Подземная пирамида - Леринц Ласло Л. (книга бесплатный формат .TXT) 📗
– Пожалуйста.
– Вы знаете мою историю. Скажите, как вы думаете, что побудило мою маму принять в свое лоно семя того человека… моего отца?
Да, это был каверзный вопрос, и вряд ли я был в состоянии дать на него убедительный ответ.
– Может быть, она любила вашего отца, – сказал я, раздумывая. – Вы знаете, что у него… то есть у мистера Силади, никогда не могло быть детей?
– Знаю. Они рассказали мне все.
– Изведать человеческую душу невозможно. Сети. Может быть, ваша мама воображала себе, что таким образом она забеременеет от вашего папы, то есть, от мистера Силади. Все же, вы уж простите меня, этот Иму, в конце концов, – всего лишь фикция.
– Может быть, для вас, а для меня он, вопреки всему, настоящий отец!
Несомненно, так оно и было.
Мы немного помолчали, потом она снова заговорила:
– О моем отце, то есть о моем приемном отце, мне сказать нечего. Он, действительно, как настоящий отец. Да он и есть отец, по сути дела.
– Вот видите!
– Но только и для него самое главное – эксперимент. Иногда я замечала, как он украдкой изучал нас с Ренни. В такие моменты в его взгляде было что-то жуткое.
– Жуткое?
– Как бы это сказать? Что-то такое, чего быть не должно. Он смотрел на нас так, как смотрел бы работорговец на своих рабов. Годимся ли мы для некоей определенной цели. Постоянно высматривая в нас это. Пригодны ли мы будем для полета на планету Красного Солнца? Ренни, конечно, в первую очередь.
– Я думаю, у вас богатое воображение, Сети!
– А что бы вы сделали на моем месте? Ведь я даже не знаю, кто я такая.
– Вы то, чем сами себя считаете.
– Ой, Сэм, бросьте эти злосчастные банальности! Разве вы не видите, что от них никакого проку? В моем случае все не так, как у других. Я не просто девушка-сирота, которую вырастили приемные родители. Мой отец умер три с половиной тысячи лет тому назад.
Что и говорить – тяжелый случай.
– Я бы не знала, что желать, и в том случае, если бы мой отец был только египтянином, жившим почти четыре тысячи лет назад. Представьте себе это, если можете. Хотя я думаю, что никому, кроме Ренни и меня, незнакомо это чувство. Отец, который умер тысячи лет тому назад! И если бы проблема была только в этом… Но ведь отец к тому же еще неземной человек… и неясно даже, человек ли он вообще.
– Конечно же, человек) – Почему? Потому что он похож на нас? Обезьяны тоже похожи!
– Ваш… гм… отец по отношению к нам… обладал… несравненно более высоким интеллектом.
– Это мне ничего не говорит. Более высокий интеллект – еще не доказательство, что он человек. И, в конце концов, остается самый важный вопрос: кто такая, собственно, я.
Я опустил голову.
– Я появилась на свет в результате скрещивания неизвестного существа с человеком. Это, несомненно, свидетельствует о моей человеческой природе. Ведь общеизвестно, что животное и человек не могут иметь совместных потомков.
– Вот видите!
– Тем не менее, я не совсем человек. Посмотрите на мою голову, – и с этими словами она склонила голову, отведя рукой в сторону копну волос. – Как игральная кость, только намного больше.
Она, действительно, была такой.
– И ребра у меня, как тюремная решетка, и голосовых связок нет. Что вам еще надо? Я и человек, и не человек.
– Вы ведете себя совершенно как человек, – сказал я, улыбаясь в замешательстве.
– Конечно, меня же всему научили. Но я еще с детства с трепетом наблюдаю за собой, когда из меня временами рвется наружу нечто, несвойственное человеку. Нечто, чего я боюсь больше, чем кто бы то ни было…
– Что вы имеете в виду?
– Даже не знаю. Только когда я впервые увидела своего отца, то во мне возникла уверенность, что есть во мне что-то и от его генов, причем немало. И гены эти несут послание, послание неведомого мира. И что однажды… однажды… я буду вынуждена повиноваться этому посланию) – Вы видели вашего… отца?
– Иму? Естественно. Почему бы мне его не видеть? Видела, и не раз…
– И что вы чувствовали?
– Что я чувствовала? – спросила она задумчиво. – Вначале, полагаю, только отвращение…
– Отвращение?
– Вы удивлены? Я тогда еще была школьницей. И я никогда не любила мумии, хотя благодаря профессии моего приемного отца у меня были все возможности вволю насмотреться на них, При виде Иму я просто почувствовала гадливость. Он был ужасен. И еще ужаснее было сознание того, что этот кошмар, этот жалкий образчик гниения и разложения плоти – мой отец. Меня и сейчас еще пробирает дрожь при одном воспоминании об этом!
– А позже?
– Позже? Позже я успокоилась и долго разглядывала его через стеклянную крышку. Любопытно было, кто он был такой, как он жил? Любил ли когда-нибудь, были ли у него жена, дети… мои братья и сестры. Забавно, да?
– Вовсе не нахожу это забавным.
– Тем не менее, это так. Чуть ли не четыре тысячи лет. Но он – мой настоящий отец!
Она устремила свой взгляд на липы к продолжала:
– Еще позднее я стала в себе что го замечать. А именно, что я не такая, как Ренни. Какая-то другая.
– Другая?
– Ренни живет только своей задачей. Он все делает для того, чтобы суметь долететь до планеты Красного Солнца и установить контакт между ними и Землей. Знаете, я иногда просто боюсь его.
– Боитесь Ренни? Она кивнула.
– Боюсь его. Никогда не забуду, что он сказал однажды, когда мы еще учились в начальной школе.
– Что же он сказал?
– Дети подрались, что в этом возрасте случается почти каждый день. Из-за чего-то одноклассники Ренни его поколотили. Не так, чтобы очень, просто всыпали ему немного. Ренни в слезах прибежал домой и, помнится, так и трясся от ярости. И без остановки орал, что еще посчитается с этой гнусной бандой, вот только вернется назад на планету Красного Солнца, приведет сюда тех и уничтожит вместе с ними все человечество. Тогда я даже как-то всерьез приняла его слова.
– Глупости! Ведь он был тогда еще маленьким мальчиком.
– Знаю. Только с тех пор я не в силах забыть яростного и угрожающего Ренни.
– Вы думаете, что это имеет какое-то значение?
– Не знаю. Несомненно одно: Ренни пошел в отца, а я в маму. Конечно, слова: я думаю, что в Ренни доминируют гены отца, а во мне – матери, – звучат как-то очень банально и буднично. Ренни хочет быть таким, как они, а я – человеком. И всегда хотела бы быть им. Пожалуй, в этом и причина того, что нам так и не удалось стать по-настоящему близкими. И интересы у нас совсем разные.
– Что вы изучаете? – спросил я, почувствовав облегчение от того, что мне, может быть, удастся отвлечь внимание от мучительной исповеди.
– Я учусь на медицинском факультете.
– А Ренни?
– О, Ренни интересует все. Он учился одновременно в техническом вузе и на философском факультете. Ренни – живая энциклопедия. Ведь ему нужно знать все. Ему нужно будет отчитываться перед ними, рассказать о нас!
Внезапно она повернулась ко мне.
– А вы?
– Что – я?
– Почему вы частный детектив?
– Спросите что-нибудь полегче. Чем-то наложить.
– Вам нравится то, что вы делаете?
– Когда как. Иногда я воображаю себя этаким борцом за социальную справедливость.
– Не издевайтесь.
– Я не издеваюсь.
– А сейчас?
– Сейчас? Просто спасаю свою шкуру.
– Вы думаете, вам все удастся?
– Попробую. Хотя положение мое далеко не завидное.
– Сколько вам лет, Сэм?
– Тридцать. Это так важно?
– Не знаю. У вас есть жена?
– Была. Но не будем говорить о ней.
– Как хотите. Как вы думаете, Ренни улетит?
– Если ракета в исправности и мы ее найдем, да. Вам жаль его?
Она сделала странное, едва заметное движение рукой.
– Конечно, хотя вернее… даже не знаю. Я уже говорила, что мы никогда не были особенно близки. И, в конце концов, для него будет счастьем, если он сможет улететь… думаю, и для остальных тоже.
– А вы?
– Я бы хотела полностью оставаться человеком. Совсем человеком. И охотно обменяла бы свои решетчатые ребра на обычные.
