Назад в Лабиринт - Уэйс Маргарет (первая книга .TXT) 📗
Вазу посмотрел на Эпло, игравшего с собакой и так же отводившего глаза в сторону. Предводитель улыбнулся и, прихватив с собой Хага и Альфреда, отбыл.
Эпло и Мейрит остались одни, если не считать собаки. Та улеглась на живот у ног хозяина, уткнув нос в лапы, чтобы спрятать ухмылку.
Мейрит, чувствуя внезапную неловкость, кажется, удивилась, обнаружив, что больше в пещере никого нет.
— Мы, наверное, должны идти. Еще многое нужно сделать.
Эпло обнял ее.
— Спасибо тебе, — сказал он. — Ты спасла мне жизнь.
— Я сделала это ради нашего народа, — сказала Мейрит, все еще не глядя на него. — Только ты знаешь правду о Санг-драксе. Ты и больше никто. Ксар… — Она замолчала, ужаснувшись. Что она собиралась ему сказать!
— Да, — сказал Эпло, сжимая ее в своих объятиях. — Я знаю правду о Санг-драксе. А Ксар не знает. Это ты собиралась мне сказать, Мейрит?
— В этом нет его вины! — возразила она. Против своей воли и желания она почувствовала, как расслабляется в сильных руках Эпло. — Они льстят ему, обманывают его. Они не позволяют ему увидеть их подлинный облик…
— Я сам убеждал себя теми же словами, — сказал Эпло. — Но теперь я больше в это не верю. Ксар знает правду. Он знает, что они — порождение зла. Он слушает их льстивые речи, потому что они ему нравятся. Он думает, что управляет ими. Но чем больше он в это верит, тем больше они берут над ним верх.
Магический знак Ксара горел на коже Мейрит. Она машинально потерла его рукой, как трут ушибленное место, чтобы уменьшить боль. И поймала себя на этом. При мысли, что Эпло увидит этот знак, ей сделалось не по себе.
“И все же, — сердито спросила она себя, если он даже увидит, почему я должна стыдиться? Это же честь, великая честь. Он неверно судит о Ксаре. Как только мой Повелитель узнает правду о змеедраконах…”
— Ксар уже на пути сюда, — сказала она упрямо. — Может быть, он прибудет во время боя. Он спасет нас, своих собратьев. Он будет сражаться за нас, как всегда сражался за нас. И тогда он поймет. Он увидит, каков Санг-дракс на самом деле… — Мейрит оттолкнула Эпло, отвернулась от него. Она приложила руку ко лбу, потерла знак, спрятанный под густыми прядями. — Я думаю, мы должны помочь в обороне города. Вазу будет нужна наша помощь.
— Мейрит, — сказал Эпло. — Я люблю тебя. Магический знак на лбу железным обручем стягивал ее голову. В ее висках появилась пульсирующая боль.
— Патрины не знают, что такое любовь, — глухо проговорила Мейрит, не оборачиваясь.
— Да, мы умеем только ненавидеть, — ответил Эпло. — Может быть, если бы я больше любил и меньше ненавидел, я бы не потерял тебя. Не потерял бы своего ребенка.
— Ты никогда ее не найдешь, пойми.
— Нет, я найду ее. Я уже нашел. Сегодня. Мейрит повернулась, тревожно глядя на него.
— Что? Как ты можешь быть уверен?
Эпло пожал плечами.
— Я не уверен. На самом деле, я не думаю, что это была она. Но это могла бы быть она. И ради нее мы будем сражаться. И ради нее мы найдем способ помешать Санг-драксу запереть Последние Врата…
Мейрит снова была в его объятиях, сама обнимала его. Круги их жизненных сил сомкнулись, образовав единый круг, непрерывный, бесконечный.
Увидев, что пока никому не нужна, собака удовлетворенно вздохнула, повернулась на бок и заснула.
Наверху, за стенами пещер Вазу обходил улицы Абри, делая приготовления к битве. Находясь в окружении враждебной среды, постоянно под угрозой или подвергаясь нападениям, городские стены изначально были усилены магией. Даже крыши жильце домов были покрыты защитными рунами. Очень немногие из жутких порождений Лабиринта отваживались нападать на Абри. Обычно они прятались за стенами города, в лесах, надеясь напасть из засады на группу землепашцев или подстеречь пастуха. Изредка кто-нибудь из крылатых чудовищ — драконов, грифонов и им подобных — решался перелететь через городские стены. Но такое случалось нечасто.
Упоминание о воинстве — вот что встревожило Вазу. Как сказал Эпло, чудища Лабиринта до сих пор действовали вразнобой. Бывало, что хаодины нападали на волкунов. Волкунам постоянно приходилось отбиваться от бродячих стай тигролюдей, защищая свою территорию. Хищные драконы убивали все подряд, что только, по их мнению, годилось в пищу. Но Вазу не позволял себе поддаться иллюзиям. Все эти мелкие ссоры и распри будут мигом забыты, если представится случай объединиться и напасть на город-крепость, так долго стоявший у них на пути.
Вазу дал сигнал тревоги, собрал всех жителей вместе на центральной площади и рассказал о грозящей опасности. Патрины восприняли страшную весть с суровым спокойствием. Их молчание означало согласие с решением Вазу. Разойдясь, каждый без лишних слов взялся за выполнение своей задачи. Нужно было собрать оружие, усилить его магическую силу. Родственники, расставаясь, коротко прощались, не проливая слез. Взрослые несли дежурство на городских стенах. Старшие дети уводили младших в пещеры, специально открытые для них. Отряды разведчиков, закутанные в черное, чтобы скрыть тревожное свечение рун, незаметно выскальзывали из железных ворот, прочесывали берега реки, усиливали магию мостов, стараясь определить силу и намерения врага.
— А как же этот проклятый огонь? — Хаг Рука прищурился на пламя сигнального огня. — Ты говоришь, здесь водятся драконы. Они слетятся на него как мотыльки.
— Мы никогда еще не гасили его, — сказал Вазу. — Ни разу с тех пор, как он был зажжен, — он посмотрел на светящиеся знаки на своей коже. — Кроме того, не думаю, что это будет иметь какое-то значение, — сухо добавил он. — Мотыльки уже роятся тучей.
Хаг Рука покачал головой, это его не убедило.
— Не возражаешь, если я взгляну на остальные твои укрепления? У меня есть кое-какой опыт в таких делах. Вазу колебался.
— Проклятый клинок теперь вполне безопасен, — заверил его Альфред. — Сэр Хаг знает, как им управлять. Однако завтра, если завяжется бой…
Хаг Рука подмигнул.
— Я теперь в этом кое-что соображаю. Не волнуйтесь.
Альфред вздохнул, окинул унылым взглядом город.
— Что ж, мы сделали все, что могли, — сказал Вазу, вздыхая вслед за Альфредом. — Лично я голоден. Не хочешь ли зайти ко мне и немного подкрепиться? Я уверен, у тебя нет ни еды, ни питья.
Альфред был приятно удивлен.
— Для меня это большая честь.
Пока они шли по городу, Альфред отметил, что как бы ни были заняты или встревожены встречавшиеся им патрины, каждый оказывал Вазу какие-то знаки уважения. Это мог быть легкий кивок или быстрый взмах руки, рисующей в воздухе традиционный знак дружбы. Вазу неизменно отвечал тем же.
Его дом ничем не отличался от любого другого патринского жилья, разве что был старее и располагался немного на отшибе. Прислонившись к склону горы, он стоял, как несгибаемый страж, готовый с честью встретить врага;
Вазу вошел первым. Альфред за ним, споткнувшись о порог, но сумев удержать равновесие и не растянуться лицом вниз на полу. В доме было чисто прибрано и, как в большинстве жилищ патринов, мебель почти полностью отсутствовала.
— Вы не жена… не объединены? — спросил Альфред, неуклюже усаживаясь на пол, с трудом подгибая под себя длинные ноги.
Вазу доставал из корзинки, подвешенной к потолку, хлеб. Ряды колбас, также свисавших с потолка, навели Альфреда на приятные воспоминания о собаке Эпло.
— Нет, пока что я живу один, — ответил Вазу, добавляя к простой еде каких-то диковинных фруктов. — Я не так давно стал предводителем, принял этот пост по наследству от моего отца, который недавно умер.
— Сочувствую вашей потере, — вежливо сказал Альфред.
— Он хорошо прожил свою жизнь, — продолжал Вазу. — О таких людях мы вспоминаем с гордостью, а не оплакиваем их.
Он поставил на пол между ними еду, уселся сам.
— Мужчины нашей семьи много поколений были предводителями. Разумеется, любой мужчина или женщина имеет право претендовать на этот поет, но никто до сих пор не пытался оспорить его у нас. Мой отец не жалел сил, чтобы править хорошо, справедливо. И я, как могу, стараюсь подражать его доброму примеру.
