Отдел (СИ) - Сальников Алексей Викторович (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Из-за этой неопределенности Игорь не стал спать дома с включенным светом либо включенным телевизором, как непременно бы сделал, если бы увидел труп Фила своими глазами, и не ударился снова в тщательную уборку всей квартиры. Чтобы доказать себе, что Фил не отравился собственным супом, Игорь съел этот суп и целый день ждал, как этот суп на него подействует. Само собой, суп не подействовал никак.
Игорь совершил ошибку, когда нарушил правило не смотреть местные новости после допросов. Местный телеканал рассказал про курильщика, уснувшего в постели и задохнувшегося дымом. Журналист серьезным, даже этаким озабоченным голосом говорил, что пожарная команда подъехала в течение восьми минут после того, как было замечено возгорание, но, к сожалению, мужчину шестидесяти трех лет спасти не удалось. Оператор показал комнату, покрытую копотью, черный от копоти телевизор, кровать с прогоревшим отверстием в одеяле, похожим на кратер потухшего вулкана, снимаемый с высоты. Про автомат Калашникова журналист умолчал. Даже через голос диктора было слышно, как лают собаки. Потом почему-то показали, как усталые пожарные курят возле дома под черным ночным небом. Один из пожарных дал короткое интервью, не интервью даже, а несколько реплик про то, до чего доводит халатность некоторых граждан. Монтаж обрывал слова пожарного на полуслове, Игорю это показалось оскорбительным. Ночная съемка придавала дому и окрестностям еще больше заброшенности и ужаса. Оказывается, между домом и дровяником были протянуты бельевые веревки, провисшие от времени, оператор, видно, в художественном порыве пустил их в кадр, и они, покрытые инеем, покачивались на ветру, подсвеченные фонарем камеры. Игорь не понимал одного, как соседи не услышали выстрел и при этом увидели дым.
Вопреки обыкновению, Игорь не сочувствовал погибшему от их рук человеку. Смерть или предполагаемая смерть Фила как-то задвинула это сочувствие, значит горе все-таки было, просто Игорь его не осознавал.
Глава десятая
Горе и обида на то, что остальные напились и веселятся, пришли к Игорю с его собственным опьянением. Игорю стало казаться странным, что люди смеются и шутят на поминках. Пускай до этого он и сам видел, как на других поминках люди начинали веселеть, отделавшись от трупа и как бы собираясь жить заново, поминки Фила должны были, по мнению Игоря, проходить как-нибудь не так. Он ожидал какого-то молчаливого пьянства с мрачными вздохами и насупленными армейскими лицами. Если Молодому еще можно было простить его легкомыслие, то от Игоря Васильевича и Сергея Сергеевича он такого никак не ожидал. Подогретый изнутри спиртом, Игорь сам уже не помнил, что отнесся к смерти Фила довольно прохладно.
И все-таки доля здравого смысла еще у него имелась, поскольку, несмотря на желание пристрожить коллег и даже прикрикнуть на них, он понимал, что ничем хорошим это не закончится. Он отчасти понимал, что лишь испортит всем настроение, что люди, с которыми он работал, скорбели все эти дни и, наконец, нашли отдушину в алкоголе, шутливых воспоминаниях о покойном. Что это прикрикивание на них будет расценено как повод для небольшой потасовки, а связываться с Игорем Васильевичем было глупо, с тем же успехом можно было просто скатиться кубарем по лестнице или самому удариться несколько раз мордой об стол.
Чтобы как-то унять разрастающееся раздражение от окружающих его в подсобке людей и облегчить тошноту от выпитого, Игорь поднялся со своего места за столом и, слегка покачиваясь, пошел наружу. Его никто не остановил, и это немного усилило его пьяную злость.
На улице было уже совершенно темно, только над входом в котельную горела небольшая лампочка под жестяным колпаком, как над крыльцом домика, где они побывали в последний свой выезд. Еще на снегу, чуть подальше фонарного светового пятна, мягко лежал свет из окон подсобки, где шла пьянка. Оттуда же, из окон, были слышны смех и неясная болтовня, причем такая, что где чей голос, разобрать было невозможно. На свежем воздухе тошнота Игоря слегка отступила, и ему сразу же захотелось закурить, хотя он знал, что стоит ему затянуться сигаретой, его снова начнет мутить. Тем не менее, он вытащил сигарету и закурил. Одной сигареты ему показалось мало, и он выкурил вторую. Тут голову его слегка закружило, Игорь привалился к кирпичной стене и закрыл глаза, чтобы унять подступающее вращение и жалея, что возле котельной не стоит никакой лавочки, чтобы на нее сесть. При том что до туалета было два шага, да и вообще весь заснеженный двор был в полном его распоряжении, Игорь, в каком-то порыве, оторвался от стены и полез по сугробам за гараж, где его начало немилосердно полоскать одной только водкой на цепочку кошачьих следов в снегу. Из Игоря вываливалась одна только водка, потому что он целый день ничего не ел и ничем не закусывал.
После нескольких приступов рвоты Игорю полегчало настолько, что он стал различать за забором далекие огни города и неторопливое ночное шевеление автомобильных огней на городском мосту. Воздух, с запахом оттаивания, был невыразимо сладок. Покопавшись в сугробе, Игорь набрал тяжелого, как глина, снега и протер им свое лицо. Влажное лицо стал заметно обдувать ветер, похожий на теплый домашний сквозняк из открытой форточки. Зарекшись больше не пить, Игорь пошел в сторону котельной и только теперь заметил, что продрог, и попытался вспомнить, сколько он околачивался на улице. Еще он заметил, что ему за шиворот откуда-то нападала вода, и стал смотреть по верхам, где у котельной имеются сосульки или наледь, однако ничего такого ни у котельной, ни у гаража не было.
Игорь вернулся в подсобку, не в силах скрыть озноб, но никто не обратил внимания на то, что он пришел, как будто он и не уходил вовсе. Но теперь Игоря это не разозлило, в конце концов, поминки были не по Игорю, его уходы и появления и не должны были вызывать такого ажиотажа, как если бы в дверях появился покойник. Чтобы хоть как-то согреться, Игорь снова сел за стол и тяпнул из уже налитой рюмки. Ему сразу же захотелось включиться в разговор, но, как на грех, все почему-то, вместо того чтобы продолжать беседу, замолкли, глядя, как Игорь сдерживает дыхание и переживает прохождение алкоголя по пищеводу.
— Игорь, все нормально? — спросил Сергей Сергеевич.
Игорь покивал в ответ и покрутил рукой, показывая, чтобы они продолжали прерванную беседу.
— Много всего, — обратился Сергей Сергеевич к Молодому, — вплоть до того, откуда берется это безумие потребительское, похожее на самоуничтожение. Но это только иллюзия самоуничтожения. Пока им здесь интересно, они будут это веселье общемировое только поддерживать то тут, то там. Нам остается только как-то пытаться их отлавливать и пытаться понять или пытаться с ними контакт наладить, потому что если мы их испугаем ненароком, и они все схлынут от нас — это катастрофа будет. Сколько сейчас населения? Шесть миллиардов вроде бы. Представь, что мы нашли оружие против них и стали его применять. Девяносто процентов от шести миллиардов — это…
— Пять миллиардов, четыреста миллионов, — машинально подсчитал Игорь, прежде чем Сергей Сергеевич залез в карман за телефоном, в котором, очевидно, был калькулятор.
— Вот, — тут же подхватил Сергей Сергеевич, — прикинь, пять с половиной миллиардов разом съезжают с катушек и становятся овощами, или того хуже, умирают в один день. Никто точно не знает, что происходит, когда они уходят из тела. Тут сразу эпидемии попрут и оставшиеся люди пострадают. Сразу насекомых и бродячих животных популяция скакнет в разы от того, что в короткое время целая куча дохлятины будет валяться прямо на улицах, потом они друг друга перекусают, начнется эпидемия бешенства, затем это все, конечно, схлынет, но эффект будет потрясающий, как ураган. Ты и сам должен это понимать. Одно утешает, мы еще очень мало этим занимаемся, они уходить не собираются, а тем более не собираются уходить сразу. Они, вон, подняли уровень жизни в некоторых местах планеты, так что вроде не совсем они бесполезны. Несомненно то, что они паразиты. Но паразитов не может быть большинство. Уже нас можно считать за паразитов обычных людей, а не кораллы эти космические.
