Избави нас от зла - Холланд Том (читать хорошую книгу полностью .txt, .fb2) 📗

— Какие предосторожности, — проговорила она. — Однако хуже всего для него то, что он, вероятно, знает, что на самом деле это ему не поможет.

Она пришпорила лошадь, и мы легким галопом поскакали к воротам. С наблюдательных башен нас окликнули часовые. Миледи подняла на них взгляд, и оба замолкли на полуслове. Хотя она не произнесла ни слова, я услышал торопливый топот сапог вниз по лестнице, а затем скрежет отодвигавшихся засовов. Медленно приоткрылась одна из створок ворот, и Миледи проехала в образовавшуюся щель. Я последовал за ней. Она обернулась ко мне и кивнула в сторону башни центральной крепости замка. Ее изящные ноздри расширились.

— Туда, — шепнула она, — я чувствую его страх даже на таком расстоянии.

— Ее ощущения были обострены, и догадка оказалась, конечно, верной. Мы обнаружили Хазлера именно там, где и говорила Миледи: на самом верху башни, куда вела винтовая лестница. Он буквально прилип спиной к самой дальней стене помещения, держа в трясущихся руках обнаженный меч. Хазлер производил впечатление отважного воина, был убелен сединами и покрыт шрамами, но, встретившись взглядом с Миледи, он тихо всхлипнул и выронил меч, который с грохотом упал на каменный пол. Он метнулся в сторону, и я увидел лежавший на столе большой деревянный крест, который Хазлер тут же схватил и крепко прижал к груди.

— Он… — в страхе заговорил пожилой воин. — Это он прислал вас?

— Он? — переспросила Миледи, вскинув брови.

Размеренным шагом она подошла к единственному находившемуся там креслу, села и стала медленно снимать перчатки. Потом снова вонзила свой пристальный взгляд в дрожавшего Хазлера и спокойно повторила свой вопрос:

— Он? Не будете ли добры, сэр, пояснить, кого вы имеете в виду, говоря «он»?

— Та… Та… — заикаясь, заговорил Хазлер. — Тадеуша. Я имел в виду Тадеуша.

Миледи снова удивленно подняла брови.

— Тадеуша? — негромким голосом повторила она имя и отрицательно покачала головой. — Нет. Тадеуш умер несколько лет назад.

— Умер? — переспросил Хазлер, подняв на нее недоверчивый взгляд. — Но он…

— Был бессмертен? Да, — с улыбкой перебила его Миледи, — так он, по крайней мере, думал сам. Но этот человек, похоже, ввязался в такие дела, которые оказались выше его понимания.

Она наклонилась ближе к Хазлеру и добавила:

— Именно об этом мы приехали поговорить с вами.

— Но я никогда… Я никогда не входил в число тех, кому известно… об этом… — он замолчал, облизал губы, потом внезапно сорвался на крик: — Вам нужен не я. Вам нужны Уолвертон и тот еврей!

Миледи оглянулась на меня, многозначительно приподняв брови, а затем снова повернулась к Хазлеру и подняла руку.

— Нет, нет, нет, — замурлыкала она. — Расскажите мне все с самого начала.

Я увидел, как вспыхнули ее золотистые глаза, и в тот же миг Хазлер отчаянно вскрикнул. Падая на пол, он выронил крест и схватился за голову, словно взгляд Миледи был взглядом ядовитой змеи, проникавшим сквозь его глазницы глубоко внутрь черепа. Потом Миледи улыбнулась и откинулась на спинку кресла. Сияние ее глаз снова подернулось дымкой умиротворения.

— Все, — прошептала она. — Нам необходимо знать все.

Хазлер застонал. Он потянулся к распятию, поднял его и снова крепко обнял крест.

— Это Уолвертон, — пробормотал он. — Первым с ним познакомился Уолвертон.

— Познакомился с Тадеушем, хотите вы сказать.

Хазлер кивнул.

— Каким образом?

— Мы ушли… После того как было разграблено все и вдоль этой дороги, и вдоль всех ее ответвлений, мы ушли в Богемию, где повстречались с армией шведов и наемников, которая шла маршем на Прагу. Мы присоединились к шведам, потому что видели, как мало осталось в сельской местности того, что еще можно было разграбить, и подумали, что, если будет предпринят штурм города, мы сможем хорошо поживиться. Но осада оказалась трудной, погибли многие члены нашей банды, а потом был подписан мир, и армия завоевателей отошла от стен города. Люди, оставшиеся в живых, пожелали уйти вместе с ней, но Уолвертон отказался. Он всегда горел желанием побывать в Праге, потому что она имела скверную репутацию колдовского города и это влекло его туда.

Хазлер поднял крест и приложился к нему губами.

— Вы должны понимать, — проговорил он, — что Уолвертон всегда держал всех нас в страхе, потому что был знатоком тайн черной магии. Он никого не принимал в банду, пока под пыткой новобранца не умирал какой-нибудь священник, кровью которого совершалось его обращение в веру Первого во Зле. В обмен за такую преданность он получал щедрое вознаграждение. Во всяком случае, следуя за ним, мы богатели, и, когда Уолвертон решил остаться в Праге, у меня не было охоты уходить от него. Вместе со мной остались и еще несколько человек. Все мы, я полагаю, чувствовали, что он затевает какое-то невиданное предприятие.

Что это было за предприятие, он говорить отказывался, по крайне мере несколько месяцев, в течение которых мы даже видели его редко, а тем временем награбленное добро таяло на глазах. Я уже подумывал, не оставить ли нам его, чтобы вернуться на большую дорогу, но как-то ночью, словно прочитав мои мысли, Уолвертон пришел ко мне и бросил небольшой мешочек с золотом. Я спросил, откуда оно взялось. Уолвертон улыбнулся, потом взял меня под руку и повел вниз по лестнице. На улице нас ждал Крёгер, один из самых активных членов нашей с Уолвертоном банды. В тени рядом с ним стоял человек, похожий на священника. Это удивило меня, потому что, как я уже говорил, Уолвертон обходил церковь стороной. Потом этот священник сделал шаг вперед, и я встретился с ним взглядом: моя кровь, казалось, мгновенно превратилась в лед. Потому что этот взгляд, мадам…

У Хазлера от волнения перехватило горло; он помолчал, а потом едва слышно выдавил из себя:

— Его взгляд, мадам, был таким же, как ваш.

Миледи холодно кивнула.

— И этот священник? — тихо спросила она. — Это, конечно, был Тадеуш?

Хазлер кивнул.

— А что ему было нужно от вас?

— Он предложил работу.

— Какую работу?

Хазлер сделал глубокий вдох и долго молчал, прежде чем ответить:

— Он хотел заполучить одного еврея.

— Зачем?

— Он не сказал нам, просто назвал имя одного раввина: Самуил бен Йегуди Лев.

— Когда он произнес это имя, — продолжил свой рассказ Ловелас, — я бросил на Миледи взгляд. Я был поражен, наверное, точно так же, как сейчас вы, милорд. Я почти не сомневался, что этот раввин был сыном того знаменитого раввина, о котором нам говорил Паша. Но Хазлер, казалось, не заметил моего удивления, и я постарался сдержаться, чтобы не прерывать его рассказ.

— Конечно, — рассказывал тем временем Хазлер, — мы спросили, как нам узнать этого Самуила. В ответ отец Тадеуш схватил меня за подбородок, а затем пронзил взглядом, который, казалось, проник в мой мозг. В моем воображении сразу же возникло гетто, где я стоял в узком переулке, ведущем к синагоге. Я увидел идущего ко мне согбенного седовласого мужчину в долгополых одеждах раввина. Тут Тадеуш отпустил меня, и видение исчезло.

— Это, — проговорил он, — и был Самуил.

Я отшатнулся от него, потом стал недоверчиво мотать головой и наконец осмелился спросить:

— Зачем вам моя помощь, если вы обладаете таким неземным, таким волшебным могуществом?

По лицу Тадеуша пробежала тень. Мне стало страшно оттого, что я разозлил его, но он просто пожал плечами.

— Не я один, — ответил он, — обладаю подобным могуществом. Я хочу, чтобы Самуил поделился со мной той мудростью, которая препятствует моему проникновению в его мысли. Во всем остальном он слаб. По крайне мере, его физическая сила… — Он сделал паузу, ехидно улыбнулся и закончил с насмешкой в голосе: — Не идет ни в какое сравнение с вашей.

Хазлер решительно мотнул головой.

— Он, конечно, был прав, — произнес он, помолчал, потом ухмыльнулся и заговорил снова: — Самуил достаточно стар, а для нас с Крёгером справляться с людьми, которые не желают идти к нам по доброй воле, всегда было любимой забавой. Мы встретили Самуила возле синагоги, как раз в том месте, где он привиделся мне под колдовским взглядом Тадуеша. Потом мы отнесли его, перебросив, словно свернутый ковер, через плечо Крёгера, в развалины монастыря, довольно далеко от Праги. Был теплый летний вечер, но в тот момент, когда мы ступили в пределы бывшего монастыря, я вдруг почувствовал такой холод, будто полуразрушенные стены были сделаны из льда. Все они были исполосованы и вымазаны кровью. Я узнал некоторые намалеванные знаки, потому что видел их прежде. Уолвертон часто украшал такими кровавыми надписями стены разграбленных и оскверненных им церквей. Ждал он нас и теперь. Мы подошли к нему, и он повел нас по нефу к алтарю. Отец Тадеуш был уже там. Он стоял в тени громадного распятия, которое, как и стены, тоже было разрисовано кровавыми знаками. Он приказал привязать Самуила к кресту, а потом взял с алтаря молоток и гвозди. Страшно улыбнувшись, он поднял гвоздь так, чтобы он был виден раввину.