Микенский цикл - Валентинов Андрей (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗

Андрей Валентинов

Микенский цикл

Серый коршун

I

ПОВЕСТЬ О ЦАРСКОМ МУШКЕНУМЕ [1]

АЛЕФ [3]

«Я понял»

Я понял – без драки не обойдется.

Четверо, сидевшие за соседним столом, давно уже косились в мою сторону, время от времени обмениваясь громкими фразами, – без сомнения, рассчитывая, что я услышу. Старались они зря: компания изъяснялась не на языке Хаттусили и даже не на лидийском, а на чудовищном местном койне, которое я впервые услыхал только здесь, в Вилюсе. [4] Перевода однако, не требовалось. Речь определенно шла о моей скромной персоне, причем мнение складывалось не в мою пользу. Вид у этой четверки был самый что ни есть разбойничий – типичное отребье, которое часто попадается в портовых харчевнях: на поясе у каждого – нож, и все четверо – явно не дураки подраться.

Эта шайка – не самое страшное из того, что по воле Адада [5] пришлось повидать. Дело в другом – начнись заваруха, к ним присоединится половина всей той сволочи, что заполнила харчевню. А я был чужаком и казался законной добычей. Местные напрашивались, и я мысленно помянул Аннуаков и все милости их.

Сообразив, что я могу не понимать здешней тарабарщины, один из четверки – здоровенный детина в желтом грязном плаще – внезапно выпучил глаза и сделал рукою жест, явно изображающий бороду. Все вместе, очевидно, должно было обозначать мой портрет. Заметив, что я слежу за ним, детина поспешил удовлетворить мое законное любопытство и вновь прибег к языку жестов, изобразив нечто настолько понятное, что я вздохнул и начал не спеша приподниматься. Четверка загоготала и поспешила вскочить. Кривой коротышка, у которого, как я успел заметить, не хватало двух пальцев на руке, что-то крикнул и тоже попытался изобразить мою бороду. Получилось это не лучшим образом, но я понял. Значит, моя борода им не по душе...

Обидно! То, что пыталось расти на подбородках моих новых знакомых, куда более достойно иронии. Своей бородой я искренне гордился, всегда стараясь, чтобы она была в порядке. Бороду я носил по-ассурски, стремясь придать ей форму не хуже, чем у гвардейцев Нина. В последние годы эта мода широко распространилась в Баб-Или [6] и прежде всего среди нас, «серых коршунов». Но здесь, в Вилюсе, моды явно другие.

...Ножи были уже в руках, поблескивая темной бронзой. Шум в харчевне начал стихать, кое-кто уже вставал, предвкушая привычное зрелище. Похоже, в этой дыре поножовщина случалась каждый вечер, и я еще раз ругнул себя за дурость, заставившую на ночь глядя завернуть в этот приветливый уголок. У нас в Баб-Или подобное заведение давно бы прикрыли, и я первый побеспокоился бы об этом.

Ладно, кажется, пора...

Шакалы медленно приближались, рожи кривились наглыми ухмылками, а публика уже начала вопить, подбадривая героев. Я понял: как только они увидят кровь – мою кровь – на меня кинется вся стая. Значит, предстоит не драка, а резня, и действовать следует так, словно передо мною не портовое отребье из славного города Вилюсы, а эламские щитоносцы. Я еще раз взглянул на тех, кому так не нравилась моя борода. Из всей четверки стоило опасаться только двоих – главаря в желтом плаще и его соседа – рыжего здоровяка, чья рожа была украшена здоровенными прыщами. Значит, они пойдут первым номером. Старое правило: вначале бей самого сильного...

Желтый плащ был уже рядом. Гнилозубая пасть ощерилась – главарь явно хотел что-то сказать, то ли мне, то ли своим товарищам. Ошибка – вторая и последняя. Первой, естественно, было та, что он вообще решил взглянуть в мою сторону – на мирного путника, зашедшего выпить здешнего мерзкого вина.

Секира, до этого стоявшая у деревянной ножки табурета, мигом очутилась у меня в руках. Было тесно, и я не стал размахиваться. Этого и не требовалось – лапа с ножом была рядом, достаточно только чуть податься вперед... Тускло сверкнула «черная бронза» – и рука с ножом, отсеченная почти у самого локтя, упала на грязный пол. Главарь пошатнулся, и, вероятно, завопил, прежде чем опуститься на колени и упасть на бок, но в такие мгновения плохо различаешь звуки. Секира уже зависла над головой прыщавого. В последний миг вспомнив, что предстоит еще разбираться с здешними властями, я чуть повернул рукоять. Тяжелый обух припечатал прыщавого по его непутевой башке. Третий удар – тоже обухом – достался коротышке, угодив ему в челюсть. Коротышке вполне хватило, и я решил заняться четвертым. Но тот уже отступал, отчаянно вопя и размахивая ножом. Разрубить ему череп не представляло ни малейшей трудности, но я вновь вспомнил, что в любой миг сюда могут зайти стражники. Я отскочил назад и прислонился к стене.

Главарь лежал в кровавой луже, пытаясь зажать обрубок левой рукой, прыщавый валялся рядом, а коротышка вместе с четвертым, которого я даже не успел как следует разглядеть, были уже у дверей. Шум в зале стих. Стая, еще миг назад готовая рвать меня на части, призадумалась. Добыча кусалась.

Теперь следовало немедленно уходить, и лучше всего – в дверь, поскольку окно, находившееся как раз за моей спиной, было слишком узким. Но у двери сгрудилось не менее дюжины мордатых ублюдков, некоторые уже успели достать ножи. Пробиться возможно, но тогда пришлось бы рубить по-настоящему, без жалости. Конечно, никакого сочувствия к здешней публике я не ощущал, но мне было жалко себя: местный суд вполне может расценить это как предумышленное убийство, а защищать меня, чужака, никто не станет.

Текли мгновения, на полу хрипел главарь, визжал коротышка, и я понял, что начинаю терять инициативу. И тут послышался резкий крик: высокий широкоплечий парень в богатом, расшитом золотом фаросе [7] встал из-за стола и что-то решительно бросил в сторону онемевших завсегдатаев.