Страшные сказки о Шгаре. Рассказ девятый: О том, как правитель по имени Бургун сошел с ума - Ниязов Рустам Асанович
– Дозволяем, – пробурчал эмир и отвернулся к стене.
После долгих бесплодных раздумий, Нарихам решил пойти на совет к лучшим знахарям города. Поздним вечером, набросив на себя рваную накидку, он вышел из дворца и растворился в темноте. Первым делом, лекарь посетил маленькую пещерку на крутом речном косогоре, где жил его старый учитель, монах по имени Яркун. Древний обветшалый старик давно уже не вставал на ноги и существовал только благодаря подношениям, которые клали у порога сердобольные жители Шгара. Он подползал к двери, как старая черепаха, брал еду и тут же поглощал ее, запивая водой из плошки. Покушав, пятился обратно и забирался в свою норку.
– Мой учитель, вскормивший своего неблагодарного ученика знаниями, как синица кормит глупого своего птенца! – обратился он к старику. – Спишь ли ты? Не разбудил ли я тебя?
– А-а, Нарихам... – узнал его старик, щурясь от света лучинки.
– Я, мой учитель! – лекарь положил перед ним мешочек с лепешками, кусками сахара и виноградом – скупыми дарами человека, не помнящего сделанного ему добра. Он рассказал учителю о болезни правителя и попросил совета.
– Да, знаю я такую хворь! – прошамкал Яркун, моргнув мутными слезящимися глазами. – Я даже знаю имя лекаря, который, лечит людей от страха...
– Имя, имя!
– Зовут его Перьят из города Турфан. Дервиш он, бродяга.
Торопливо попрощавшись с учителем, Нарихам кинулся к выходу.
– Подожди! Я должен кое-что сказать тебе о Перьяте! – едва слышно пробормотал Яркун, пытаясь подняться с места. Но тщетно – его ученик уже устремился к следующей цели своего похода. На южном конце города, у самого кладбища жил его родной брат, могильщик и знахарь Шурмени.
– Шурмени, брат мой, впусти Нарихама! – постучался он в дверь ветхой глиняной мазанки.
Войдя к брату, вынул из-за пояса небольшой подарок – связку речного жемчуга, редкого в этих краях украшения. Так же торопливо и сбивчиво рассказал брату о болезни правителя, прося совета.
– Нелегкая выпала тебе доля! – ухмыльнулся Шурмени, рассматривая жемчуг. – Но я знаю одного человека, который лечит людей от страха!
– Уж не Перьят ли?
– Он самый! И никто, кроме него.
Услышав это имя, Нарихам заторопился на выход.
– Но я должен тебя предупредить! – крикнул Шурмени вслед.
– О чем, уважаемый?
Шурмени направился к дряхлому кожаному сундуку и вывалил из него целую гору старых знахарских книг и записок. Записки лежали вперемежку с человеческими костями, клубками звериных волос, связками высушенных собачьих ушей.
– Сейчас... – пробормотал он. – Где-то она должна быть...
Он погрузился в пыльное облако, отмахиваясь от встревоженной моли, и вытащил на свет смятый кожаный свиток.
– Вот... Записки всеми почитаемого старца Вайруллы...
– Старца Вайруллы? Он же проходимец, выдающий себя за учителя и основателя всей гильдии знахарей и предсказатей!
Шурмени гневно стрельнул глазами на брата, предостерегая его от необратимых поступков.
– Опомнись, Нарихам! Сладкая дворцовая халва вконец оплела твой язык! Не говори худое об учителе всех учителей!
Нарихам снисходительно ухмыльнулся и присел на краешек ковра, что было знаком пренебрежения к хозяину дома.
– Читай же быстрее, брат, я спешу!
Шурмени поднес свиток к огню и развернул его. Старая телячья кожа затрещала на изломах, выдавая невыразимую ветхость письма.
– Вот, нашел! – пробормотал он, щурясь на мелкую клинопись: «Во славу Ишнар и ее подземных слуг! Хотел бы предостеречь, вас, братья! Не принимайте в свои ряды лекарей, обещающих излечить больного от страха, стыда или тревоги. Все три болезни проистекают из одной природы и даны для усмирения духа и покорного приятия судьбы! Сказано Вайруллой, отцом вашим».
– Прощай, Шурмени! – хлопнул дверью его брат-невежда.
Только под утро Нарихам вернулся во дворец, в свою темную комнатку, где среди горшков и сушенных змеиных шкурок, он занимался врачеванием. Обойдя за ночь всех знакомых ему знахарей и гадальщиков, поднося каждому маленький, но весомый дар, он слышал в ответ лишь два слова: либо «не знаю» либо «Перьят». Посовещавшись со своей старой служанкой, лекарь, не медля, пошел на прием к великому визирю.
– Лучезарный Саирбоб, ты весь излучаешь блеск, как булатный клинок из далекой сказочной страны Сирии... – начал было Нарихам, поклонившись визирю, но тот грубо его оборвал:
– Довольно! Будем считать, что ты как следует вылизал мои пятки! Теперь говори дело!
– Болезнь Мудрейшего из мудрейших, да хранит его великая сила Ишнар, настолько тяжела, что мне нужен помощник!
– Так, и кого ты хочешь взять в помощники?
– Я нашел человека, его зовут Перьят, он бродяга из далекого Турфана, где живут люди в желтых одеждах и носят горшки на головах.
– Он в городе?
– Да, несомненно.
– Хорошо, тогда немедленно пойдем к городовому!
Едва поспевая за молодым визирем, Нарихам вприпрыжку побежал по скользкой плитке длинного дворцового зала. Они миновали сводчатый айван, выложенный изнутри удивительной фреской, изображавшей битву ашдахаров и львов, и поднялись на крыльцо невзрачного дома.
– Так как ты говоришь, его зовут? – спросил городовой, сидя за низким столиком и покуривая кальян.
– Его зовут Перьят.
– А ты уверен в нем? Никто не говорил тебе ничего дурного об этом дервише? Ведь тебе отвечать перед эмиром!
Нарихам покачал головой. Тогда городовой хлопнул в ладони, и в этот же день, в узкую дверь знахарской кельи втолкнули худого жалкого человечка. Старик дал знак стражникам, чтобы они перестали выкручивать дервишу руки.
– Ты Перьят, не так ли?
Дервиш снял со спины старый плетеный кузов и бережно положил его перед собой.
– Да, о мудрец! – проговорил он, все еще оглядываясь на грозных воинов.
Нарихам отпустил стражников и пригласил дервиша присесть на единственное чистое место в углу своей комнатки. Из маленького оконца шел скупой дневной свет, освещая исхудавшее лицо бродяги.
– Говорят, ты много ходил по свету? – спросил его Нарихам. – Бывал в Туркестане, Сирии, Мазандеране?
– Да, уважаемый, я выбрал жизнь бродяги и ни разу не пожалел об этом!
– Меня не заботит твоя жизнь! Говорят, ты умеешь лечить людей от страха?
Лицо дервиша ожило, и он даже попытался улыбнуться.
– Ах, вот почему я здесь! – произнес он, найдя ответ на все свои догадки.
– Твое искусство требуется великому правителю Шгара! Да не будет он обделен вниманием всесильной Ишнар!
Как только миновала ночь, Нарихам повел дервиша к эмиру. Болезнь владыки, как видно, крепчала, потому что на входе их дважды обыскали, заставив раздеться догола. Хмурые стражники ощупали каждую нитку их одежды, ища оружие или яд.
– Только не смейте открывать эту кубышку! – попросил дервиш, когда в цепких руках воинов оказался маленький кувшин из полой тыквы, оплетенный бечевой. После долгих препирательств, воины вернули ему загадочный сосуд и впустили в покои правителя.
Двух дней не прошло с тех пор, как распрощался лекарь со своим эмиром, но за это время коварная болезнь полностью завладела своей жертвой. Бургун приказал заковать себя в железные доспехи, его голову закрывал тяжелый булатный шлем с чеканкой. Больной бессильно лежал на подушках, он осунулся, глаза налились кровью, а в трясущейся руке блестел кривой меч. Перед ним лежала гора остывшей еды – правитель ни разу не приконсулся к ней, опасаясь быть отравленным. На другом конце зала стоял визирь, разоблаченный до нижнего белья – Бургун хотел удостовериться, что он не пронес с собой оружия.
Нарихам потерял дар речи, увидев столь странную картину. Но первым заговорил сам эмир:
– Знаете ли вы, что будете лишены кистей рук, если ваше лекарство не поможет? Отвечайте!
– Знаем, о, блистающий в своем величии! – сказал дервиш и упал на колени.
Правитель впился в него своими красными глазами.
