Ночь Охотника - Сальваторе Роберт Энтони (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Он приложил руку к мифриловой поверхности.
Он был другом, в жилах его текла королевская кровь, он был благородным воином. С этими словами обратился Бренор к двери, обратился к бесплотным останкам волшебства, которое древние дворфы-ремесленники вложили в эту дверь вместе с любовью к своему мастерству.
Он был другом Гаунтлгрима, а это место продолжало оставаться Гаунтлгримом.
И ему показалось, что дверь ожила; вражеское колдовство пало, и дверь распахнулась наружу.
Бренор ворвался в туннель, а Вульфгар и Реджис последовали за ним.
Кэтти-бри не могла отбиваться. Она не могла даже дышать. Посох, издававший треск, почти проткнул ей горло. Глаза ее полезли из орбит, и она обеими руками ухватилась за металлический шест, который держала Далия, попыталась оттолкнуть его.
Но Кэтти-бри находилась в неудобном положении, голова ее была немного наклонена, потому что в стене в этом месте находился выступ, и у нее не было сил оттолкнуть Далию, она не могла изогнуть шею и отстраниться.
Посох обладал еще и другой силой: темной энергией, которую она ощущала так же ясно, как пальцы ее ощущали прикосновение Иглы Коза. Она подумала об алтаре, жилки которого пульсировали как живые, и в ее спутавшихся мыслях промелькнуло воспоминание о слабости и тошноте, которые она испытала, ступив на этот камень.
Мысли путались потому, что конец ее был близок. В глазах у нее потемнело.
Она подумала о Дзирте и пожалела, что они не попрощались, но на душе у нее было спокойно, потому что она знала, что действовала по воле Миликки, что она и Компаньоны из Халла спасли его от смерти.
Возможно, сейчас Ллос и победит, но Кэтти-бри действовала так, как приказывала ей ее богиня…
Внезапно в мыслях у Кэтти-бри прояснилось, и крик «Нет!» прозвучал у нее в ушах так же громко, словно она выкрикнула это слово вслух.
Дело было не в Дзирте. Не сейчас.
Сейчас шла борьба между Миликки и Ллос.
Шла борьба между Кэтти-бри и Далией, которые были представителями богинь в этой битве титанов. Кэтти-бри не могла удовлетвориться тем, что совершила на вершине Пирамиды Кельвина. Кем станет Дзирт без нее? Как он сможет вынести это второе расставание?
А Бренор, ее папочка? Или Вульфгар, или Реджис?
Она не может, не должна сдаваться до самого конца. Она не должна думать о прошлых победах, в то время как бушует битва.
Еще немного, и она потеряет сознание, и в этот миг Кэтти-бри вспомнила, как Далия спрыгнула с паутины, как эльфийская воительница разделила на две части странный посох, прикрепленный у нее за плечами.
Пальцы Кэтти-бри ощупывали металлический стержень; она приложила последние силы, пока еще оставалась в сознании, чтобы выпытать секреты этого оружия.
Затем она оттолкнула посох. Это было отчаянное усилие, она схватилась за него так, как хватаются за жизнь, и при этом дернула головой вперед, несмотря на то что конец посоха упирался ей в горло, и в этот миг пальцы ее отыскали секрет Иглы Коза, и она разделила посох на две части.
При этом давление исчезло так внезапно, что ее голова резко дернулась вперед, лоб врезался в нос ошеломленной Далии, и эльфийка отпрянула и пошатнулась, сделала неуклюжий шаг назад. При этом Далия выпустила из рук свой посох, внезапно распавшийся на две секции.
Кэтти-бри, зубы которой стучали друг о друга от черной энергии, заключенной в оружии, вырвала Иглу Коза из пальцев Далии и снова соединила секции, пытаясь удержать его в руках.
Затем она посмотрела на Далию: по лицу эльфийки текла кровь из разбитого носа, и выражение ее лица было совершенно непонятно Кэтти-бри.
Как только эльфийка невольно выпустила свое оружие – посох, заключавший в себе темную энергию алтаря, – связь Далии с тьмой ослабла, совсем ненамного. Кроме ненависти к Кэтти-бри и обвинений в смерти Эффрона в сознании ее снова возник добрый, мягкий образ Дзирта и спутников, с которыми она странствовала, картины морского путешествия, во время которого она примирилась с Эффроном.
Она подумала о Дзирте и попыталась уцепиться за эту мысль, но не могла, его образ ускользал, и, к ее удивлению, его заменило другое лицо, лицо мужчины, который, как она внезапно поняла, был ей еще более дорог.
Это было лицо Артемиса Энтрери. Она услышала его слова, обращенные к ней, вспомнила, как он пытался утешить ее по-своему, что понимал ее.
В этих словах слышалось обещание лучшего пути, лучшей жизни, едва слышный шепот надежды.
И смятение, возникшее в душе Далии, великий парадокс любви и ненависти, который терзал ее всю жизнь, который заставлял ее убивать всех своих возлюбленных, потрясли ее и внесли сомнение в ее душу, и противостояли алой стене гнева.
Она вновь ощутила себя жертвой насилия Алегни, увидела, как убивают ее мать, снова бросала со скалы своего новорожденного сына. Сзасс Тем зловеще усмехался ей, ее умирающие любовники умоляли о снисхождении, которого она не собиралась проявлять.
Злобный голос Ллос заглушили рыдания несчастной Далии.
Она не знала, что делать; голос, вопивший в ее голове, приказывал ей снова наброситься на Кэтти-бри, но воспоминания о многочисленных сердечных ранах побуждали ее рухнуть на пол и рыдать. Она, шатаясь, отошла от стены и отвернулась, чтобы уйти из этой комнаты, уйти от этой женщины, с которой ей суждено было встретиться, от ужасной правды о самой себе и своей загубленной жизни.
Она бросилась бежать к дальнему выходу, который вел в Кузню, но в этот момент в помещение ворвались рыжебородый дворф, огромный варвар и хитроумный хафлинг – другие призраки, которые преследовали Дзирта До’Урдена, другие спутники, которые вернулись к жизни, чтобы рядом с Дзиртом противостоять темной богине.
Противостоять Ллос.
И злобной Далии.
Да, злобной Далии, поняла она. Она испустила крик, в котором прозвучали гнев, раскаяние, глубокая печаль, и повернула вправо, к яме, и решила прыгнуть вниз и покончить с болью.
Она побежала к яме, но резкий голос в ее голове запретил ей это.
«Нет!» – раздался приказ, которого она не посмела ослушаться, приказ, исходивший от Ллос и переданный Мефилом, который был невидим и прятался по другую сторону ямы, который говорил от имени Ллос.
Далия резко остановилась и развернулась, затем бросилась к последней оставшейся двери, входу в туннель, который вел в покои, предназначенные для Матери Зирит.
Остатки паутины разлетелись в стороны, давая ей дорогу, и она почему-то знала, что магическая железная дверь откроется для нее, и она будет свободна, она скроется на нижних уровнях и в следующий раз победит.
Кэтти-бри смотрела вслед убегавшей женщине, видела, как появились в камере ее друзья, но все это как будто прошло мимо ее сознания. Она сосредоточилась на этом посохе, Игле Коза, и чудовищной силе, заключенной в нем, и извивавшиеся щупальца враждебной энергии сражались с ней точно так же, как сражалась Далия. Ее собственная молния, выпущенная из Тулмарила, пробегала вдоль посоха, смешивалась с темными силами алтаря, и в этой темной энергии жила Паучья Королева, это был проводник, связь с темной демонической Ллос.
И этот посох позволил Кэтти-бри прочесть мысли Далии, телепатический разговор между эльфийкой и темной богиней. Она чувствовала смятение, внутреннюю борьбу, борьбу света и тьмы, и поняла, что Далия намеревалась покончить с этой борьбой, прыгнув в огненную яму, еще прежде, чем эльфийка повернулась в ту сторону.
И Кэтти-бри тоже услышала приказ Ллос, тьму, охватившую Далию, подавлявшую ее волю, и когда Далия бросилась к входу во второй туннель, Кэтти-бри ощутила ее надежду на спасение – она хотела спастись, чтобы снова пойти против Дзирта и его друзей в качестве прислужницы Ллос.
Кэтти-бри с трудом удерживала посох; она тоже направилась к яме с Предвечным, решив отдать богоподобному чудовищу это оскверненное оружие.
Но жалость остановила ее, жалость к Далии и ужасное открытие: Далия проиграла, Далия пропала навсегда. И, поняв это, она устремилась в другую сторону.
