Микенский цикл - Валентинов Андрей (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
И удивился – еще пуще.
– Э-э, ванакт! Скажи, ванакт...
Гетайры! Видать, насмотрелись уже. Налюбовались!
– Скажи, ванакт, грабить будем, а? Жалко грабить, понимаешь, красиво очень, будто на Олимп попали, к Дию Ясному в гости попали! Пусть остается все, люди ходить будут, смотреть будут, радоваться будут...
Смущены чернобородые, словно и вправду на Олимп по ошибке на конях своих гривастых залетели. Не первый раз я сегодня такое слышу. Не первый, не второй. А чему удивляться-то? Для куретов и пещера моего деда Ойнея – дворец. А тут!
Вздохнул я, по сторонам огляделся. И вправду – здорово! Не один век, поди, украшали, старались. Жалко...
– Не будем грабить. Оглядитесь только, в каждый угол загляните.
А на сердце – рак черный, морской. Клешнями вцепился, не отпускает. Все верно мы с Агамемноном решили, все рассчитали... А все равно – жалко! Будь я и вправду Дамедом-богом...
Странная мысль заставила остановиться, каменной колонной застыть посреди пустого дворца. Что-то слишком часто я стал называть себя этим самым «давусом». В шутку, конечно... Но ведь называю же я себя Дурной Собакой! И ничего, не залаял пока!
И хвост не вырос.
А вот почему в Номосе, не в настоящем, а в том, что хеттийские умельцы из меди сотворили, не хватает...
– Держи-и-и-и-и!
Оглянулся. Не тут, но где-то рядом. А пальцы уже – на рукояти меча.
– Держи-и-и-и! Вот та-а-ак! Э-э, зачем бежишь?
Ну вот, выходит, не пуст дворец!
Рядом с залом Номоса – горница невеликая. Даже не горница, а вроде как кладовка. Сундуки, ларцы расписные (из Кеми, по всему видать). . ...Раскрытые, перевернутые.
– Куда бежишь? Зачем бежишь? Сюда иди, да!
А посреди хаоса, посреди всякой ерунды, что из сундуков-ларцов тех выпала...
– Э-э, хорошая какая! Кулаками не маши, да. Не кусайся, да. Скажи: по согласию!
Я только вздохнул. Кому что, а Данаидам – бочки. Ну, а моим чернобородым...
– По согласию, да? Ну, скажи, хорошая!
Ясное дело – девушка. Поди, в сундуке пряталась. Да только от куретов и в Океане не укроешься.
– По согласию, да?
Всмотрелся, снова вздохнул. Не девушка – девчонка совсем. Худая, ребра кожу раздирают, рот губастый до ушей – и ноги костлявые от тех самых ушей растут. Ну и страшненькая! Прямо как моя богоравная супружница лет этак двадцать назад... И поясок яркий с каменьями вокруг пояса. И серьги серебряные в ушах. Видать, не рабыня. А здорово дерется! Кулачки худые так по носам куретским и гуляют! Да только моих гетайров теми кулачками не напугаешь. И ведь молча дерется! Правда, кого тут на помощь звать?
...А мне Амикла вспомнилась. Куснул рак морской сердце...
– Э-э, какая горячая! Какая хорошая, да! Ну скажи, что по согласию!
Сорвала куретская лапа повязку набедренную, льняную с бедер худых. А другая уже девчонку на сундук валит.
– Ванакт! Ванакт Диомед Тидид!
Дернуло меня от ее голоса. Не сразу понял, что позвала она меня не по-хеттийски.
– Ванакт! Я тебе нужна! Я тебе пригожусь!
По-ахейски позвала девчонка. Дрогнули куретские лапы. Отдернулись. Вскочила – голая, лишь в пояске золотом и серьгах. Ко мне рванулась.
– Я тебе нужна буду, ванакт аргивянский!
Загоготали чернобородые. Мол, нужна, конечно, нужна! И ванакту нужна, и нам нужна, и кто мимо пройдет – тоже нужна.
– Я все наречия знаю! Тебе понадобится толмач! Тебе понадобится...
Странное дело, вроде как даже не страшно ей. С характером, видать, губастая! А вот насчет толмача...
– Все наречия? – удивился я. – Такого не бывает.
Не просто так удивился – на языке Древнем. Чтобы сразу понять.
– Этоноси куса атори те кефтиу...
Поймал я рукой челюсть, головой мотнул. Да-а-а... Гетайры тоже что-то поняли. Посторонились. Поморщилась девчонка, ладошкой по плечу провела, словно след: от пальцев куретских стирала.
– Я – Цулияс, дочь Шаррума, жреца Света-Сиусумми. Мой отец, да будет тепло ему в царстве Телепина, умер в прошлом году. Ты знаешь хеттийский, ванакт Диомед, но этого мало...
Кивнул я, соглашаясь. Мало, конечно.
– А наречие Кеми тебе знакомо, Цулияс, дочь Шаррума? И Баб-Или?
– Конечно, – дернулись худые плечи. – Только, ванакт, в Баб-Или нет своего наречия. Раньше там разговаривали по-суммерийски, сейчас – на касситском, но в последние годы в войске лугаля стали говорить на языке халдеев...
– И ты все знаешь? – поразился я, все еще не веря.
– Ну, не все, – слегка смутилась она. – По-суммерийски только читаю, но на нем сейчас никто не разговаривает, как и на старом наречии кефтиу, на котором ты ко мне обратился...
Поглядел я на эту худобу костлявую, губастую. Подумал чуток.
– Хитон, плащ, эмбаты, дорожную шляпу.
Засуетились гетайры. Вот уже кто-то хитон с плеч сдирать стал, кто-то – эмбаты с ног стягивать.
– Надеть!
Полюбовался я на то, что вышло, усмехнулся.
– Ну, мужи куретские, кто это?
Открыл рот Фремонид Одноглазый. Закрыл. Снова открыл.
– Я спрашиваю, кто это?
– Мальчик это, ванакт! – послышался чей-то неуверенный голос.
– Не мальчик! – отрезал я. – Это мой гетайр-толмач, ваш товарищ. А зовут его... Курос [83]. Поняли? А теперь поздоровайтесь!
– Э-э-э-э-э...
– Я сказал – поздоровайтесь!
– Радуйся, друг Курос! – пробормотал Одноглазый, с трудом языком ворочая.
– Радуйся, друг Курос! Радуйся! – послышалось со всех сторон.
– Радуйтесь, мужи куретские! – сверкнул глазенками толмач Курос. – Хорошо, когда друзья рядом!
– Ты хочешь о чем-то спросить, Смуглый?
– Ванакту не задают вопросов, Тидид. Особенно на войне.
– Не обижайся, Мекистид! Тогда... тогда я в самом деле... вроде как спятил, что ли... Извини!
– Да ладно! А насчет вопросов... Сам понимаешь, влетели мы в эту Хаттусу по-наглому...
– А хеттийское войско уже сюда спешит? Одно с запада, другое – с востока, да?
– Я понимаю, на севере фракийцы вместе с этими усатыми, на востоке – каска и урарту, на юге – туски. Они, да еще вместе с нами, разнесут хеттийцев за месяц. Но это если все вместе. Но ведь Суппилулиумас может заключить с ними перемирие. Пока все эти туска сообразят, пока затылки почешут...
– Поэтому надо дать им знак. Сполох! Чтобы гром грянул, молния блеснула, чтобы всем ясно стало – нет больше великого Царства Хеттийского. Рви его на части, громи, разноси в щепки... А мы пойдем на юг, к Зеленому морю. Знаешь, где сейчас Щербатый с Капанидом?
– Дай догадаюсь, Тидид... На Кипре, поди? И в этой, как ее... Киликии [84]? А я сразу подумал, когда ты с ними Идоменея-критянина послал. Ведь там, на Кипре, у Амфилоха родичей – половина острова! Слушай, а что за этот... сполох такой ?
– Сполох?
Последний день – яркий, солнечный, теплый. Белесое небо над головой, белесые камни под ногами... Последний день в славном городе Хаттусе. Последний – для нас.
... И не только для нас.
Все уже сделано, все готово. И кони готовы, и повозки, добычей груженные, и проводники, что поведут войско на юг, к Зеленому морю, где ожидает критский флот Идоменея, где ждут нас Капанид со Щербатым. Нечего нам делать тут, в пустынной Азии. А вот на юге, где плещет море, где снулой рыбой плавает Медный Остров... Молодец, Смуглый, сообразил! Не зря я его с собой взял.
Все готово. И время еще есть – до сумерек, до ночи. Пусть распрощается с нами Солнцеликий Истанус!
...И не только с нами.
А пока делай что хочешь, броди по улицам, на дома смотри, на народец поглядывай...
А ведь очухались хеттийцы! Уже торгуют, уже в харчевнях пиво светлое пьют. (Тоже мне пойло, издевательство одно, не Бромий – Бром!) [85] Вроде и бояться им нечего. Сгребли злобные «ахиява» золотишко с серебришком, по храмам пробежались, по дворцам. В дома и заглядывать не стали. Так что торгуй, пиво потягивай.
