Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗

— Уж не ты ли впишешься, колобок? — усмехнулась девушка.

— Я тебя предупредил, — Крес снова принялся теребить белёсую горошину на подбородке. — Потом не жалуйся.

— Послушай, любезный, — вмешался Ратибор. — Я не позволю в таком тоне…

— Отвали, урод! — беззлобно бросил детина, даже не обернувшись. — Ты откуда это чудо вытащила?

— Это чудо из тебя всё дерьмо выбьет! — прищурилась девушка.

Ответом на заявление девушки было дикое ржание, вырвавшееся из шести глоток. Парни неторопливо окружили место разговора и с видом мух после первого заморозка наблюдали за происходящим.

— Тебя подставили, фраер, — Крес сочувственно кивнул Ратибору. — Может, я тебя и отпустил бы, но за базар отвечать надо… Тёлка твоя…

— Мить, ну кончай, — Машка попыталась исправить положение. — Чего ты, в самом деле?

— Заглохни, — задушевно ответил детина. — Чего делать-то будем, урод? — обратился он к Ратибору.

Приятели Креса медленно, но верно стягивали кольцо, предвкушение скорой потехи придало их сонным лицам выражение некоторой живости.

— С тобой даже один на один, как с нормальным пацаном выходить стрёмно, — продолжал рассуждать толстяк. — Засмеют потом… Но и воспитать вас нужно. Оборзели совсем. Что делать с ними, братва?

— Рога обломать козлу, — предложил один. — И тёлке, если полезет. Кончай волынку, Крес, гульнуть же сегодня собирались.

— Вот так-то, чувак, — развёл руками кавалер Машки. — Против коллектива не попрёшь. Скажи девке своей спасибо за набитую морду.

— А тебе придётся благодарить свою неумеренную дерзость и дурацкую самоуверенность, пивной бурдюк! — ответил Ратибор.

— Понты клеишь? — понимающе улыбнулся Крес. — Дерзишь?

— Нет, не держу.

— Не понял базара. Чего не держишь?

— Тебя не держу, голубой! — Ратибор вовремя вспомнил слова Светы о том, что в этом Мире безобидное определение цвета является страшным ругательством, и как любой учёный человек, не упустил случая воспользоваться знаниями. — Уматывай, пока ещё можешь!

— Он меня пидором назвал! — взревел Крес. — Урою гниду!

Сиггурд любил говаривать:

— Вы можете отказать в помощи утопающему или в корке хлеба голодному — в конце концов, это дело вашей совести. Но никогда не отказывайте в хорошей взбучке тому, кто напрашивается на драку — это дело полезное, как и для зарвавшегося буяна, так и для княжества в целом. Не упускайте случая принести двойную пользу и чуть-чуть улучшить породу человеческую.

Всадник, верный заветам наставника, выбросил вперёд левый кулак, а второй рукой нащупал рукоять револьвера. Крес лязгнул зубами. Прыщ лопнул, подобно переспевшему дождевику, брызнув белёсой жидкостью. Ратибор отпрыгнул в сторону и глянул на кулак. Очень не хотелось, чтобы мерзость, копившаяся на подбородке здешнего татя, попала на кожу. Лучше уж сок хищных цветов. Кулак покраснел, но следов белёсой жидкости там не наблюдалось.

Парни выходили из полусонного состояния, но не слишком быстро, чтобы разом кинуться на чужака, оскорбившего особу их духовного вождя как словом, так и делом. Когда двое из них помогли обрести рассыпающему проклятие Кресу вертикальное положение, а ещё один вооружился разбитой бутылкой, Ратибор уже держал в каждой руке по револьверу и занял удобную позицию — спиной к глухой стене. Пятеро парней, опустив головы ещё ниже, надвигались на всадника. Крес, как и полагается человеку с зачатками мышления и получившему наглядный урок, держался за спинами приятелей. Ещё дальше, прижав ладони к раскрытому рту, застыла Машка.

— Только не убивай никого, — шепнула Света.

— Конечно, не буду, — пообещал всадник. — Я только хочу, чтобы они обдумали своё поведение и попытались исправиться.

— Я тебя обожаю, — девушка чмокнула Ратибора в щёку.

— Гм, — всадник удивился такому несвоевременному выражению чувств, и револьвер в его руке качнулся.

— У него пушка, Крес, — сообщил самый наблюдательный и быстро соображающий из парней. — Может, ну их, в натуре?

— Он меня пидором назвал! — взвился оскорблённый детина. — Шлюха его на Шабата стуканула! Пушка газовая! Понты это всё!

— Газовая? — пробормотал парень со стеклянной розочкой в руке. — Ты чего гонишь, чёрт?! — несмотря, что расстояние было не меньше десятка шагов, он сделал в сторону Ратибора неуклюжий выпад. — Крутой чересчур?

Всадник среагировал лёгким движение указательного пальца:

— Не обрежься, приятель, — услышал обладатель импровизированной рапиры, прежде чем его что-то ударило в правое предплечье, а чрез секунду всё тело взорвалось жуткой болью.

Открыв рот и пустив струйку слюны, парень несколько секунд наблюдал, как хлещет кровь из раненной руки. Его собственной руки, которая всего полчаса до этого забивала косячок и разливала водку, собиралась пять минут назад проверить крепость рёбер незнакомца, а вечером надеялась потискать грудь какой-нибудь ошалевшей от анаши и водки подружки. Осознав, что густая алая жидкость, хлынувшая на одежду, ни что иное, как его собственная кровь, что белеющая кость и трепещущая плоть, вовсе не товар на прилавке в мясном отделе, а часть его самого, что боль не от прищемлённого дверью пальца, а от настоящей огнестрельной раны, парень взвыл. Было удивительно, что тонкий, по-детски перепуганный голосок мог таиться в недрах такого массивного тела.

— Ууубииил! — парень схватился за рану и рухнул на землю. — В нааатуууреее!

Приятели раненного сделали ещё несколько шагов в сторону Ратибора. То был не акт бесшабашной храбрости, а простой закон инерции. Потом что-то перемкнуло в их агрессивно склоненных головах, и со скоростью, коей от них трудно было ожидать, герои бросились прочь с места, где ещё недавно собирались покрыть себя славой, выступив вшестером против беззащитного, на вид чужака. Следом за славными воителями с визгом ринулась Машка.

— Чего это они? — Ратибор подошёл к Кресу. — Вы же поздороваться хотели.

Детина не отрывал глаз от лежащего на земле приятеля. Тот уже перестал вопить, а лишь глухо постанывал, прижав к груди раненную руку, словно спеленатого младенца. Челюсть Креса тряслась, лицо побледнело, на штанах расползлось мокрое пятно.

— Бра… Братан, — детина рухнул на колени. — Не узнал я. Не думал.

— Ничего не понимаю, — всадник убрал револьверы и достал нож. — Почему все тати, как я их только из седла выбью, меня братом называют?

— Он тебя сейчас и мамой назовёт, — усмехнулась Света. — И за юбку спрячется.

Крес промычал что-то в ответ.

— Послушай, гадёныш пакостный! — Ратибор скинул маску благодушия и ухватил детину чуть ниже подбородка. — Я же вам ничего не делал. Шёл мимо. Ты разве не мог пройти?

В ответ ему раздался хрип задыхающегося человека.

— Ты разве не слышал, что надо уважительно относится к чужестранцам? Не оскорблять незнакомцев? — сдерживаемая ранее всадником злоба прорывалась наружу, и чем беспомощнее выглядел недавний удалец, тем сильнее вскипала ярость Ратибора. — Поздороваться хотел?! Похвальное желание! Так к чему же потом было ссору затевать? Или ты сразу этого хотел? Отвечать падаль!

В мозаике хрипов, всхлипов и мычания даже и самый искусный толмач не уловил бы и тени смысла.

— Ратибор, ты обещал! Ради меня! — Свете уже не нравилось происходящее.

— Помню, — всадник склонился к посиневшей физиономии с выпавшим языком. — Я только памятку оставлю в назидание, — лезвие хищно сверкнуло, отсекая кончик языка. С брезгливой гримасой Ратибор оттолкнул визжащего и захлёбывающегося собственной кровью Креса.

— Жить будет, — улыбнулся он девушке. — А вот лишнего болтать остережётся. Как говорил Сиггурд — совсем неисправимых татей нет, есть только недостаток воспитания и не наглядность наказания. Что с тобой?

Света, кровь которой остыла сразу же, как только схлынула опасность, с ужасом наблюдала, как двое парней, знакомых ей с детства, застыли в лужах крови, страшась лишним движением или случайным стоном, привлечь к себе внимание жестокого чужака. По правде сказать, они и не являлись такими уж отъявленными сорвиголовами, которыми хотели казаться. Одни из многих. Не лучше и не хуже. Да, когда Крес начал оскорблять её, она ненавидела его всей душой. Но сейчас… Сейчас, в душе шевельнулась жалость к этим Моськам, рода человеческого, набросившимся на кусок, который встал им поперёк горла.