гхажш купил тем же вечером на постоялом дворе крепости. Кони больше подходили для упряжи, чем под седло, но выбирать нам не приходилось, да и торговаться Гхажш не стал. Сёдел тоже не нашлось. А садиться без седла на зверя высотой в холке выше меня, пусть даже и не роханского, я испугался. Так и поскакали, вдвоём на одном коне без седла, охлябь, подгоняя несчастную скотинку уколами ножа в круп. Второго коня сначала держали в поводу, а когда первый рухнул, то пришла и его очередь. Коняга, видя, как другая бьётся на земле в агонии, в крови и пене, не пожелала себе такой участи и попыталась сопротивляться, но Гхажш был безжалостен.

К закату мы уже сами бежали к Пепельным горам, оставив на поживу воронам второй конский труп. Заодно я узнал, что это значит – «долго бежать», и сколько можно съесть «зелёного мёда» за один раз, чтобы это тебя не убило. У урр-уу-гхай странное понимание слова «долго», это означает «очень быстро, без обычных привалов и на такое расстояние, на которое нужно».

К моему собственному удивлению, оказалось, что в выносливости я Гхажшу не уступаю. Скорее, превосхожу. В ловкости лазания по скалам тоже.

Мне и самому сейчас это кажется невероятным, но к исходу третьих суток мы были уже на восточном склоне Пепельных гор, и перед нами расстилалась Чёрная пустыня. Мордор.

Чёрная пустыня получила своё название во времена, когда Роковая гора [36] ещё не спала, и небо над ней постоянно было затянуто тучами дыма и пепла. В этих, почти ночных сумерках, пустыня и, впрямь, должна была казаться чёрной. Но, на самом деле, Мордор – пустыня серая. Здесь очень лёгкие серые почвы, и малейший ветерок метёт над землёй клубы серой пыли, всё вокруг засыпано этой серой мягкой порошей. Стоит чуть вспотеть, и лицо и волосы покрываются ломкой коркой грязи. Здесь невозможно поесть или попить, чтобы не проглотить заодно полфунта, или больше, этой ненавистной пылюги. Ртом лучше не дышать. Лучше его совсем не открывать, если нет особой повязки-пыльника.

У нас, понятное дело, их не было, и Гхажш отхватил ножом две широкие ленты от низа моего стрелкового плаща.

Ночью я об этом пожалел. Ночи в Мордоре холодны настолько же, насколько жарки дни. Или даже холоднее. Нагревшийся за день воздух ночью поднимается вверх, и с гор начинает дуть промозглый, пронизывающий до костей ветер, заставляющий зубы клацать, а мышцы дрожать. Сколько мы с Гхажшем не кутались в куцый остаток плаща, как не прижимались друг к другу, пытаясь сохранить хоть малую толику тепла и уснуть, выспаться толком не удалось. Лишь под утро усталые глаза сомкнулись, кажется лишь для того, чтобы труднее было вставать. Вдобавок ко всему за ночь плащ пропитался росистой влагой и стал не то что бы сырым, а каким-то воглым, когда и воды из ткани не выжмешь, и сухости нет. Тепла тем более. Так что, когда мы снова тронулись в путь, я ощутил даже удовольствие, чувствуя, как на ходу согревается продрогшее тело.

По пустыне мы уже не бежали, а шли, и Гхажш постоянно оглядывался, выбирая направление.

– Гхажш, – спросил я его в запылённую спину, – а почему мы пешком идём? То бежали, как на пожар, то не торопимся.

– Если побежим, пыль столбом поднимется, – ответил он. – Дорогу потеряем.

– Дорогу? – я огляделся. Ничего, хотя бы отдалённо напоминавшего дорогу, в пределах моего взгляда не было. – Шутишь, наверное. Я никакой дороги не вижу

– Приглядись, – он приостановился на мгновение и повёл рукою. – Колючки видишь?

– Колючки вижу, – кивнул я. – Ну и что?

– На них внимательно посмотри, – посоветовал Гхажш.

Я пригляделся, подумал и сообразил, что вижу ряд чахлых колючек, удаляющихся к окоёму. На первый взгляд они были такие же, как и множество других вокруг, но если приглядеться, то отличие всё же было. Эти колючки были не серо-зелёные, как большинство остальных, а буро-зелёные. Неподалёку от первого ряда вился второй, такой же. Между ними мы и шли.

– Понял, – сказал я. – Хитро придумано. Если бы ты не сказал, я бы ни за что не догадался. Колючки и колючки, подумаешь, цветом немного отличаются.

– Отличаются, – подтвердил Гхажш. – Это не здешние колючки. Их с юга привезли когда-то, от оазисов Нурнона. Поэтому и цвет разный.

– И как мы их потерять можем? – спросил я недоумённо. – Теперь даже я два ряда вижу.

– В пыли можем поворот пропустить, – ответил Гхажш, – или, просто, запутаться. За этими путями давно никто не ухаживает, колючки кое-где сами разрослись, как попало. Да и всё равно бежать нам нельзя.

– Почему?

– Воды мало. Будем быстро бежать – вся вода с потом уйдёт, и упадём от жары и сухости. А ближайший источник – в деревне, в которую идём. Ближе нет.

– Тут ещё и живёт кто-то? – изумился я. – Прямо в пустыне?

– Конечно, – подтвердил Гхажш. – Орки мордорские живут.

– Урр-уу-гхай? – я решил уточнить.

– Нет, настоящие орки, которые солнца боятся. Та деревня, в которую мы идём, принадлежит буурзу, тоже решившему стать урр-уу-гхай. Но пока они ещё орки. Внуки нынешних смогут смотреть на свет, а эти пока днём прячутся. У них глаза солнечного света не терпят, и кожа тоже.

– А есть ещё другие? – я непроизвольно оглянулся. – Совсем настоящие, я имею ввиду? Такие, которые урр-уу-гхай быть не хотят?

– Есть, – кивнул Гхажш. – Но ты не бойся, они в этот край пустыни редко забредают. Их буурзы ближе к Паучьему перевалу живут, там с водой легче. Ещё в Мрачных горах, на юге, и в Итилиэне. Мы их пока не уговорили, но уговорим, мы народ терпеливый. Старухи у них твердо за старое стоят, а молодые уу-гхой начинают подумывать, что для их внуков будет лучше. И давай лучше помолчим, от разговоров рот сохнет, воду в пустыне надо беречь.

Деревня появилась после полудня и совершенно неожиданно. Пустыня, при взгляде в даль, кажется ровной, как стол, но впечатление это обманчиво. В ней встречаются обширные котловины, которые не увидишь, пока не окажешься на самом краю. Нужная нам деревенька и была расположена в такой ямине. Я её заметил, когда чуть ли не под самыми моими ногами обнаружилась крыша прижавшегося к склону дома. Другие дома, такие же серые и неприметные, сложенные из камня-плитняка, были разбросаны по всему пространству котловины, по дну и по склонам, в полном беспорядке и кажущемся отсутствии смысла. Лишь в самом низу огромной ямы теснящиеся дома разбегались в стороны, образуя пустое пространство вокруг каменного строения, в котором я угадал колодец.