Трон Знания. Книга 2 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (читать онлайн полную книгу txt) 📗
— Если плебейка выходит замуж за высокородного мужчину из Тезара, — зашептал Адэр, — она не становится графиней или маркизой, или княгиней. Она остается плебейкой… Если она выйдет замуж за короля — короля не будет… Ее муж — граф, маркиз, виконт — покидает государственный пост. Знатная фамилия теряет положение. И о семейной чете забывают. Их дети и внуки — всего лишь дети и внуки маркиза и простолюдинки — смотрят из окон родовых замков на правительственные кортежи, слушают рассказы о балах, скачках и маскарадах. А маркиз вспоминает почтительные взгляды, залы и коридоры дворца. Он смотрит на своих детей и внуков и понимает, что из-за собственной слабости лишил их всего. Лишь правнуки вправе претендовать на титул, если не успеют опуститься на самое дно. Правнуки, которых маркиз вряд ли увидит за столом Совета. И знаешь почему? Единожды выпав из верхов, знатной фамилии почти невозможно подняться.
— Зачем вы это рассказываете?
— Я хочу, чтобы ты боялась. Каждый день, каждую минуту боялась уничтожить человека, готового ради тебя на всё.
Малика опустила голову.
— Скажи честно, — вновь прошептал Адэр. — Ты была у Вилара?
— В архиве.
— Потом?
— Потом… у Иштара.
Пальцы Адэра больно впились в тело:
— Зачем ты к нему бегаешь?
— Через год Иштар станет хазиром Ракшады.
— И что?
Малика повернулась к Адэру:
— Вы не поняли? В вашем замке находится будущий законный правитель Ракшады! Я вновь перечитала их законы.
— Говори.
— В Ракшаде, как и в любой стране, есть закон о наследии трона. Если хазир в течение десяти лет не производит потомства, он обязан передать бразды правления следующему за ним брату. А если такового не имеется, то правит до последнего вздоха, и этот вздох будет последним для правящей династии.
— Шедар правит девять лет?
— Девять лет и три месяца.
— Это ничего не значит. Не сегодня-завтра он женится. Появятся потомки.
— Не появятся, — произнесла Малика. — Шедар бесплоден.
— Не говори ерунду.
— Почему у него до сих пор нет детей? У него самый большой за всю историю Ракшады гарем, а детей нет! Он давно узнал о своей слабине и, чтобы не вызывать подозрений, окружил себя мифом о мужской ненасытности. По закону у хазира может быть бессчетное количество наложниц, но жена одна. Шедар пытается найти ту, которая сможет понести от него.
— Значит, через девять месяцев на престол должен взойти Иштар. И тут, как нельзя кстати, он попадает в плен. Ирония судьбы, ей Богу. — Адэр взъерошил влажные волосы, потряс головой. — Что он говорит?
— Твердит о величайшей чести умереть от руки хазира. Он находится будто под гипнозом. — Малика посмотрела в окно; небо посерело, через час взойдет солнце. — Скоро суд.
— Который выдворит Иштара из Грасс-дэ-мора.
— Адэр, подумайте. Он может взойти на престол…
— Ну, а мне-то какое дело?
— Вы даруете ему жизнь. Он никогда этого не забудет.
Адэр сверкнул глазами:
— А когда ты успела забыть, через что мы прошли?
— Вы прослывете милосердным правителем.
— Плевать я хотел на пустые имена. — Адэр поднял с пола туфли, перекинул через плечо рубашку и брюки. — Парень! Идем!
— Прошу вас, подумайте! Вы не из тех, для кого мелкие личные интересы важнее сострадания.
Вскинув руку, Адэр уперся пальцем Малике в грудь:
— А я требую, чтобы мелкие личные интересы правителя ты ставила выше безграничной жалости к подлецам и подонкам. И на суде ты будешь вести себя, как справедливый судья, а не как плаксивая девица. И проголосуешь, как я хочу, а не как хочет твоя сердобольная душонка. Ты поняла? Не слышу ответа.
— Да.
Адэр открыл дверь.
— Каждый раз, когда я говорю вам "да", внутри меня кричит "нет", — произнесла Малика. — И чем чаще вы требуете от меня "да", тем сильнее мое "нет". Рано или поздно оно возьмет реванш. Оно разрушит мое единство и станет моей темной частью. Не надо меня ломать, Адэр.
— Ты сама себя ломаешь.
Безжизненная тишина поглотила звук шагов правителя и недовольное ворчание звереныша.
Утро на удивление выдалось солнечным и теплым. Откуда-то взялись горластые стайки серых пичуг и реденькие тучки назойливой мошкары. Из влажной земли к прозрачному лазурному небу потянулись тонкие травинки.
Иншвид отказался присутствовать на суде и, скрестив руки на груди, смотрел из окна гостевой комнаты на осыпающийся сад. Словно повинуясь безжалостному взору, вдруг поникли травинки, шар насекомых разорвался в лохмотья, наивные пташки вспорхнули и исчезли в промозглом небе, замок овеяло дыханием угасающей осени.
Иншвид посмотрел на часы, уселся в кресло и закрыл глаза.
Шестнадцать советников, восседая за круглым столом, посматривали на Лаела. Орэс с видимым спокойствием пролистывал бумаги. Отказ Иншвида от участия в судебном спектакле был ему на руку. Не надо ломать комедию, строить из себя грозного судью и растягивать обсуждение проступка Иштара на долгие часы. Достаточно выдвинуть обвинение и выслушать приговор из уст каждого советника.
Лаел посмотрел на часы и сложил руки поверх документов.
Малика вглядывалась в лица советников. Никто из них, за исключением Крикса, Анатана и маркиза Ларе, не догадывался, через какой ад прошли она и Адэр. И пребывая в неведении, они собирались судить Иштара лишь за то, что он неоднократно нарушал границу, содержал бандитский лагерь и покупал рабов. Несомненно, этого было достаточно, чтобы приговорить его к смерти, не здесь — в Ракшаде. Ее голос против шестнадцати не имеет никакого значения — Иштар будет выдан брату. Однако сердце женщины многогранно и непредсказуемо — порой прощает тех, кто сильнее всех ранил, и часто наказывает того, кто предан всей душой. Малика старалась не думать, что ждет ее после суда — какие слова услышит от правителя, как посмотрит на нее Вилар.
В зал в сопровождении неизменного красноглазого спутника вошел Адэр. Без слов приветствия уселся в черное кресло и окинул советников тяжелым взором. Они собрались судить того, кто уже осужден собственной страной? Иштар, не ведая сам, стал изгоем в ту самую секунду, когда к небесам взлетел его младенческий плач — он не был нужен ни Всевышнему, ни родителям, ни братьям, ни людям. Итог его лишенной смысла жизни — два метра под землей.
Часы пробили девять.
Иштар шагнул на плиты зала Совета. В его мужской красоте не было ничего человеческого: лицо походило на выточенную из камня маску, а великолепно сложенное тело напоминало изваяние из темного мрамора. И только мерцающие глаза напоминали, что это нечто — живое.
Иштар широко расставил ноги, заложил руки за спину, горделиво вскинул голову и… свел на переносице брови. За круглым столом в окружении мужчин сидела она. Прижимала к подбородку толстый шарф и не сводила с него взора.
Орэс Лаел быстро зачитал обвинение. Попытался добиться от Иштара признания вины, но тот молчал. Мужи для проформы посовещались. Под сводчатым потолком шестнадцать раз пролетело: «Выдать Ракшаде!»
Орэс с видом человека, который до конца исполнил свой долг, принялся складывать бумаги в стопку.
— Тайный советник! Ваше слово, — обронил он как бы невзначай.
Малика поднялась. Иштар шевельнул губами — словно переспросил: «Тайный советник?»
— Иштар Гарпи! — прозвучал подрагивающий голос. — Я прощаю тебя! Ты не знал материнской ласки и не ведал любви. Пережив смерть отца и братьев, ты рос в тени безумного правителя. Тебя ослепили ненавистью, оглушили злостью. Ты не познал счастья в жизни, а потому ее не ценишь. Ты заблудший человек, и таких, как ты, в твоей стране миллионы. И мне жаль, что не будет в Ракшаде правителя, над которым Всевышний простер бы длань и благословил бы на деяния, достойные настоящего мужчины. Мне жаль не тебя, Иштар Гарпи. Я скорблю по твоей отчизне. И сейчас я не здесь, я рядом с несчастной женщиной, которая услышала твой первый крик, но не услышит твоего последнего слова. Которая дала тебе то, что хочет забрать Совет.
