Карлики - Дегтярев Максим Владимирович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

— А сами-то вы что думаете? — спросил он.

Поскольку вопрос не был адресован кому-то персонально, то и ответа ему пришлось ждать довольно долго.

— Вариант, при котором Сторм упал в разлом, выглядит наиболее убедительным, — нехотя ответил Вэндж. Зимин в знак согласия кивнул.

— Но вы, все же, не уверены, — уточнил Берх.

— Не смотря на то, что это я взял Сторма на Плером, он остался для меня в некотором роде загадкой. Мы до сих пор не можем понять, зачем он пошел к разлому. Если бы мы смогли это понять, то и в падение в разлом тоже можно поверить.

Насчет того, зачем Сторм пошел к разлому, у Берха не было ни какой собственной идеи. Но он не верил в то, что ни Зимин, ни Вэндж, не знают причин, побудивших Сторма в одиночку, пешком отправиться за три километра от станции. Без сомнения, они все знают и теперь просто хотят снять с себя вину за его гибель. Ведь если Сторм действовал по приказу Вэнджа, то именно на него падает вся ответственность за смерть астронавта.

Когда они уже заканчивали завтракать, Берх вспомнил про кошку.

— А я и не знал, что у вас живет кошка. Честно говоря, я их недолюбливаю…

— Нет у нас никакой кошки, — уверенно ответил Зимин и с недоумением посмотрел сначала на Берха, потом на Вэнджа. Затем, как бы смутившись, быстро встал и вышел из столовой. Проходя за спиной у Берха он пробормотал:

— А вы слыхали, что Нансэн убил кошку Шредингера?

Даже предыдущей фразы Зимина было достаточно, чтобы Берх почувствовал себя полным идиотом. В голове у него царило некоторое смятение — ну не приснилась же ему эта чертова кошка. Или он, как с ботинками, что-то напутал. «Разыгрывают!» — подумал он. Наверное, он слишком громко это подумал, потому что Вэндж сказал:

— Зимин вас не разыгрывает. Просто у нас не кошка, а кот. Вы уж его извините.

«Один-один», — подумал Берх, но ни кота, ни Зимина не извинил.

— Как его зовут?

— Кого, кота?

— Ну не Зимина же…

— Варвар.

— Как? Варвар?

— Ну да, так и зовут — Варвар. Вы только прислушайтесь, как он мурлычет, и сами поймете, что по-другому его никак не назвать.

— Мурлычет не по-нашему?

— Что вы! Даже не по-кошачьи! — воскликнул Вэндж.

— А при чем тут Нансэн? — Берх решил выяснить все до конца, — еще одна шутка?

— И да и нет. Жил когда-то такой японский мудрец — Нансэн — известный кошкофоб. Он прославился тем, что однажды собственноручно зарезал котенка. В оправдание Нансэну, нужно сказать, что ситуация и впрямь была не однозначная. Монахи нашли котенка — белого, пушистого, очень симпатичного. Его красота и грация так пленили бедных монахов, что они позабыли о своем возвышенном предназначении и принялись спорить, кому должен достаться котенок. Нансэн был у них вроде как за старшего и, дабы вернуть монахов на путь истины, убил котенка. Потом, много позже, Нансэн пришел в гости к Шредингеру. А у того была кошка — ну та, которая ни жива ни мертва. Кошка сидела в ящике, а Шредингер загадывал публике одну и туже загадку — жива ли кошка в данный момент или нет? Спросил он об этом и Нансэна. Нансэн поступил, по сути, здраво. Своим самурайским мечем, он устроил коллапс волновой функции, то есть, попросту, рассек ящик, где сидела кошка. Пострадал не только ящик, но и кошка. Однако, ценою ее жизни, философский пафос был достигнут и здесь.

— И какой же?

— Весьма глубокий. Нансэн хотел этим сказать, что малым большого не проверить.

— Если вы говорите о том Нансэне, о котором знаю я, то он никак не мог прийти в гости к Шредингеру. Нансэн жил лет этак за тысячу до Шредингера, если не больше.

— Вы серьезно? Значит, это Шредингер пришел в гости к Нансэну… Если вы уже закончили, — продолжил Вэндж, имея в виду завтрак, — то, пойдемте в ангар — малый планетолет сейчас там. Надеюсь, с управлением вы справитесь. Вы уже летали на таких?

Вопрос был странный, поскольку Берх пока еще не видел самого планетолета, но, тем не менее, он ответил:

— Думаю, что да, — хотя в тот момент он думал совсем о другом. Басню про Нансэна он на свой счет не принял.

Тектонический разлом Улыбка Явао ничем не выделяется среди десятков других разломов, избороздивших поверхность Плерома. Это просто большая трещина в земле. От нее идут многочисленные трещины помельче, а от них, в свою очередь, — еще более мелкие трещины. Берх ввел в автопилот координаты того места, где система контроля потеряла Сторма. Если целью Сторма был разлом, то шел он к нему не по кратчайшему пути. Напрямик от станции до разлома было примерно два с половиной километра. Но, с другой стороны, кратчайший путь не слишком удобен для передвижения пешком — дорогу то и дело преграждали те самые мелкие трещины. Автопилот отказался сажать планетолет туда, куда указывали введенные Берхом координаты, и ему пришлось самостоятельно искать для посадки более безопасное место. Берх старался сесть как можно ближе к месту исчезновения Сторма, поскольку у него не было другого способа осветить этот участок, кроме как воспользовавшись бортовыми прожекторами. Белый карлик стоял в зените, но света давал меньше, чем половинка Луны в ненастную ночь. После нескольких попыток, планетолет благополучно сел метрах в пятидесяти от обрыва.

Конечно, если он решится-таки спускаться в разлом, то одними бортовыми прожекторами не обойтись. Но на сегодня Берх запланировал только разведку местности. После того, как он убедился, что планетолет стоит достаточно устойчиво, а прожекторы светят туда, куда надо, Берх выбрался наружу и осторожно, шаг за шагом, преодолел оставшиеся пятьдесят метров. Взглянув на топометр, он выяснил, что до точного места исчезновения Сторма требуется пройти еще десять метров. Но Берх уже стоял на самом краю. Он глянул вниз, но никакой зияющей бездны не обнаружил. Ручной фонарь без труда высветил относительно пологий, градусов сорок пять, склон. Склон тянулся метров на пятнадцать и только потом круто обрывался. Иначе говоря, то место, где стоял Берх не было непосредственно краем разлома, или, еще точнее, это место было краем, но не разлома, а своего рода выбоины, образовавшейся от какого-то сильного удара, направленного непосредственно в край разлома. Следовательно, если придерживаться основной версии, события могли развиваться так. Сторм, по неизвестной пока причине, шел прямиком к разлому. По всей вероятности, дорога была ему хорошо знакома, и он не предпринял никаких дополнительных мер безопасности — ведь он считал, что до обрыва есть еще метров пятнадцать. И опять-таки, по непонятной причине, незадолго до этого, часть края разлома обвалилась и, отчего возник пологий спуск, достаточно безобидный, если знать о нем заранее. Но Сторм о нем не знал и продолжал беспечно идти вперед. Когда он спохватился, было уже поздно — Сторм сполз по пологому спуску и сорвался в пропасть. Система контроля потеряла его, когда он находился примерно на середине пологого участка. Почему система потеряла его именно в этот момент — абсолютно непонятно. Сканеры показывали, что глубина разлома в предполагаемом месте падения Сторма не превышает восьмисот метров. Даже после падения с такой высоты, приборы не должны были выйти из строя, что уж говорить о каких-то пяти —десяти метрах, тем более, что Сторм не упал, а всего лишь скатился или сполз, или сделал что-то в этом роде. Но, по версии спасателей, все именно так и произошло: сначала неожиданный спуск по пологому пятнадцатиметровому склону, потом выход из строя системы контроля, и лишь затем — падение с восьмисотметровой высоты. Отчет спасателей Берх прочитал заранее, но только оказавшись непосредственно на месте трагедии, он понял о чем, собственно, в том отчете говорилось. И теперь этот отчет казался ему еще менее убедительным, чем тогда, когда он читал его в первый раз.

Установив страховочные тросы, Берх предпринял попытку повторить путь Сторма — не весь, разумеется, а только те пятнадцать метров по пологому участку. Берха больше всего интересовало, отчего мог произойти обвал породы. Нельзя было исключать ни землетрясения, ни падения крупного метеорита. Он поднял несколько оплавленных камешков — стало быть землетрясение отпадает. Захватив несколько похожих, но не оплавленных обломков породы (для проведения сравнительного анализа), Берх вернулся на планетолет. На сегодня с него было достаточно. Сила тяжести на Плероме —четыре пятых от фаонской, но работать в громоздком скафандре и, вдобавок, в полутьме, было тяжело, если не сказать — опасно.