Парадокс великого Пта - Жаренов Анатолий Александрович (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
“На берегу ничто не напоминало о гекатомбе, свершившейся здесь когда-то. Сельва уничтожила все следы преступления. Зеленый полумрак царил в лесу, в который мы вступили, распрощавшись с командой парохода. Зеленый полумрак, наполненный птичьим гомоном, был нашим спутником во время многомильного перехода до лаборатории Хенгенау. Да, теперь мы знаем, что так звали профессора-изверга. Впрочем, я об этом расскажу позднее.
Первую ночь мы провели на месте. Мне эта ночь была нужна для того, чтобы определить направление дальнейшего пути. Да, я помнил расположение звезд в ту давнюю ночь. Сделав поправки на время года, мы сориентировались и утром двинулись туда, куда, как я предполагал, ушли танки с обезьянами. Простите, господин Диомидов. Я все время пытаюсь избежать длиннот, но у меня это плохо получается. Еще немного, и я перейду к сути дела. Вы поймете меня, когда узнаете о тех странных вещах, с которыми нам пришлось столкнуться. Многое из того, что мы увидели, пока не поддается объяснению. И я опасаюсь, что человечество долго еще будет находиться в неведении относительно целого ряда фактов. Так думаю не только я, но и мои друзья, один из которых физик, а другой — археолог”.
— Когда же он к делу перейдет? — поинтересовалась Маша.
— Подожди, — махнул рукой Лагутин. — Вот оно.
“Я еще не сказал Вам, что мы сбились с пути. Незначительная ошибка в расчетах отклонила нас на несколько десятков миль в сторону. Мы поняли это, когда увидели пирамиду в лесу. Мой друг, археолог Иоганн Крейцер, утверждает, что эта находка выходит из ряда вон, что ее значение трудно переоценить и что она, несомненно, прольет новый свет на установившиеся взгляды относительно происхождения индейцев Латинской Америки. Он так заинтересовался горельефами на стенах у входа в храм и статуей Бога в верхнем зале, что не хотел уходить до тех пор, пока не сфотографирует и не опишет все увиденное. Мы оставили его и занялись осмотром внутренних помещений.
В одной из отдаленных комнат (я употребляю это слово, хотя правильнее было бы назвать помещение склепом), так вот, в одной из отдаленных комнат мы нашли следы недавнего пребывания человека. Постелью ему, вероятно, служила легкая надувная лодка. В ней лежал портативный радиоприемник, слегка прикрытый одеялом. В углу комнаты-склепа были аккуратно сложены пакеты и банки с продуктами. Снаружи у входа валялись канистра из-под воды и разорванная пополам записная книжка.
— Знаешь что, — сказал Лагутин. — Я, пожалуй, пропущу еще несколько страниц. Эта обстоятельность может свести с ума. Диомидов говорил мне, что в письме есть вещи, которые должны нас заинтересовать, но пока я что-то их не вижу”.
— Самое интересное должно быть в конце, — сказала Маша.
— Да, да. “Конечно, первой нашей мыслью было проверить”… Не то… Не то… “Мы занялись детальным осмотром помещения”. Так… “Что удалось при этом обнаружить, я Вам уже написал”. Да, длинно умеют писать люди… Ага, вот, кажется, что-то интересное…
“Конечно, мы обратились к записной книжке. Мы считали, что она поможет если не разгадать тайну, то хотя бы подыскать ключ к ней.
Это была добротная коричневая кожаная записная книжка. Чтобы разорвать ее на две части, требовалась, вероятно, немалая сила. Потому что линия разрыва шла поперек книжки. Попробуйте проделать подобный опыт, и Вы убедитесь в том, что нормальному человеку сделать это не удастся.
Установить имя владельца книжки не составляло труда. “Людвиг Хенгенау” — эти слова были вытиснены на обложке. А характер записей позволял сделать вывод, что они предназначались только для хозяина, который, по всей видимости, никогда не предполагал, что они могут стать известны кому-либо, кроме него.
Когда я поднимал обрывки книжки с пола, из кармашка на обложке выпала часть фотографии. Вторая часть нашлась в другом куске. Да, это был он — тот самый профессор-эсэсовец. Я не мог забыть его лица, как не забыл лица сопровождавшего его Бергсона. Такое не забывается.
Но я не буду отвлекаться, а перейду непосредственно к записям. Они очень отрывочны, бессистемны и на первый взгляд лишены логической последовательности. Хенгенау, видимо, записывал мысли, приходившие ему в голову во время работы. Даты отсутствуют. В то же время складывается впечатление, что в этих записях есть некая путеводная нить, центральная, стержневая мысль. Впрочем, судите сами. Я воспроизвожу то, что мы прочитали”.
— Наконец-то, — сказала Маша.
— Да. — Лагутин перевернул страницу. — Это, кажется, то самое.
“Сегодня Луиза в припадке какой-то бешеной откровенности призналась мне, что она не арийка. Она вообразила, что сообщает мне новость. А я знал это, еще когда нанимал ее в помощницы. Луиза — хороший врач. И она мне нужна. Разве имеет значение то обстоятельство, что в ее жилах есть капли цыганской крови?.. “Доноси”, — сказала она. Я пожал плечами. “Ты могла бы этого не говорить”, — сказал я ей. “Ненавижу”, — заявила она. “Кого?” — равнодушно спросил я. “Тебя”, — сказала она. Как глупо! Мы уже давно охладели друг к другу, я знаю, что она любит Гюнтера, и не мешаю им. Работа! Только работа нужна мне! Луиза же ведет себя как последняя идиотка…”
“…Снова сцена. Странная вещь. Скандалит она всегда в одни и те же часы. День проходит нормально, Луиза тиха, как кролик. В пять часов вдруг она преображается: в глазах вспыхивает ненависть, и она начинает беситься. Вчера разбила штатив с колбой. Сегодня бросилась на меня с кулаками. Может быть, она сходит с ума? Но проходит минут пять, и все возвращается к норме…”
“Ничего не понимаю. Новая мания? Я обследовал Луизу. Реакции обычные. Никаких отклонений. И все-таки что-то с ней происходит. Наша работа? Конечно, все то, что мы делаем, не для впечатлительных людей. Однако откуда этот ритм?..”
“Пять часов. Почему именно пять? Что происходит в лаборатории в это время? Я скрупулезно изучаю весь цикл наших опытов и не нахожу ничего. Смущает меня и другое. Если причина припадков Луизы внешняя, то почему ни Гюнтер, ни я не испытываем никаких ощущений? Сегодня незадолго до пяти попросил Луизу проводить меня в город. Наблюдал за ней внимательно и не заметил никаких изменений в поведении…”
