Микенский цикл - Валентинов Андрей (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
Слыхал я уже похожие слова. Ты не виновата, моя богоравная ванактиса.
...И ты, Цулияс, не виновата.
– А теперь я полюбила этого мальчика – Комета. Но дело не в нем, мы могли бы просто расстаться с тобой, жить порознь... Но ты не нужен Аргосу. Ты – война! А мы так хотим мира, Диомед. Вся Эллада устала от этой проклятой войны!
И вновь она права. Мы, страшные призраки – призраки Войны, – не нужны Элладе. Нас не принимают люди, нас не принимает земля. Убит Агамемнон, на прибрежных камнях Тенедоса погиб Аякс Оилид; не добравшись до родной Беотии, умер Феникс, воспитатель Лигерона, говорят, и Калханта Предателя уже нет в живых. А сколько погибло у берегов Эвбеи, когда ложный маяк указал путь на скалы, не подсчитали до сих пор...
Меня тоже пытались потопить – в Аттике, когда на наши корабли напала (по ошибке! ха!) местная стража. Ночью, внезапно... Но Танат вновь промахнулся.
Царство Гадеса спешило забрать нас, последних.
– Прости, Диомед. Если сможешь...
Кутается в хлену Айгиала, дочь Амфиарая Вещего. Кутается, на меня не смотрит. Словно я уже – мертвец. Молчу. Мертвецы не отвечают, не спорят. Да и о чем спорить?
Мы убиты под Троей.
Слышал как-то – то ли в Микенах, когда заезжал к носатому, то ли уже на Востоке, в Аласии. Бродяге-аэду (настоящему, не дядюшке Психопомпу) кинули от щедрот обрезок серебра, старик расчувствовался, взял трясущимися руками кифару...
А я еще удивлялся, отчего – камень? Что та земля, что эта...
* * *
– Не плачь, Диомед! Не плачь, родич! Куреты не плачут. Куреты – огорчаются...
Отплывали черной ночью, как и полагается изгнанникам. Тихо на палубе «Калидона», молчат мои гетайры, даже чернобородый Мантос погрустнел.
...Гетайры, друзья. Только трое вас осталось! Да я – четвертый.
Ванакт-наемник уходил. Служба исполнена, наемник уже не нужен. Ни в Аргосе, ни в Элладе, нигде. Да и кто даст кров Дурной Собаке, которая умеет лишь одно – воевать, драться, насмерть грызть врага? Черная ночь, черный корабль, черный парус. Пора! В черное осеннее море, за черный горизонт.
В никуда.
Когда-то мне-прежнему казалось, что это так легко – уходить в никуда!
Пора было отплывать, гребцы уже положили мозолистые ладони на черные весла, нетерпеливые волны отталкивали нас от берега, а я все медлил, медлил...
Даже Сфенел оставил меня! Прав, конечно, богоравный Анаксагорид: в Аргосе его место. Уж он наведет порядок, уж он спустит с них жирок! Незачем Капаниду уходить со мною. Но... Но он даже не пытался уговорить меня остаться. Даже не пытался!..
Все! Пора! Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков. Мой листок уносит ночным ветром...
– Ванакт! Там!..
Где – там? В море? Ничего нет в море – даже гидры.
Черно...
– Там! Там!..
Обернулся. Вздрогнул.
Исчезла ночь. Факелы! Десятки, сотни, по всему берегу, по всем холмам...
Не поверил своим глазам. Сколько их! Не сотня, не тысяча даже. Знакомые лица, незнакомые, с оружием, без... Мужчины, женщины... дети...
И вот уже исчез прибрежный песок. Гривастые шлемы, лохматые пастушьи шапки, широкополые дорожные шляпы. За плечами – мешки, котомки...
– Радуйся, ванакт!
Незнакомый... знакомый... Нет, просто очень похожий на кого-то.
– Мы решили ехать с тобой. Те, что остались, – не Аргос. Мы – Аргос!
– Аргос!.. Аргос!.. Арго-о-ос!.. – по всему берегу, долгим ночным эхом.
– Арго-о-о-о-о-о-о-о-ос!..
– Мы пойдем с тобой. Ты – наш ванакт! Эти трусы думают, что изгнали тебя. Они ошибаются – они сами лишились родины. Мы взяли с собой семьи, мы взяли с собой нашу землю. Нам не хотели отдавать корабли... но мы их убедили. Веди нас, Тидид!
«Куда?» – хотел спросить я. Не спросил. Они правы: один человек – изгнанник, тень, гонимая ветром. Вместе мы – Аргос. А земля велика, всем найдется место под мед-нокованым небом.
– Ты не узнал меня, ванакт? – улыбнулся незнакомый знакомец. – Я – Ром, сын Эматиона, твоего лавагета. Я не успел под Трою...
– Ничего, – наконец-то улыбнулся я. – Это хорошо, что не успел. Радуйся, Ром Эматионид, мой лавагет! Радуйтесь, мои аргивяне!
Черная ночь стала светлей. И не факелы были тому причиной.
Дорогой Миносов... Древней вечной дорогой по Лиловому морю, но не винноцветному, летнему, а темному, рассеченному ударами вырвавшихся на волю ветров. «Калидон», тугой парус над головой. Я снова дома.
Мне приснился дождь.
Сквозь безвидное марево, сквозь темные разводы бесконечного мрака – легкий, едва уловимый шум. Теплые капли падали на щеки, на глаза, обволакивали, гладили.
Дождь во сне. Сон в дожде.
Время замерло, застыло, хотелось одного – не просыпаться, не уходить от нежданной ласки, от нежданного тепла...
– Диомед... Диомед... Диомед...
Я улыбнулся дождю, улыбнулся тихому женскому голосу. Незнакомому... знакомому... Голосу теплых капель, шептавшему мое имя.
– Нам надо поговорить, Диомед... нам надо... Можно ли говорить с дождем? Даже во сне?
– Кто ты? – улыбнулся я. – Я тебя знаю?
– Знаешь... знаешь... знаешь... – шептали капли. Я протянул ладонь – вода легко коснулась пальцев.
– Кто же ты, дождь?
– Твой враг... враг... враг...
Даже во сне я удивился. Разве теплые капли могут быть врагом? Что мне сделал этот дождь? Чем навредил я ему?
И вот сквозь черноту, сквозь негромкий стук капель начал медленно проступать кипящий холодным серебром Лик. Памятный, незабываемый, хотя виделись мы всего раз.
...И ледяным градом стали ласковые теплые капли!
– Ты поклялся быть моим врагом, Диомед Тидид. Ты напоил своей кровью мой алтарь – и попробовал мою кровь...
– У ТЕБЯ нет крови, Киприда Пеннорожденная, Владычица Любви, – оскалился я, – в ТВОИХ жилах – серебристый яд!..
– И в твоих... в твоих... в твоих...
Ненависть захлестнула, сдавила горло – до боли, до хрипа.
– ТЫ убила мою Амиклу, нелюдь!
– Нет... нет... нет...
Хотелось закричать, заорать, но теплый дождь обволакивал, лишал силы.
– Я подарила тебе чудо, Диомед. Я подарила тебе Амиклу – ту, что научила тебя любви. Она – и была Я. Что же ты сделал со МНОЮ? Что же ты сделал с МОИМ даром? Я стала тебе не нужна – и Я ушла... Я ушла... ушла...
Кровавые знаки на белом мраморе, кровавое имя на мертвом камне... Что я сделал с тобой, Амикла?
