Слуга короны - Швец Дмитрий (библиотека книг .TXT) 📗
Это правда, не зовут, вот меня дядей пару раз называли, а его папой никогда. Да и сложно звать папой человека, появляющегося раз в год, на несколько дней. Да, он дает деньги матери и покупает детишкам сладости и нужные вещи, но не более того. Но, похоже, Мелинду это устраивает.
– Ну и ладно, хрен с тобой. Не хочешь – как хочешь, – вдруг, посветлев, сказал Молот. – Тогда поедешь со мной в Магрок. Хотел тебе дело поручить и по службе двинуть, но раз ты такой трус, тогда ошивайся подле меня, пока не научишься всему.
Он продолжал что-то говорить, но я его уже не слышал. Мои мысли заняло волшебное слово Магрок. Столица нашего государства. Всю жизнь мечтал побывать там, но всю жизнь было некогда. Сперва я был слишком молод и отец не разрешал мне путешествие, потом я был занят делами трактира, а последнее время – армейскими делами. И вот теперь мне предстояло увидеть саму столицу, прикоснуться к ее храмам, пройти по мостовым, заглянуть в окна, увидеть правителей и, быть может – кто знает? – самого короля.
– Прелесть нашей работы, – вещал Молот, пакуя мешок, – в путешествиях. Я сейчас не занимаюсь вербовкой, это уже незачем, за вас мне второй раз никто не заплатит. Это сейчас я говорю абсолютно открыто и честно…
– Слыхал, «честно»? – прошипел мне в ухо Следопыт. – Мне ой райские кущи обещал, и тоже «честно»!
– …спросите кого хотите, – продолжал Молот. – Вон хотя бы Метиса. – Он кивнул в сторону спящего на стуле лейтенанта. Метис открыл один глаз, посмотрел, кто помянул его всуе, и снова погрузился в сон. – Нет, – Молот почесал массивный подбородок, – Метиса лучше не спрашивайте. Еще прибьет ненароком. Ну, скажем, Гробовщика. Нет, тоже не то. – Он насупил брови и задумчиво почесал одну из них. – Ну, в общем, кого угодно. Любой из наших скажет вам, что нет большего счастья, чем объездить полмира за счет государства, да еще и жалованье за это получать. Так что добро пожаловать к нам в организацию!
Организатор хренов! Отхватил себе самый лакомый кусочек и живет теперь припеваючи. Отгородился от всех, фактически отделился от армии, никому не подчиняется, в мирное время точно, и плевал на все начальство. Да с него никто и не спрашивает. Попробуй с Молота спроси. Он только кулаки на стол положит – и все желание не то что спрашивать, разговаривать пропадет.
Единственный человек, которому Молот дает отчет, это капитан Тогрис, прозванный Тараканом за некогда рыжие усы. Мне не нравится его прозвище, не похож он на таракана, да и мужик славный. Но капитан – это Молот в старости, он тоже плевать хотел на начальство и за нас готов любого разорвать. А вся его суровость – это только так, голая показуха, для посторонних. В этом я убедился на собственной шкуре.
А вообще они, Молот с капитаном, нашли друг друга, капитан спокойно дорабатывает до пенсии и закрывает глаза на мелкие шалости Молота, а мой брат этим не стесняясь пользуется. Некоторые из таких проделок не так уж безобидны, например, жалованье. Нас по спискам почти полторы сотни, а на деле меньше пятидесяти. Но жалованье выдается по спискам исправно и на всех. Несложно догадаться, куда деваются остатки.
Однажды я спросил об этом, за что и был удостоен подзатыльника и последовавшего за ним нравоучения. Только потом, оттащив меня в сторону, Молот заговорщицким шепотом объяснил, что многие в разъездах, а бумаги все есть. И вообще, он бы мне советовал заниматься своими делами и не лезть с расспросами, а то вот Соболь полез… И я отстал. Да наплевать, может, и мне чего перепадает, но я об этом не догадываюсь.
Столица не произвела на меня должного впечатления. Возможно, в том виновато ожидание, а может, слишком восторженные рассказы побывавших в ней. Но узкие улочки, обшарпанные дома бедняков в Низине и отвалившаяся позолота богатых домов на холме… Все как-то не клеилось с образом богатого и красивого города, каким должна быть столица. Мне она не понравилась, быть может, потому, что я видел ее изнаночную часть. Я видел в ней то, чего не должен был видеть никто из пришлых. О чем местные старались даже не думать.
Как и везде, нищие умирали на улицах от голода, а богачи закатывали пиры. Девок из нищих кварталов портили лет в двенадцать, к шестнадцати они уже профессионально торговали своим телом, ну а к двадцати кто-нибудь вскрывал горло надоевшей и не в меру раздувшейся шлюхе. Как везде, парни шли в бандиты или нанимались на тяжелый труд, уносивший их жизни в том же возрасте, что и жизни их подруг. Но от этого не становилось меньше нищих и стариков, а население бедных кварталов только росло. Места для житья не хватало, и наиболее отчаявшиеся или отчаянные селились на реке, строя дома на невысоких сваях из гнилого дерева. Но всего этого не видели приезжие и не замечали местные.
Молот вдохнул полной грудью воздух речного квартала. Меня же чуть не вывернуло от тяжелого запаха: тут пахло рыбой, гнилью, потом, разложением и дерьмом. Улыбаясь, Молот выдохнул.
– Запах денег, – произнес он. – Чуешь, Медный, этот запах? Запомни его, брат, так пахнут деньги вербовщиков.
– Хреновая у нас работа, ежели так воняет, – ответил я.
– Дурак, – обронил Молот, – это не работа так воняет, это деньги так пахнут. А работа у нас, ты прав, хреновая, но пахнет по-другому. Пахнет она кровью, выбитыми зубами и сломанными ребрами. Драться-то не разучился? – спросил он, и его правый глаз чуть сощурился. – Помню, как ты наподдал Алеку с Темной улицы, чтоб не приставал к малышке Феригов. Они потом тебе фрукты таскали и свадьбу готовили.
– А потом она умерла, но ты этого уже не видел, – оборвал я не самые приятные воспоминания о первой потерянной любви.
Молот с грустью посмотрел на меня, но извиняться не стал. Не в его это природе, извиняться перед подчиненными в присутствии других подчиненных. Вот если бы мы были один на один, тогда… Да он и тогда бы не стал.
– Ладно, – сказал он, – вперед не лезь и делай все как я.
– Ага, – откликнулся Гробовщик, – слушай его больше, враз с ангелами разговаривать будешь.
– А ты не лезь! – рыкнул Молот. – Я брата обучаю.
– Ну-ну. – Гробовщик отвернулся и, положив руку на мое плечо, шепнул на ухо: – Ты, главное, в стороне держись, тогда, глядишь, и не зацепят.
– А что, будет драка? – спросил Треска, он страсть как не любит всех этих драк, особенно после Восбура.
– Это как доведется, – сказал Молот и поправил оружие. – Ребята, вы только не тушуйтесь. Здесь давненько никого из наших не было, так что они и думать о нас забыли. И не стоит думать, что мы портим кому-то жизнь. Нет, не портим, а, если хотите, делаем благое дело. Для многих из них это шанс сытно жрать да дожить до старости. Посмотрите на это, ну разве уважающий себя человек сможет жить в такой грязи? Рядом со всем этим и наша работа не кажется такой хреновой, а, Медный?
– Слабоваты их шансы до старости дожить, – рассудительно изрек Следопыт. – Вот попадут к нашим сержантам и будут нас проклинать. Здесь они хотя бы свободны от рождения до гроба, а там чуть что не так – и в первый ряд, под стрелы.
– Может, и так, но это уж кому как повезет, – сказал Молот и направился к тому, что тут именовалось таверной.
Будь я хозяином этого заведения, я бы удавился. Стоять у самой реки, вдыхать всю эту вонь, обслуживать всю местную шушеру, состоящую в основном из бандитов и убийц, подавать давно прокисшее пиво и не разбираться в вине. Готовить на обед водяных крыс – вершина, на которую он смог забраться. Но его просевшее в сторону реки заведение пользовалось популярностью у местных ребят. А я, со всей своей тягой к прекрасному, едва сводил концы с концами. Столько народу сразу я видел только на поминках да на рождении. И если бы не помощь Молота, наверное, лишился бы дома. Впрочем, я и так его лишился, как раз с помощью Молота.
Мы вошли в трактир и я возблагодарил бога за предусмотрительность брата. Это он приказал нам сменить форму на одежонку попроще. Внутри набилось человек двести, они горланили песни, обсуждали сделки и налеты, били друг другу морды и делали все это одновременно. Меня передернуло, когда я представил себе такое в моем старом, добром, подпирающем западную стену Триита трактире.
