Мертвая (СИ) - Демина Карина (серия книг .txt) 📗
- Я не смогу просто так, чтобы легко и без обязательств. Понимаешь?
Понимаю.Я мужчин подобного типа в прошлой жизни, которая настоящая жизнь была,избегала всеми силами. Уж больно занудны они в своем постоянстве, и смешны, как мне казалось. Теперь… нет,те по-прежнему занудны. И все так же смешны в стремлении соответствовать идеалам общественного мнения, а этот… этот другой.Мой.Личный. Даже если он пока не согласен.
- Это первое. А второе, – он вздохнул и отстранился. – Ты уверена, что это не эликсир твоей сестры?
Что?Какой к богам всем… или… а если и вправду? Я ведь раньше выбрала бы Вильгельма, яркого и слегка ядовитого, так с какой это радости…или плевать?
- Плевать, – я решила вслух.
…мы, Вирхдаммтервег, конечно, гордые, но ещё и настойчивые. И кажется, Диттер что-то такое понял, если отстранился и встал. За письмецо взялся…Ничего.Я подожду. И пока дочитает. И вообще… правда, не слишком долго. Времени у нас не особо осталось. Если, конечно…мысль была в достаточной степени безумна, чтобы хорошенько ее обдумать.
Завтрак проходил весело.Я пила кофе.Диттер жевал черный хлеб, который щедро намазал маслом и возложил поверх розовую пластинку ветчины. Оглядевшись, он увидел соусницу и подвинул к себе. Плюхнул ложку острого томатного соуса, накрыл ещё одной пластинкой ветчины…остывала овсянка.А Вильгельм бегал вокруг стола.Как бегал. Очень быстро ходил, нелепо подпрыгивая на каждом третьем шаге,и полы полосатого халата развевались, позволяя разглядеть и серые подштанники,и серую же форменную рубашку, которая пропиталась потом и прилипла к тощему телу инквизитора.
- Это… это уму непостижимо! – воскликнул он, пнув стул.
Стул был тяжелым,из дуба сделанным, а потому к пинку отнесся преравнодушно. И Вильгельма это, кажется, разозлило пуще прежнего. Во всяком случае шаги он ускорил, а описав очередной круг по столовой, - даже Монк отложил надкушенную булочку, наблюдая за метаниями старшего дознавателя, – остановился у стены. С гербом.Плюнул под ноги.
- Невероятно… чтобы здесь… сейчас… с попустительства короны и такое…
- Я бы сказала, что не с попустительства, - заметила я.
Булочки с корицей сегодня были на диво хороши. Что-то наша кухарка добавляет в тесто, отчего делается оно легким и воздушным?
- …, – от души произнес Вильгельм.
- А при полной поддержке, - и в начинке помимо корицы ощущается легкая кислинка.
Лимонный сок?Я эту женщину время от времени проверяю, просто вот не верится, что человек обыкновенный, всецело лишенный магических способностей, может создать что-то этакое.Вильгельм снова выругался, но уже без прежнего энтузиазма.И опять.И сел на пол.
- А ведь они знали, - сказал он тихо.
- Кто?
- Магистр, - Диттер впился в сотворенный им бутерброд. – Он точно знал. Возможно, пара-тройка суб-кардиналов из числа доверенных.
Понятно.Кризис принятия истинной сути власти.
- Знали и…
- И сочли выгодным, - соус вытекал,и Диттер ловил его пальцами. - Если бы задумка удалась… многое можно было бы изменить и в Церкви.
О да… забрать дар у тех, кому он не нужен, возможно, щедро одарив, а может, воззвав к совести и душе. Избавить людей, подобных Гертруде, от бремени темной силы, даже если сами люди не против подобного бремени,то всегда есть кто-то, кто лучше знает, как им жить, и волей закона имеет право распоряжаться…Усилить позиции Церкви.И даже не столько в Империи, которая, хоть велика, но отнюдь не безгранична, а вот Церковь, та границами государства не связана. И окажись в ее распоряжении инструмент столь полезный, она нашла бы, как использовать его с наибольшей выгодой.
Похоже, что-то подобное пришло в голову Вильгельма, если он вдруг поник.Плечи опустились.Даже потянуло подойти и погладить.
- В отставку подам, – сказал Вильгельм. – Я… многое готов принять, но… не такое… они всегда говорили, что мы стоим на страже закона… что только мы и способны сдержать амбиции магов…
- А наши сдерживать уже некому, - произнес Диттер и икнул.
А Монк ничего не сказал.Прикрыл глаза и потянулся за булочкой. Для него, верно, новость и не была новостью, но… мог бы утешить мальчика, право слово. Мучается же.
- Кстати, как думаешь, – я решила отвлечь бедолагу от мыслей грустных и бесполезных. А то ведь взбредет ему в голову глупость какая, к примеру, начальство любимое обвинить… или, еще хуже, газетчикам открыться… - Почему вас только трое?
- Что?
Вильгельм моргнул.Знаю я таких, сколь сильные эмоции он ни испытывает, но долго гореть не способен. А значит, надо лишь перевести его гнев праведный в иное, более продуктивное русло.
- Вас, - повторилась я, – здесь лишь трое… а между тем целый дом мертвецов. Подвал, костями забитый… явно не случайный. Убийства и секта… а инквизиторов трое. Один – недоучка. Второй еле дышит. А третий въедливый, но с характером поганым…
Вильгельм все же вернулся к овсянке, ковырнул и сунул в рот.
- Думаешь, уберут?
- Почти уверена, – сказала я. - Если вы в процессе не преставитесь.
Как ни странно, но к новости этой он отнесся не в пример спокойней, нежели к маминому письмецу. А на него чары кинул и сложные, пусть лист и без того заговорен, но с чарами оно надежней будет.
- И к слову, - я не любила говорить вещи очевидные, но… - У них ведь получилось силу передать.
…а в подобные совпадения я не верю.Значит, эксперимент был продолжен и… я знаю, кому задавать вопросы.
Разлюбезный дядюшка мой обретался в доходном доме весьма приличного уровня. Построенный на Третьей линии, – первых двух в городе не было, но наличие этой самой третьей мало кого смущало, - он радовал глаз солидными формами и неестественной белизною. Она как-то особенно бросалась в глаза в такой мерзкий день, как сегодня.Приятной наружности консьерж осведомился, куда мы направляемся, оценив при том и мою соболью шубку,и костюм Вильгельма, и тросточку Диттера.Поклонился.Проводил до лифта и передал на руки мальчику в красной форме, чрезвычайно гордому ролью своей. Поднимались мы долго. Лифт скрипел, покачивался, а я раздумывала, придется ли дядюшке пальцы ломать или так договоримся?
Вот ведь… а я уже его в наследники записала.И как быть?Открыли нам сразу. И дядя махнул рукой, мол, проходите.Свежо.И уныло.Пусть мебель дорогая, качественная, а на полу ковер положили тоже не из дешевых, но все одно уныло. Ощущение, что комнаты нежилые. Уж больно все… правильно? Упорядочено? Безлико. Темные портьеры,темное окно. Стол у окна единственным островком жизни в застывшем этом порядке. Груда бумаг, переполненная мусорная корзина.
- Чем обязан? – дядюшка поднял бумажный ком и попытался пристроить в корзину.
- Этим, – я протянула матушкино письмо. – Вопросы возникли, но ты, как понимаю, клятвой связан…
…ибо глупо полагать, что подобные дела вершились исключительно под честное слово.Дядюшка пробежался взглядом по строкам и вздохнул.
- Я их предупреждал, что замять подобное вряд ли выйдет… и участвовать в безумной этой затее не желал.
- Но участвовали? - Вильгельм сунул нос в бумаги, нимало не стесняясь присутствия хозяина. Правда, дядюшка наблюдал за инквизитором снисходительно.
- Клятва роду… я не имел права отказать главе рода. В чем бы то ни было, – а вот это признание далось нелегко. – Мне повезло, что в свое время я был сочтен в достаточной мере бесполезным, чтобы меня вообще отпустили из дому… присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома.
И показалось, произнес он это с насмешкой.Я смотрела на дядюшку.Да, мы особо не были близки. Скажу больше, мы и знакомы-то были весьма поверхностно. Я ему не нравилась, я остро ощущала это,и не имела особого желания продолжать знакомство. Он в свою очередь любезно не искал встреч.И пожалуй, это делало нас обоих счастливыми.А на отца он не похож.И на Мортимера. Тот рыхлый, расплывающийся, несмотря на корсеты и ладно скроенные костюмы. Дядюшка Фердинанд высок даже для мужчины. Я ему и до подбородка не достаю. Сухопар. Сложен в целом неплохо, но худоба создает иллюзию некоторой дисгармоничности. Конечности его кажутся чересчур длинными, равно как и шея.
