Неоконченные предания Нуменора и Средиземья - Толкин Джон Рональд Руэл (читать книги .TXT) 📗

— Я надеюсь, ты уже отдохнул, но если ты желаешь спать дальше, пересядь, пожалуйста, к другому. Ему уже не захочется поразмять ноги; а в твоем плаще на солнце слишком жарко.

Говорят, что друэдайн часто садились и застывали так, когда оплакивали свои беды или утраты; но иногда они просто предавались раздумьям или строили планы. Еще они пользовались своей неподвижностью, стоя на страже: они сидели или стояли, укрывшись в тени, и, хотя казалось, что их глаза закрыты или устремлены в пустоту, ничто, происходящее поблизости, не ускользало от них. Их незримое бдение было таким напряженным, что незваные гости ощущали его как некую угрозу и спешили отступить еще прежде, чем их окликнут; но если мимо проходила какая–либо злая тварь, друэдайн подавали сигнал: пронзительный свист, невыносимый вблизи и слышный издалека. В беспокойные времена стражники из друэдайн очень ценились среди народа Халет; а если таких стражников заполучить не удавалось, халадины ставили у своих домов их скульптурные изображения, веря, что они тоже отчасти обладают грозной бдительностью своих создателей (друэдайн их для того и делали).

На самом деле, хотя люди народа Халет любили друэдайн и доверяли им, многие из них считали, что друэдайн обладают некой сверхъестественной, магической силой; и среди их преданий о чудесах было несколько историй о подобных вещах. Вот одна из них:

Жил однажды друх по имени Агхан, известный как хороший лекарь. Он был большим другом Бараха, лесного жителя из народа Халет, жившего на хуторе в лесу, милях в двух от ближайшей деревни. Семья Агхана жила поближе, и он почти все свое время проводил с Барахом и его женой, и их дети очень любили его. Но вот наступили беспокойные времена: банда отчаянных орков пробралась в окрестные леса, и теперь орки бродили по двое и по трое, подстерегая одиноких путников и нападая по ночам на отдельно стоящие хутора. Домашние Бараха не слишком беспокоились, потому что Агхан оставался у них на ночь и стерег дом. Но однажды утром он пришел к Бараху и сказал ему:

— Друг, я получил дурные вести от своих родичей, и, боюсь, мне придется на время оставить тебя. Мой брат ранен, и теперь лежит больной и зовет меня, потому что я умею залечивать раны, нанесенные орками. Я вернусь, как только смогу.

Барах был сильно обеспокоен, а его жена и дети заплакали, но Агхан добавил:

— Я сделаю, что сумею. Я распорядился принести сюда дозорный камень и поставил его у вашего дома.

Барах пошел с Агханом, и тот показал ему дозорный камень. Он был большой и тяжелый и стоял под кустами недалеко от дверей. Агхан положил на него руку и немного погодя сказал:

— Вот, я оставил в нем часть своей силы. Пусть он хранит тебя от беды!

Две ночи все было спокойно, но на третью ночь Барах услышал пронзительный предупреждающий свист друэдайн — или, скорее, свист ему приснился, потому что больше никто не проснулся. Встав с постели, он снял со стены свой лук и подошел к узкому оконцу; и увидел, что двое орков обкладывают дом хворостом, собираясь его поджечь. Барах задрожал от страха, потому что орки носили с собой то ли серу, то ли еще какое дьявольское снадобье, которое мгновенно вспыхивает и не тушится водой. Придя в себя, он натянул лук, но в этот миг, когда пламя уже занялось, он вдруг увидел друха, бегущего на орков. Одного друх свалил ударом кулака, другой удрал, а друх бросился в огонь и стал прямо босыми ногами разбрасывать сучья и затаптывать орочье пламя, расползавшееся по земле. Барах кинулся к дверям, но когда он отодвинул засов и выскочил наружу, друх уже исчез. Орка, который упал, тоже не было видно. Огонь угас, оставив только чад и вонь.

Барах вернулся в дом, чтобы успокоить семью, разбуженную шумом и запахом гари; но когда рассвело, он снова вышел из дома и осмотрелся. Он заметил, что дозорный камень исчез, но промолчал об этом. «Сегодня ночью придется сторожить мне», — подумал он, но днем возвратился Агхан, и все очень обрадовались ему. На Агхане были сандалии с толстыми подошвами, какие друхи иногда носили в каменистых местах или там, где много колючек, и он выглядел усталым, но довольным и, улыбаясь, сказал:

— Я принес хорошие новости. Мой брат выздоравливает: я вовремя успел остановить действие яда. А еще я знаю, что разбойников перебили или разогнали. У вас все в порядке?

— Все живы, — ответил Барах. — Пойдем со мной, я тебе все покажу и расскажу.

Он привел Агхана на место пожара и поведал о ночном нападении.

— Дозорный камень исчез — должно быть, орки постарались. Что ты об этом скажешь?

— Скажу, когда посмотрю и подумаю еще, — ответил Агхан и принялся осматривать все вокруг. Барах следовал за ним. Наконец Агхан привел его в кусты на краю вырубки, где стоял дом. Там они нашли дозорный камень, сидящий на убитом орке; ноги изваяния почернели и растрескались, а одна ступня отвалилась и лежала рядом. Лицо Агхана помрачнело, но он сказал:

— Неплохо! Он сделал, что мог. И хорошо, что затаптывать орочье пламя пришлось ему, а не мне.

Он сел на землю, снял сандалии, и Барах увидел, что ноги у него перевязаны. Агхан снял повязки.

— Уже подживает, — сказал он. — Я две ночи сидел с братом, а прошлой ночью уснул. Под утро я проснулся от боли и увидел, что ноги у меня покрылись волдырями. Тогда я догадался, что случилось. Что поделаешь! Если часть твоей силы переходит в сделанную тобою вещь, приходится терпеть боль от ран, которые ей наносят [300].

Отец очень старался подчеркнуть, что друэдайн в корне отличаются от хоббитов. Они совсем иначе сложены и выглядят иначе. Друэдайн были выше ростом, крепче сбиты и гораздо массивнее. Лица у них были некрасивые (с точки зрения прочих людей); и в то время, как у хоббитов волосы росли густые (но при этом короткие и курчавые), у друэдайн волосы были жидкие и прямые, и на ногах у них волосы не росли. Им случалось бывать такими же веселыми, как хоббиты, но в общем характер у них был скорее мрачный, и они бывали ядовито–насмешливыми, и даже безжалостными. Они обладали некими необычайными, магическими способностями (по крайней мере, им их приписывали). Кроме того, они отличались умеренностью, ели мало, даже когда всего было вдоволь, и пили одну лишь воду. Кое–чем они напоминали скорее гномов: ростом, сложением, выносливостью, и своим искусством в обработке камня, и мрачностью характера, и странными способностями. Но «магия», которую приписывали гномам, была совершенно иной; кроме того, гномы были гораздо угрюмее, и, наконец, гномы были долгожителями, а друэдайн, наоборот, жили меньше прочих людей.

Только в одной отдельной записи говорится о связи между друэдайн, которые в Первую эпоху жили в Белерианде и охраняли дома народа Халет в Бретильском лесу, и далекими предками Гханбури–Гхана, который провел рохиррим Каменоломной долиной к Минас–Тириту («Возвращение короля», V, 5), или создателями статуй на дороге в Дунхарроу (там же, V, 3) [301]. В записи сказано:

Часть друэдайн ушла вместе с народом Халет в конце Первой эпохи и поселилась вместе с ним в [Бретильском] лесу. Но большинство их осталось жить в Белых горах, несмотря на то, что пришедшие туда позднее люди, вновь предавшиеся Тьме, преследовали их.

Здесь сказано также, что в Гондоре всегда признавали сходство между статуями Дунхарроу и остатками друат (Мериадок Брендибак отметил его, как только увидел Гханбури–Гхана), хотя в те времена, когда Исильдур основал королевство нуменорцев, друэдайн выжили только в Друаданском лесу и в Друвайт–Йауре (см. ниже).

Таким образом, мы, при желании, можем дополнить древнее предание о приходе эдайн («Сильмариллион», гл. 17, стр. 141–146) рассказом о друэдайн, спустившихся с Эред–Линдона в Оссирианд вместе с халадинами (народом Халет). Согласно другой заметке, историки Гондора полагали, что первыми людьми, переправившимися через Андуин, были именно друэдайн. Считалось, что они вышли из земель, лежащих к югу от Мордора, но, не доходя до берегов Харадвайта, повернули на север в Итилиэн и, отыскав переправу через Андуин (вероятно, вблизи Каир–Андроса), в конце концов поселились в долинах Белых гор и в лесах у их северного подножия. «Они были скрытным народом и с недоверием относились к прочим людям, которые преследовали и изводили их с тех пор, как они себя помнили, и поэтому друэдайн отправились на запад, ища страну, где они могли бы укрыться от врагов и жить в покое». Но об истории их дружбы с народом Халет ни здесь, ни в других записях ничего не говорится.