Отголоски судьбы (СИ) - Букия Оксана (книги бесплатно .TXT) 📗
[16] Ярх — крупное животное с толстой, покрытой броней кожей, мощными крыльями и довольно слабыми нижними конечностями. После Большого Энергетического Взрыва на планете появились мутанты. Не все смогли прижиться в новом мире и большинство вымерло, но некоторые виды остались. Живут высоко в горах, признают только тех, от кого чувствуют силу. Любимая стихия — воздух, где они беспрепятственно могут купаться в чистых энергетических потоках.
[17] Мертвые равнины — по сей день на Элиасе остались земли, не сумевшие восстановиться после извержения вулканов. Безжизненные, они могут тянуться на сотни, а иногда тысячи еров, с редкими порослями особо живучих растений, мха, лишайников. Самые большие до сих пор остались на юге планеты.
Глава 3-4
Глава 3
Димостэнис аккуратно приоткрыл дверь рабочего кабинета его величества. Император был не один, сегодня утром у него были сэты приема посетителей. Аурино повернул голову и вопросительно посмотрел на него. Дим бросил извиняющийся взгляд и так же аккуратно закрыл дверь.
Собственно, за этим он и пришел — убедиться, что его величество занят.
После своего неудачного приключения в пограничной крепости Мюрджена и недолгого ознакомления с окраинами родной империи, Дим понял, что не все так все гладко и красиво в Астрэйелле, как хотелось бы.
А хотелось, чтобы тот случай, произошедший с ним в деревне недалеко от границы княжества, был исключением из правил. Хотелось думать, что все это разлагающая близость Мюрджена. Хотелось отказать Аурино и продолжать жить той жизнью, которая была ему предназначена.
Двадцать восемь аров Димостэнис жил в мире, в котором ему было положено, видел, что ему было положено, делал, что было положено. В реальной жизни все было по-другому. Подсмотрев её в случайно приоткрытое окно, он больше не захотел закрывать глаза.
За те два ара, которые были у Дима до того, как должен был быть официально представлен ко двору императора, он объездил всю империю. Сколько долгих миноров он провел в поездках, во скольких городах и селениях побывал, общался с людьми, смотрел, наблюдал, открывал для себя новые грани жизни. Что на самом деле происходит в стране, чему люди радуются и чего хотят, на что настроены и за что готовы сражаться, а самое главное — видят ли будущее государства за молодым императором.
Отец был удивлен его неожиданной тяге к путешествиям, но возражать и задерживать его в имении не стал. Для Лауренте Иланди было главным, чтобы сын держался как можно дальше от Эфранора. Димостэнис и держался. До тех пор, пока не пришло его время.
За те два ара его мировоззрение перевернулось. В стране царил хаос и беспорядок. Взяточничество и коррупция, преступность и всевластие наместников, полное попрание прав людей без дара и ненависть их к одаренным. Банды и группировки, которые разоряли страну и не давали ей развиваться.
За те два ара Димостэнис понял, что должен делать. Сплести сеть, которая накрыла бы всю империю, и больше ничего не осталось бы за пеленой неведения. И тогда он будет в курсе всего.
За те два ара он создал службу, которая знала обо всем происходящим в государстве и следила за порядком. Преступность, увы, нельзя ликвидировать полностью, но ее можно контролировать.
К этой истине он пришел не сразу. Да и не было тогда еще у будущего главы тайной службы ни такого опыта, ни знаний. Все началось с нескольких человек, которых Иланди тщательно и с большой осторожностью подбирал по всей стране. Их главной задачей был сбор информации. Вскоре это дало результаты и стало требовать еще большее количество людей. Служба разрасталась.
В тот день, когда его величество представил главам Великих Домов своего главного советника, и Совет Пяти как взбешенная кошка, которую погладили против шерсти, шипел и выплевывал гневные протесты, Лауренте Иланди наконец решил поговорить со своим сыном.
Не прошло и тридцати аров!
— Ты не понимаешь, какую ношу ты взваливаешь на себя! — негодовал глава рода, — она тебе не по плечам!
Серебряные искры поползли по коже, образуя изломанный контур. С самого детства аура была такой — неровной. Сколько он себя помнил его дар всегда был нестабилен: то неожиданно вспыхивал, то непредвиденно гас, то рваными клочьями висел у него на коже. Мог появится на дни, и вновь исчезнуть на миноры. За долгие ары Дим так и не смог понять, что с ним происходит. Он не мог контролировать свой дар, не мог управлять им, даже не знал, когда он в следующий раз опять исчезнет, а когда вернется.
— Я никогда не говорил тебе, Димостэнис, — Лауренте Иланди зло выдохнул, — берег твое самолюбие, но тебе никогда не быть великим одаренным. Вся твоя необычная аура, твой неподдающийся дар — следствие той травмы, которую ты получил в подземельях поместья. Твой хьярт поврежден. Он неполноценен и чем сильнее ты будешь пытаться изменить это, тем скорее ты потеряешь даже то, что имеешь сейчас. Я не зря пытался оставить тебя в имении. Это твое место. То с чем ты хорошо справлялся. И еще не поздно вернуться.
До двенадцати аров у Дима с отцом были замечательные отношения. Нет, даже не так. Он был любимцем у отца, несмотря на то, что в семье рос старший сын, наследник рода, с проявившимся к его семнадцати арам, сильным даром. Отец брал его с собой, неважно был ли это объезд владений или поездка на другой край империи, летал с ним на ярхе, много общался. После произошедшего несчастного случая в подземелье, отец отдалился, ушел, закрыв дверь, оставив его один на один со своими страданиями и борьбой с неподдающимся даром.
Главе Великого рода не нужен был сын неумеха, потерявший свой дар, даже не начав им пользоваться. Род Иланди — это сила, защитники трона, его воители и опора, им были подвластны две стихии Огонь и Земля. Аура всех принадлежащих к их роду была темно серая, а на его коже плясали искры серебра. Димостэнис стал пропадать в библиотеках и прочитал невероятное количество книг, чтобы понять, что с ним происходит, но так и не нашел ответа. Пытался развивать свой дар, но был слишком юн, не хватило ни умений, ни знаний.
Димостэнис научился жить с этим и даже смиряться. В конце концов, пусть его хьярт и преподносил ему неприятные сюрпризы в виде периодической потери способностей, он владел всеми четырьмя стихиями. Второй шакт в империи, кто был способен на такое. К тому же благодаря хорошему знанию теории, сотням книг, осевшим в его голове и абсолютному владению своим телом, слабым его вряд ли кто осмелится назвать.
Прошло почти три ара с того разговора, но Дим хорошо помнил воздух, вдруг ставший вязким и тягучим, так что его никак не получалось протолкнуть в легкие, онемевшие пальцы в сжатых до боли кулаках и искры, которые вспыхнули на коже неровными клочьями, словно в насмешку над ним, подтверждая слова отца.
— Спасибо, сэй, что наконец сказали, — он привычно вздернул подбородок, — я учту.
Дим кивком ответил на приветствие стража, стоящего около дверей императорских покоев. Личный кабинет его величества. Посетитель уверенно прошел к столу, открыл нужный ему ящик, достал несколько папок.
Аурино как-то рассказал ему, что после того, как его забрали из общих классов обучения, он по несколько миноров жил в каждом Великом Доме, где советники наставляли его и подготавливали к будущим обязанностям.
— Правда, они часто уезжали, наставники мои. Оставляли меня одного, когда правили моей империей. А я, чтобы не скучать чертил карты их владений. Каждое имение Великих Домов — неприступная цитадель и не знаешь порой, как подступиться к таким. Император же просто обязан знать все о своих подданных.
Димостэнис все чаще замечал, что беззаботный молодой человек, которого он так хорошо знал в прошлом, уходит, прячется в тень своего могущественного двойника с отчужденностью в застывающих льдом серых глазах и жесткой складкой у губ, сменившей мальчишескую улыбку.
Все чаще молодой Иланди недоумевал, как могут советники не видеть этого. Не было больше воспитанника, на которого можно было давить, учить или что-то советовать. Императору нужна была власть — его личная, неделимая ни с кем. Димостэнис несмотря на свою должность и полномочия, никогда не претендовал на нее. Он был щитом, опорой, а самое главное отвлекал внимание Совета на себя, не преступая ту черту, за которой императору станет с ним тесно.
