Великий магистр (СИ) - Грушковская Елена (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗

Обняв Гермиону за плечи, я сказала:

— Главное — коллектив цел. И мозги у всех на месте.

Она вздохнула:

— Да. Да, ты права, но… Оборудования всё же жалко. Там были уникальные аппараты… И вообще… — Она то моргала, то хмурилась, явно пытаясь сдержать слёзы. — Когда какие-то люди приходят и ровняют с землёй то, что сама создала, где работала день за днём… Это… я не могу выразить словами. Это как дом разрушить…

Она торопливо вытерла глаза. Слёзы всё же пробили все волевые барьеры, и ей оставалось только заслоняться рукой, чтобы никто не увидел.

— Теперь здесь твой дом, — сказала я. — А вообще, дом — это не только место, где ты живёшь или, как в твоём случае, работаешь. Дом — там, где рядом те, кого ты уважаешь и любишь. Дом можно носить с собой. В сердце. Так что — выше нос.

— Да, наверное, ты права. — Гермиона вымученно улыбнулась.

Всё-таки её боль была сильна… Ну ничего, зато теперь она воссоединилась со своим прежним коллективом, по которому — что скрывать! — всегда скучала. Впрочем, на самом деле скучать было некогда: нужно было искать спасение от вируса.

Подошёл доктор Ганнибал. На его лице отображались геморроидальные муки души — уж простите за сочетание несочетаемых понятий, но впечатление у меня сложилось именное такое.

— Эм-м, прошу прощения… Я бы хотел уточнить кое-что, коллега, — обратился он к Гермионе.

— Слушаю вас, — ответила она, сразу посерьёзнев и приняв деловой вид.

— Это касается моего статуса здесь и наших подчинённых, — сказал он. — Будем ли мы осуществлять руководство каждый в своей части коллектива или же как-то иначе?

— Мы обязательно обговорим организационные вопросы, — перебила Гермиона. — Но чуть позже. Сейчас нам всем нужно немного прийти в себя после случившегося.

Ганнибал неудовлетворённо пожевал губами и, чуть поклонившись, отошёл со словами:

— Хорошо, как скажете, коллега.

Когда он отошёл за пределы слышимости, я призналась:

— Раздражает он меня, ничего не могу с собой поделать. Он Юлю чуть со света не сжил. Мне кажется, ему лучше вообще держаться подальше от медицины.

Гермиона пожала плечами.

— Не знаю… Может, и от него будет какая-то польза, посмотрим. А если он будет только нагнетать обстановку и трясти своими амбициями… Придётся его, по-видимому, поставить на место.

— Ладно. — Я крепко прижала её к себе. — Устраивайтесь тут. Если возникнут какие-то проблемы — говори, попробуем решить.

15.8. Он

Снаружи у выхода из центра стоял Андрей, то есть, Никита… В общем, неважно, как его звали: довольно и того, что это был ОН. Прищурив в улыбке глаза с облепленными снегом ресницами, он просто молча смотрел на меня.

— И чего ты тут стоишь под снегом? — спросила я.

— Тебя жду, — был ответ.

…Тёплый майский вечер, школьное крыльцо и его преданные глаза. «Чего ты тут стоишь?» — «Тебя жду». — «Зачем?» — «Давай сумку, поднесу». Наша последняя весна…

Я стояла, уткнувшись ему в плечо, а его тяжёлая ладонь лежала на моей голове. Он здесь, рядом, и я больше его не потеряю. Не хочу. Не должна. Скажите, люди, так бывает? Встретились… И как будто продолжили с того места, на котором остановились, будто и не расставались никогда. Или расстались только вчера. Это не снег падал, это летели под порывами ветра лепестки яблонь и черёмухи, задерживаясь на волосах и щекоча шею, это не зима свирепствовала, а весна щедро усеивала наш путь пригоршнями блёсток своего пленительного безрассудства. Нам, молодым и смелым, казалось тогда, что вся жизнь перед нами — только протяни руку и возьми, и мы цвели, как эти яблони и черёмуха, не подозревая, что скоро нас сожжёт мертвящее дыхание войны…

И снова — настоящее.

— Как ты сумел… Как ты успел вывести всех из центра? — спросила я. — Вернее, как ты узнал о том, что центр будет атакован?

— Не знаю, — задумчиво ответил он, вороша мои волосы. — Я вдруг увидел, как его обстреливают…

— Увидел? — Я подняла лицо и заглянула в глубину его ясных и по-детски светлых глаз.

— Ну… Вроде как померещилось мне, — уточнил он. — Пригрезилось наяву. Ну, я угнал машину и рванул туда. Двенадцать часов ехал, думал — не успею. Оказалось, успел как раз впритык. Что ж вы такой важный объект так плохо охраняете?

Он сказал: «Пригрезилось», — и я из девчонки-школьницы превратилась в чтеца паутины. Серебристый рисунок её нитей сеткой пронизал пространство вокруг нас, и я увидела седую женщину с молодыми и светлыми глазами, а вдоль позвоночника прокатилась волна боли. Ещё я увидела мужское лицо со шрамиком на щеке и холодным взглядом. Его я уже видела в случае с Дэном и Златой, знакомый товарищ…

— И что ты вот так читать меня будешь, я тоже видел, — сказал он. — От тебя бесполезно пытаться что-то скрыть. Есть такие длинные нити, пронизывающие весь мир… Ими связано всё. Нас с тобой тоже связывает такая нитка, она тянется из жизни в жизнь… Не знаю, как это толком объяснить, я сам недавно начал всё это чувствовать и пока мало что понимаю в этом. Просто иду на ощупь.

Меня трудно чем-либо удивить, но с каждым его словом моя челюсть отвисала всё ниже.

— Откуда ты, простой хищник, даже ещё не научившийся летать, знаешь о паутине?

Он усмехнулся уголком губ.

— Значит, вот как это называется… Что ж, действительно, похоже на неё. Откуда? Не знаю, откуда. Я вот думаю… Наверно, потому что ты — необычная, а я связан с тобой. Может, это ты на меня как-то влияешь.

— Постой, постой. Не так много гипотез сразу. — Я прикрыла глаза и отключилась от паутины — поверите ли, она иногда даже мешает думать «своими» мыслями, а сейчас мне требовалось несколько секунд уединения. — Я не необычная, я — достойная, раз уж на то пошло.

— А у тебя с самооценкой всё более чем хорошо, — засмеялся он. — Лестно ты себя характеризуешь.

— Это не характеристика, это термин, — ответила я. — Так называются те, кого ты окрестил «необычными».

— Те, кто останавливает пули и бьёт невидимой волной?

— Да. И не только это.

— Забавный термин вы придумали.

— Мы его не придумывали, он был нам дан.

— Кем дан?

Его глаза сияли мальчишеским любопытством, и я, не удержавшись, засмеялась.

— Ты забыл, что случилось с Варварой на базаре?

Он, улыбаясь, невольно потёр нос. Я обняла его за шею:

— Вот именно.

Не успела я моргнуть, как моя талия оказалась в кольце его объятий, а губы — в плену поцелуя.

…Пасмурный летний день, душно. Толпа возле военкомата — мужчины постарше и помоложе, также и совсем мальчишки. Я искала глазами ЕГО. Сердце вздрогнуло: ОН! Серый костюм, белая рубашка, волнистый чубчик (быть ему стриженым) скрыт под кепкой. «Андрей!» Мои руки, его плечи. Взволнованные глаза: «Ты зачем сюда пришла? Не отговаривай, я пойду. Это мой долг!» — «Андрюшенька…» — «Не реветь. Не реветь, кому сказал! Жди меня. Всё будет хорошо, я вернусь»…

— Ты не вернулся… Это было наше последнее лето. Когда?

Его пальцы вытирали с моих щёк слёзы, а я стряхивала с его головы снег.

— Август, — сказал он. — А ты?

…Грязный снег, равнодушное солнце, нехотя проглядывающее сквозь рваные тучи. Колючая пеньковая петля вокруг шеи. Деревянный чурбак выбит из-под ног, чёрное удушье…

— Февраль, — прохрипела я, потирая ладонью горло.

Он гладил меня по голове и щекотно целовал в нос, в глаза, в брови.

— Всё, всё… Не вспоминай больше.

Летел снег, налипая на ресницы. Его лоб упёрся в мой, а глаза ласково сияли. Он был здесь, со мной, обнимал меня, будто не было ни того августа, ни февраля, ни той петли и удушья. Будто не было никаких войн, ран и разлук длиной в жизнь.

Нас соединяла Нить.

15.9. Крот