Трон знания. Книга 3 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

— Не надо, — прошептала Малика.

— Могу, но не сделаю. Ибо знаю, что ты презираешь меня. Как ещё может относиться воин к вещи, которая без зова льнёт к его к телу?

— Не говори ерунду! — воскликнула Малика.

Галисия преградила Иштару путь:

— А мне всё равно! — С дерзким видом вскинула голову. — Да! Мне всё равно, что ты обо мне думаешь! Для меня сейчас важнее мои мысли и чувства.

Иштар приподнял брови.

— Это наша последняя встреча, — говорила Галисия. — Наши пути больше никогда не пересекутся. А потому я скажу тебе то, что при других обстоятельствах не осмелилась бы сказать.

— Маркиза, — произнесла Малика тихо. — Не надо.

— Впервые в жизни я встретила мужчину, за которым побежала бы на край света. За тобой, Иштар… хоть на край света… Поцелуй меня.

— Маркиза, — прошептала Малика.

— Я… не умею, — промямлил Иштар.

Галисия приподнялась на носочки, обхватила его за шею и прильнула к его губам. Отстранилась. Вымолвила дрожащими губами:

— Прощай, Иштар! Больше мы не увидимся. Но знай, что в далёкой стране есть высокородная Галисия Каналь, которой ты, презренный преступник, разбил сердце. — И пошла прочь.

Малика последовала за ней, на ходу оглядываясь на Иштара. Он стоял посреди аллеи, прижимая ко рту пальцы.

***

Галисии не помог ни холодный душ, ни бокал вина, ни настойчивые просьбы умолкнуть. Она болтала без передышки и казалась счастливой и совсем юной. О чём только она не поведала Малике: о детстве, проведённом в имении деда вдали от «любящего» отца, о первом бале, когда впервые увидела Адэра, о любимом кафе на центральной улице Градмира. Малика узнала, что Галисия тайком от родителей и гувернантки поглощала воздушные пирожные, а потом неделями сидела на строжайшей диете. Она любила кошек и тащила домой всех котят, найденных на улице, пока не узнала, куда их впоследствии девает отец.

Малика сидела за столом в обеденном зале, обхватив голову руками. Безудержные слова гостьи вызывали желание запустить в неё тарелкой, графином, туфлей — чем угодно, лишь бы прервать поток воспоминаний.

— Тебе надо в Лайдару? — неожиданно спросила Галисия.

— Надо.

— Сколько дней туда добираться?

— Два.

— Значит, едем вместе. Собирайся!

Малика подняла голову:

— Во-первых, я поеду завтра. Во-вторых, вам в Лайдару нельзя.

— Почему?

— Этот город закрыт для иностранцев.

— Ты спрячешь меня. В багажнике.

— Нет! Если вам надо, езжайте сами. И сами объясняйтесь с защитниками.

Слишком стремительная смена выражения лица Галисии напугала. В мгновение ока избалованная девочка превратилась в зрелую женщину, разочарованную прожитыми годами.

— Я боюсь, — произнесла она. — Боюсь, что у меня не хватит смелости поговорить с Адэром. Я могу с полдороги развернуть машину. Я хочу, чтобы мне стало легко. Я скажу ему правду и уеду.

— Какую правду?

Галисия устремила взгляд на яблоню, росшую под окном:

— Если ты любишь человека и думаешь, что он любит тебя… И так получилось, что вы не видитесь с ним год, а он ни разу не приехал, не написал ни строчки и ни разу не позвонил, ты бы продолжала думать, что он тебя любит?

— А вы ему писали?

— Нет. Сначала я обиделась, что он уехал не прощаясь.

— Он со всеми так, — попыталась успокоить Малика.

Галисия хмыкнула. Сложив руки на столе, опёрлась подбородком на кулаки:

— Я ждала, когда он извинится. Затем решилась. Написала ему записку, а он мне: «Увидимся весной». Это было прошлым летом, Малика. Я приехала, а он ни разу не поцеловал меня в губы. Что я должна думать?

— На балу вы казались счастливыми.

— Мы надели маски. — Галисия уткнулась в кулаки лбом. — Отвези меня к нему. Пожалуйста! Я не хочу, чтобы он бросил меня, как надоевшую игрушку. Я хочу сама с ним расстаться.

Утром они сели в старенькую машину. Луга завёл двигатель и, недовольно поглядывая на Малику в зеркало заднего вида, нажал на педаль газа. Автомобиль маркизы покатил следом.

Галисия говорила без остановки. И в постоялом дворе, и за обедом в таверне. Она боялась предстоящей встречи с Адэром и пустой болтовнёй пыталась усыпить свой страх. К Воротам Славы Малика подъехала с нешуточной головной болью и ненавистью к тому, кто придумал наградить человека языком. Когда автомобиль маркизы свернул в рощицу, Галисия улеглась на сиденье.

— Вы расскажете ему об Иштаре? — спросила Малика, кивнув защитникам возле сторожевых будок.

— Нет! Я его не выдам!

— А что вы скажете?

— Скажу, что он свободен.

Луга повёл машину по улицам города.

— Можете сесть, — произнесла Малика и, когда Галисия выпрямилась, взяла её за руку. — Не надо ничего говорить. Завтра вы передумаете, но будет поздно.

— Ты не понимаешь. Мне надо сказать ему, и моё имя вычеркнут из списка претенденток в жёны.

— Есть такой список?

— Да. Отец сказал, что его составил Трой Дадье. Короткий список. Я единственная, в ком не течёт королевская кровь.

— Вы знаете, кто в нём?

— Нет, но мой отец как-то оговорился, почему Моган тянет с обсуждением будущей жены Адэра. Он ждёт, пока подрастёт Леесса, дочь короля Залтаны.

Малика отвернулась к окну:

— Слышала о такой.

Галисия прижалась к ней и, глянув Луге в затылок, прошептала:

— А я видела. Она приезжала в этом году на день рождения Могана. Скажу честно: в её-то пятнадцать… Иштар сказал бы: «Прирождённая джурия». Её точно лепили вручную.

Малика поёрзала на сиденье, сомневаясь, сказать или промолчать:

— Вы знаете, кто такой Иштар?

— Преступник. — Галисия вяло улыбнулась. — Я целовала преступника. Это так унизительно. Унизительно, потому что видела ты.

— Он будущий хазир Ракшады.

Галисия задохнулась:

— Кто? Иштар? Не верю!

— Неужели вы не знали?

— Я далека от политики. — Галисия всплеснула руками. — Я целовалась с хазиром. Бог мой! С монархом Ракшады!

— О нём писали во всех газетах.

— Я не читаю газеты.

— И никто не обсуждал его на приёмах или на балах?

— Без Адэра я не выходила в общество. Я боялась сплетен.

— А как же бал у Могана?

— Единственный раз. Меня заставили. Я заменяла заболевшую фрейлину Леессы. Это было так унизительно! Возлюбленная Адэра — фрейлина своей соперницы. — Галисия отодвинулась от Малики. — У вас с ним что-то было?

— Нет.

— Можешь не скрывать. Мне уже всё равно.

— Не было!

Галисия хмыкнула и до гостиницы не произнесла ни слова.

***

Кабинет Адэра находился на третьем этаже замка, имеющего форму полукольца. Крылья здания, вонзаясь в удивительно прозрачный воздух, тянулись к далекой границе между небом и морем. По внутреннему двору мимо кадок с карликовыми кипарисами прохаживались чайки. Первое время Парень нещадно охотился на них, отстаивая свою территорию, потом смирился. После сытного обеда ложился спать в жиденькой тени деревьев, а чайки безбоязненно топтались по чёрной глыбе.

Адэру нравился этот необычный замок: комнаты и залы неправильной формы, узкие высокие окна, многочисленные террасы, лестницы, закрученные против часовой стрелки; почти все ветоны были левшами и в давние времена защищали сооружение, держа меч в левой руке, а щит в правой. Хотя было сложно представить, как враг мог добраться до дворцового комплекса, надёжно охраняемого кряжем.

Окна кабинета правителя выходили на три стороны. Сидя за столом посреди комнаты Адэр видел в правом окне вершину Лай и подле неё безлюдное старинное здание. Из окна слева открывался вид на другое крыло замка и краешек внутреннего двора. А в окне за его спиной вечерами горел закат, окрашивая кабинет в багровые и золотистые оттенки. Адэр брал документы, пересаживался за столик возле окна и, наблюдая как солнце опускается в море, подводил итоги прошедшего дня. Всё остальное время он неизменно сидел лицом к двери, не желая отвлекаться на чудный морской пейзаж.

Когда Адэру доложили, что в Лайдару прибыла маркиза Галисия Каналь, он посмотрел на секретаря, ожидая признания ошибки. Гюст с бесстрастным видом протянул письмо и, проскрипев начищенными туфлями по половицам, скрылся в восьмиугольной приёмной.