Десятая сила (ЛП) - Констебль Кейт (полные книги .txt) 📗
Калвин отпустила ее руки. Что Марна тогда сказала? Нужно слушать. Даже Дэрроу поначалу побаивался пчел.
— Ладно, — сказала она. — Не трогай ульи. Просто подходи к ним. Я буду слушать пчел и скажу, если они потревожены.
Мика кивнула, ей стало лучше. Она подвинулась вперед, вытянув руки, ожидая, что пчелы вылетят и атакуют ее. Она покачала головой.
— Там ничего нет.
Калвин потянула ее.
— Тогда следующий.
У каждого улья было название и история. Этот заселили летом, когда Дэрроу пришел в Антарис. У этого была злая королева, ведь пчелы там подводили ее второй год подряд. Улей у реки был счастливым, любимым ульем Калвин, и она могла отличить мед из разных ульев по вкусу. А этот летом окружал клевер. Он был самым старым ульем, на боку была трещина. Но Мика нигде не ощущала магию.
— Уверена, что это здесь, Кэл?
— Есть еще улей Тимарель. Он там, — Калвин сжимала края плаща под подбородком. А если она не так поняла Марну?
— Кэл! — Мика сжала ее руку. — Там!
Фонари покачивались на снежном склоне между поселениями и садом.
— Быстрее! За мной! — Калвин пробежала мимо улья Тимарель, потянув за собой Мику. Они бегали от тени к тени, направляясь к амбару. Никто давно не входил туда — перед дверью снега было по пояс. Калвин ощутила трепет ярости. Разве никто не ухаживал за пчелами с тех пор, как она покинула Тремарис? Им не давали воду, их не проверяли на паразитов? С пчелами нужно было работать, а не только забирать воск и мед.
Мика уже пела высокие чары ветра, чтобы сдуть снег с прохода. Калвин кое-что придумала.
— Мика! Пчелы терпеть не могут ветер. Можешь окружить ульи ветром, чтобы они пошумели немного?
Мика кивнула, ее золотые глаза сияли. Как только проход был очищен, она запела вторые чары. Стонущий ветер окружил ульи, поднимая снег, чтобы заодно и скрыть их следы. Калвин слышала, как недовольно гудят пчелы. Она утащила Мику в сарай и заперла дверь за ними. Они присели под окнами, дрожа от холода. Они слышали гул пчел, которым мешали спать, а потом раздались крики, сестры наткнулись на злую стражу пчел. Мика скривилась:
— Бедняжки, — прошептала она, но Калвин не знала, о пчелах она или жрицах.
Крики утихли, ищейки повернулись к поселениям. Но в воздухе разносились злые слова:
— …пчелы прокляты! Чужая магия…
— …с тех пор, как Калвин убежала.
Калвин поежилась от враждебности в их голосах.
Мика прошептала:
— Что теперь?
Калвин посмотрела в окно, покрытое инеем.
— Колесо должно быть в улье Тимарель, он последний. Но пчелы злые, — зубы Мики стучали. — Возвращайся в амбар, нам не нужно оставаться вдвоем. Найдешь путь без меня?
Мика кивнула и сжала рукав Калвин.
— Я знаю, Кэл! Пойдешь к улью на рассвете. Мы с Траутом и Горном сделаем так, что никто туда и не посмотрит!
— Вряд ли это хорошая идея, Мика. Вы с Траутом спрячетесь. Я справлюсь.
Мика вспылила и топнула ногой.
— Я просто пытаюсь помочь! С Меритуроса ты бросаешься, как акула без ужина. Мы не виноваты в произошедшем. Ты говоришь, что все можешь сама — это не так! Ты уже не великая певчая, ты ничего не можешь!
В тишине девушки смотрели друг на друга. Мика сдавленно всхлипнула и открыла дверь сарая, выбежала в снег. Калвин опустилась на груду мешков. Ей было все равно, даже если она злилась, она имела право. И Мика не всерьез. Она не говорила бы такое, если бы не была уставшей, замерзшей и испуганной.
Калвин укуталась в плащ. Сарай был крепким, но не подходил для ночлега, особенно холодной зимой. Калвин заставила себя расхаживать по тесной хижине, чтобы кровь текла по конечностям. Без Горна она впервые ощутила холод зимы. Было просто лечь на пол и уснуть насмерть, но она не должна была сдаваться усталости.
В холоде и тишине в ее разуме кишели теневые чары, как гнездо пауков. Темные песни повторялись снова и снова. Даже кусочки силы пугали ее. Она не могла представить, как убивает ими, ранит, вызывает агонию, хоть и была способна на это. А если только так можно спасти Тремарис? Она была рада, что ей не придется делать этот выбор.
Она хотела бы обсудить это с Дэрроу, хоть и поклялась Марне хранить тайну. Слова Мики звенели в ее ушах, и ее охватило одиночество. Она скучала по мудрости Марны, по пониманию Халасаа, по поддержке Тонно. И больше всего — по Дэрроу. Где он был сейчас? Она никогда не была в Геллане, было сложно представить его там. Она дрожала в холодном сарае и хотела в тепло его рук. Увидеть его улыбку и веселье в серо-зеленых глазах.
Она теребила деревянного сокола на шее, вспоминая их объятия на пристани в Калисонс перед отбытием «Перокрыла» на север. Он прижал ее к себе так сильно, что она едва могла дышать. Когда он отпустил ее, он ушел, не оглядываясь, его светлые волосы сияли на солнце. Но вспоминать было больно, и она отогнала эти мысли.
Маленькие окошки запотели от ее дыхания. Калвин протерла одно, чтобы выглянуть, не зная, показался ли ей слабый свет на востоке. Деревья стало видно лучше, и она различила силуэт гор на фоне неба. Сокол, гордая голова птицы. Они с Дэрроу днями шли к той вершине в долгом пути по горам. Она видела ее лишь пару мгновений, а потом туман опустился на долину. Пчелы уже должны были успокоиться.
Калвин выбралась из сарая, услышала громкий стук и шипение вдали, а потом больше взрывов друг за другом. На пару вдохов повисла тишина. А потом загремели колокола в хаосе, отличаясь от спокойного звона, из поселения донеслись крики.
— Зовите Высшую жрицу! Амбары горят!
Мика и Горн отвлекли их. Небо пронзали огненные стрелы, Калвин побежала.
Она боялась этого момента всю долгую ночь ожидания. Она не могла положиться на помощь чар, но бежала по снегу к улью Тимарель, напевая старую песню. Вспомнят ли ее пчелы? Нападут ли за беспокойство? Может, они всегда презирали ее за кражу их медовых сот, воска, за то, что она мешала их мирному обществу. Может, лишь сила чар не давала им проявить ярость.
Улей Тимарель стоял перед ней. Он был самым большим, его защищали самые злые пчелы в долине. Калвин замешкалась. Когда-то она могла погрузить руку в улей с защитой лишь песен, что узнала от Дамир. Но теперь она знала, что песни были чарами Силы зверей. Она верила, что пчелы не трогали ее, потому что любили и знали, но теперь понимала, что подчиняла их чарами.
Калвин тихо пела пчелам. Прошу, не раньте меня, простите меня! Впервые в жизни она дрожала перед гудящим ульем. Она была высокой, но улей доставал до ее головы. Двигаясь медленно, чтобы не разозлить пчел еще сильнее, она подняла тяжелую крышку и убрала, шепча песню Дамир. Она поздно поняла, что нужно было взять из сарая перчатки и вуаль.
Пчелы шевелились. Несколько стражей гудело возле лица Калвин, изучало ее. Первая, потом вторая опустились на ее руку. Калвин заставляла себя дышать ровно, не отгонять их.
— Пчелы Тимареля, я не желаю зла, — прошептала она. — Вы охраняли кое-что очень ценное. Пора отдать его. Прошу, доверьтесь мне.
За ней из поселений донеслись визг и топот ног, колокола все еще гремели.
— Пожар! Пожар! Где Тамен?
— Кухни горят!
— Амбары…
Калвин встала на носочки с колотящимся сердцем и заглянула в улей. Рамки с медом висели в ряд, усеянные сотами и рабочими пчелами. Одна полетела в ее лицо, но Калвин не издала ни звука. Пчелы были в ее волосах, на руках, на лице.
— Пчелы Тимареля, — прошептала Калвин. Пчелы окружили ее нос и рот. Это было как в пугающей иллюзии Самиса, в ночь, когда он пришел в Антарис, но это было реальностью, и это не пугало. Это были ее пчелы. Марна назвала их ее друзьями, и она поняла, что это правда. Их тихий гул был песней приветствия, ей не нужно было бояться.
Калвин осторожно погрузила руку в центр крепости пчел. Кончики ее пальцев задели предмет, завернутый в шелк, покрытый медом и воском. Она вытащила его, и пчелы поднялись в ее кожи и стали поющим ореолом вокруг ее головы.
Калвин держала ценное Колесо в руках, она поклонилась улью.
