Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник (СИ) - Холод Корин (читаемые книги читать txt) 📗
«Скорее!»
— Так тебя и растак, образина паскудная, — вслух начала Рива, в памяти которой возникли наставления Воина по приведению себя в порядок в кризисной ситуации. Включить «боевую программу» она даже не пыталась, учитывая особенности этого странного места, а вот слова наставника вспомнились сами собой:
«Лучше всего снимает напряжение мат. Но подобные высказывания, во-первых, недостойны молодой леди, а во-вторых, могут привести к нежелательным последствиям, в ряде случаев. Посему держи в башке: в случае полной задницы тебе стоит начинать ругаться. Но исключительно эвфемизмами. Это даст тебе возможность сосредоточиться на речитативе, а заодно и мозги займёшь. Знаешь, каким количеством благообразных выражений можно заменить банальное „слово из трёх букв“? Не знаешь? Ну, слушай».
— Твоим же нефритовым жезлом тебя через три коленопреклонённых раба да в самую суть пищеварения, что колом в глотке твоей поганой станет по слову моему… — монотонно выговаривала Рива, обшаривая секретер в поисках источника чужих мыслей.
«Не здесь».
Вновь раздался вой, но в его нотках теперь слышались отчаяние и безнадёжность.
— Да поймают тебя восемьдесят восемь иных сущностей тёмных, и учинят непотребство над задом твоим, а в рот твой помочатся, будто в корыто, — сквозь зубы продолжила оперативница, принимаясь за комод. Верхний ящик с грохотом вышел из пазов и, перевёрнутый, полетел в угол. Из оконного стекла выпал кусок в добрых три ладони и разлетелся на мелкое крошево.
— Сидя ты храбр — украшенье скамьи, — но в битве беспомощен! Отродье нидинга и поганой свиньи, на гное и крови замешана была соска твоя. Ни муж, ни жена ты, и стати твои не подходят обоим.
Второй ящик. Футболки, джинсы, порнографический журнал. Чудовищная пасть пролезает в раскол, но голова застревает, и тварь, щёлкнув челюстями, сдаёт назад. Удар!
«Хвала всему, чему только можно, что здесь такие прочные стекла».
— О юнце я напомню, тебя совратившем: дарил он уборы в обмен на твои любовные ласки. Как эллинов царь, что дланью своей хлеб золотом делал, так ты свою пищу в дерьмо обращаешь. Питаешься им, почиваешь ты в нём, и как жена прельщает тебя оно!
Третий ящик. В глаза бросается отблеск металла на стволах двух пистолетов. Определять марку и калибр нет ни времени, ни желания, в висках звучит голос, временами расслаивающийся на два таких похожих:
«Мы ждали тебя. Возьми же нас, чтоб мы могли исполнять своё предназначение!»
Руки касаются оружия, и мысли вновь начинают течь плавно и ровно. Привычно.
«Расстояние до цели… учтено. Векторы возможного уклонения… учтены. Боевая программа… запущена. Вы готовы?»
«Да, госпожа».
«Огонь! Без промаха!»
Шквал выстрелов стих, и в наступившей тишине отчётливо скрипнула дверь. Рива обернулась и нервно захохотала, узрев в проёме уже знакомую белёсую муть. Отсмеявшись, она сделал шаг вперёд и остановилась, глядя на пару пистолетов — чёрный и белый, — лежащих в её ладонях.
«Спасибо, мои хорошие. Позволите задать вопрос?»
«Разумеется, госпожа».
«Во-первых, я хочу знать ваши имена».
«Каладболг».
«Леохайн».
Ответы прозвучали одновременно, но она отлично различила их и поняла, что больше никогда не спутает их голоса.
«Во-вторых, я хочу попросить, чтоб вы рассказали мне о себе, когда мы вернёмся. А я расскажу о себе. Устраивает?»
«Разумеется… госпожа?»
«Рива. Просто Рива».
«Спасибо».
Она кивнула им в ответ на благодарность, глубоко вздохнула и шагнула за дверь.
Глава восемнадцатая
— в которой проигрывается и одновременно выигрывается спор, Тень делится тенью, а прошлое возвращается совсем не так и не тогда, когда и как его ждали
Где-то вне времени и пространства.
…Нуарейн в который раз за вечер пожала плечами и отправилась следом за Ривой. Невзирая на туманные посулы кузнеца Мо, никаких особых ужасов за дверью не обнаружилось. Лишь стройные ряды стеллажей, уходящие куда-то под потолок, и пыль — в отличие от тех же Архивов. Много пыли. Очень много. За всю свою довольно долгую и непростую жизнь Нуарейн видела множество помещений разной степени заброшенности, но эта древность была вне всяких категорий. Пыль здесь не вилась в воздухе и не забивала нос и лёгкие. Она лежала толстым густым ковром, в котором ноги утопали по щиколотку, и даже потревоженная шагами оставалась недвижима. Она была похожа на сконцентрированный серо-жемчужный туман, и она была здесь повсюду. На полу, на полках и даже на стене возле двери за спиной инстинктивно обернувшейся женщины висели плотные, чуть шевелящиеся от движений и дыхания занавеси.
— Если так здесь выглядит Арсенал, — задумчиво протянула Нуарейн, обозревая открывшееся пространство, — то я боюсь представить, что у них творится в бухгалтерии…
Шутка внезапно вышла смешной. Женщина улыбнулась и сразу же нахмурилась. Да, после разговора над городом её броня дала серьёзную трещину, и эмоции стали гораздо естественнее и не обжигали, как раньше, но ещё ни разу Нуарейн не было так легко. Так спокойно. И так… привычно.
— Если духи места сего не держат обиды за вторжение, то прошу разрешения побыть здесь. Клянусь не чинить непотребства, не нарушать ведомых мне законов, а коли к рубежу неведомых подойду, прошу остановить руку, не ведающую, что творит.
Древняя формулировка будто сама собой слетела с губ. Короткий порыв ветра прогудел нечто одобрительное где-то под потолком, чуть тронул вековое пыльное убранство и маленьким вихрем улёгся у ног гостьи. Нуарейн поняла: ей разрешили пройти и осмотреться. Глубоко внутри зрела уверенность, что кузнец не ошибся с выводом. Но рядом, там, где сердца коснулась золотая искра, звучал звонкий молодой голос.
«Здесь так интересно, — говорил он. — Не упускай возможность узнать что-то новое…»
И Нуарейн решила послушать его. Ещё раз обернувшись и убедившись, что дверь никуда не делась, женщина сделала первый осторожный шаг вперёд. Затем ещё один. А потом, уже более-менее уверенной походкой, отправилась вдоль полок, рассматривая то, что на них лежало.
Оружия, надо сказать, на стеллажах нашлось не так уж и много. По разумению Нуарейн, она оказалась на каком-то складе вне всякого сомнения древних и, возможно, даже полезных вещей. Полезных… для кого-то другого.
Сёдла с искусным тиснением по коже и серебряной и медной отделкой. Уздечки и стремена тончайшей работы. Стрекала для слонов и верблюдов. Колбы, реторты и фиалы из полупрозрачного стекла и толстого, изукрашенного рунными узорами хрусталя, содержимое которых переливалось всеми известными цветами. Кожаные и полотняные сумки, сумочки и сумы, пустые, полупустые и набитые до отвратительной раздутости боков. Приборы для письма и чайных церемоний, тушечницы, чернильницы и чайники, наборы хирургических инструментов и сосуды малопонятного назначения. Всё это вызывало у Нуарейн лишь мимолётный интерес, но не желание взять в руки, а уж тем более воспользоваться.
Останавливалась она лишь несколько раз. Первый, когда из-под слоя пыли зеркальным блеском поманила металлическая поверхность. Круглый небольшой щит, до совершенства отполированный неведомым мастером, соседствовал на полке с ксифосом тёмной бронзы. Несколько секунд Нуарейн всматривалась в слабые блики, а потом покачала головой и продолжила свой путь.
«Зеркала бывают разные. И это — точно не моё».
Вторая пауза возникла рядом с классическим «боевым мечом», предназначенным как для одной, так и для двух рук. Простая рукоять, обтянутая шероховатой кожей, и лезвие без узоров и гравировки не должны были привлекать внимания, но нечто заставило Нуарейн замереть на месте, а затем провести ладонью вдоль всего лезвия, не касаясь его.
Густая пыль затрещала на грани слышимости, когда между металлом и кожей проскочили редкие электрические искры. Будто сотни тысяч голосов зазвучали на грани слуха, сливаясь в единый… шелест? шёпот?
