Ловец бабочек. Мотыльки (СИ) - Демина Карина (книги онлайн полные TXT) 📗

А потом бежать, бежать от него, задыхаясь от восторга!

Из выступления поэта-народника перед благодарною публикой.

Катарина вышла из дому в десять часов.

Улица.

Дома.

Городовой — старый знакомый, кивает, приветствуя. И Катарина улыбается в ответ. Если за ней следят… нет, он не опустится до банальной слежки. В ней нет смысла.

Ни в чем нет.

И можно просто сесть за руль да отправиться к границе. Князь обещал быть, но кто сказал, что князю можно верить? Нет, можно. В какой-то степени. Но… есть иные обстоятельства. Если он задержится.

Опоздает.

…машину к границе, а уже оттуда, за чертой оказавшись, и сочинить посланьице для Особого отдела. Пусть разбираются. А они разберутся, тут и думать нечего.

Снег начался.

Эта осень какая-то неправильная, разве нормально, чтобы осенью снег шел и шел… на щеки лип. Глаза щипало и…

…поворот.

Дома становятся ниже. Улицы — уже. Обочины — грязней. Здесь уже не видать полосатых урн и витрин прозрачных, здесь все какое-то каменное, серое и холодное. Катарина загнала «Призрака» в переулок.

Идти недалеко.

Пяток домов выстроились в ряд, что каменные слоны на чьей-то полке. Поворот. И вновь поворот… и вот уже она будто бы вышла за городскую черту. Здесь тоже дома, но махонькие, древние, оставшиеся, верно, еще с тех времен, когда город только-только строился.

Вот барак с черными стенами и двускатной крышей, на которой выстроилась шеренга печных труб. Трубы дымят, значит, барак жилой, но людей не видать.

Катарина проходит мимо.

…второй барак — почти близнец первого. Разве что этот врос в землю по самые окна… дома и домишки, некоторые — аккуратные настолько, насколько это возможно. Другие — едва стоят, дунь на них и рассыплются… заборы хлипкие.

Дерева редкие.

Улица пуста, хотя время раннее. Но здесь она, Катарина, чужая, а чужаков не любят. Впрочем, она знает, куда идти.

Дом как дом.

Невысок. Невелик. Обыкновенен с виду. Забор имеется, а в нем калитка, которая отворяется с протяжным скрипом, будто желая предупредить о незваных гостях.

— Есть кто дома? — Катарина не знала, что скажет, если на зов ее откликнутся.

Соврет.

Врать не так уж и сложно.

Во дворе пустота. Лавка почерневшая, осклизлая. Старая яблонька, и на земле валяются сгнившие яблоки. Ощущение запустения. Если здесь кто и бывал, то давно, а значит… что ей искать?

Надо уходить, пока не поздно.

Ставни закрыты на замки.

На двери тоже висит, крупный, амбарный, выглядящий весьма надежно. Замок, к слову, новенький. И ключей у Катарины нет. Хороший повод сбежать, но она не станет. Она знает, как договориться с замком. И оглядевшись — улица по-прежнему уныла и пуста — Катарина достает связку отмычек.

Металл ледяной.

И руки подрагивают.

Поворот… и поворот… и подцепить пружинку, отрешаясь от волнения. Поздно трястись, дело надо делать… щелчок. Замок падает в руки переспелым железным яблоком. Катарина оставляет его здесь же, на ступенях. Выдыхает. Заставляет себя вытереть ладони о пальто.

Открывает дверь.

Запах запустения.

Здесь, если кто и жил, то давно. Можно многое подделать, но не эту характерную вонь застоявшегося воздуха. Сквозь ставни свет почти не проникает, и Катарина стоит, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. Искушение зажечь светляка велико, но…

…не стоит.

Тесные сени.

Комната немногим просторней. Треть ее занимает огромный шкаф на ножках. Дверцы приоткрыты, и из них выглядывает темный кусок материи.

Стол. Стулья на нем.

Пыльное зеркало, в котором ей видится движение, но потом Катарина соображает, что это собственное ее отражение. Занавески. Полки.

…вторая комнатушка узка. Она отделена от первой занавесками с вышивкой. Темное по темному… бабочки? Было бы к месту. Узкая кровать с панцирной сеткой. Подушки. Белье стопкой.

Кухня.

Печь холодная. Посуда. Стол. И вновь ничего, что можно было бы счесть за доказательство вины. Но ведь она и не надеялась, что все будет так просто.

Должно быть хоть что-то…

Ведь не зря же ее пригласили?

Дверь в подвал.

Не дверь даже — крышка от люка, придавленная чугунной гирей. Катарина не без труда оттащила ее. И замерла. Соваться вниз — сущее безумие, но… не уходить же с пустыми руками. Если в доме что-то есть, то там… должно быть там.

Она откинула крышку.

И губы облизала.

Пахнуло… гнилью и сыростью. Холодом. Тьмой предвечной, которая обреталась при храмах, внушая прихожанам должный трепет. И огонек на ладони лишь заставил тьму вздохнуть: экие глупые людишки, ничего-то не понимают…

Ступеньки.

И спускается она осторожно. Скрип.

Шорох.

Нервы раскалены. И приходится балансировать, потому что на ладони — огонек… крышку она придавила той же гирей, и теперь у того, кто ждет, когда же глупая жертва угодит в ловушку, не получится просто взять и захлопнуть эту крышку… мелкая глупая месть.

Хоть какая-то.

Пол земляной.

Сырой.

И ладонь шарит по стене, и нашаривает кнопку выключателя. Надо же… если свет и провели, то много позже. Значит, дом не так уж необитаем. Лампа вспыхивает, такая яркая, что Катарина ненадолго слепнет. Она успевает зажмурится, но перед глазами все равно пляшут разноцветные искорки.

Слепота обескураживает.

Но слух…

Тишина. Никого здесь нет и… и будет глупо, если это вовсе не ловушка, если они просчитались и…

Она открывает глаза. В этом подвале нет полок. Когда-то они имелись, вон, из стен торчат крюки, но полки сняли, а на крюки повесили ремни. Узкие и широкие. Кожаные гладкие. Плетеные. Тонкие, что мышиные хвосты… ремней было множество, а ножей и того больше. Интересная коллекция, но… мало ли, какие у кого увлечения бывают.

Это не запрещено.

Короб, в котором когда-то хранили картошку, ныне полон тряпья… то есть, сперва Катарина приняла это именно за тряпки… старый плащ… грязный свитер… и человек, на которого этот свитер натянули. Он лежал, свернувшись калачиком, подтянувши ноги к груди. Вывернутая голова… лицо круглое плоское кажется еще более уродливым, нежели прежде. И смотреть в него тошно.

Прикасаться…

Он мертв, что его трогать?

И значит, не ошиблись…

— Знаешь, что меня всегда удивляло, — поинтересовался Хелег, отлипая от стены. — Почему ты никогда не ощущала опасности. И не только ты, остальные тоже… но они были глупы. Лишены и знания, и самой способности думать. А ты просто не ощущала опасности. Это забавляло. Определенно.

Вот в чем дело.

Он не следил за ней.

Не прятался в доме, прислушиваясь к ее шагам. Он слишком хорошо изучил ее, чтобы понять: Катарина не отступит.

Теперь ей и не позволят. Хелег стоит между ней и выходом. И теперь странно, как не заметила она этой неприметной ниши в стене. Впрочем, он умел прятаться на виду.

— Зачем ты его убил?

Нольгри Ингварссон был мертв давно, тело успело закоченеть.

— Кто-то должен будет ответить за все, — Хелег не пытался достать оружие. Зачем, он знал, что сильней, и Катарина знала.

И нож, спрятанный в рукаве, больше не казался ей столь уж веским аргументом.

— Значит, свалишь на него?

Улыбается.

Конечно, он все придумал.

Продумал. Он несказанно доволен собой и собственной фантазией, в которой нашлось место Катарине. А ей остается лишь удивляться.

Пугаться.

Играть из себя жертву, пока…

…а если никто не придет?

— Твой приятель или мертв, или сильно занят. Ты же не рассчитывала в самом-то деле, что он тебе поможет? — поинтересовался Хелег.

И голову склонил. А ведь он и раньше, случалось, разглядывал ее с таким вот непонятным интересом. И в глазах его не было ни восхищения, ни любви, ничего… а и вправду, почему она не почувствовала?

— У нас много времени, — Катарина подняла руки, показывая, что не вооружена.

Хотя… будь у нее пистолет, навряд ли бы это испугало Хелега. Навряд ли хоть что-то бы испугало Хелега…