Криптограф - Хилл Тобиас (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗

Ландшафт за окном меняется. Восточный берег Колла наг, холмы — почти скалы, а здесь к западу поднимаются ухоженные поля в оспинах снега. Века травы утрамбовали песок, овцы ощипывают большие дюны до извилистых пирамид.

Она вспоминает еще кое-что — не место, а время. Дни после падения СофтГолд. То же чувство, будто деньги значат меньше, рассеялись, как облака.

— Вы сюда надолго?

— Пока не знаю. Можно спросить? — Ухмылка.

— Всегда, пожалуйста.

— Сколько людей живет на острове?

— Две сотни. Большинство в Тайри. Один священник, ни единого банка, ни одного доктора и никакой полиции.

— Вы, наверное, всех тут знаете.

— Одних лучше, других хуже. Спросите что-нибудь другое.

— Вы когда-нибудь видели северное сияние?

— Здесь? — Он настороженно косится. — К чему это вы?

— Просто интересно.

Он отворачивается, глядит на дорогу. На единственной полосе топчутся три коровы. Майкл притормаживает, огибает их.

— Если вы ищете сияние, так вы ошиблись адресом.

— Почему?

— Firchlis [18] — говорит он вроде сам себе, а потом ей: — Шустрые Парни. Веселые Плясуны, вот как их люди кличут, Cnoc-na-piobaireached. Если вы ради них сюда приехали, езжайте дальше на север.

— Вы хотите сказать…— говорит она. — Погодите. Вы хотите сказать, что их тут не бывает?

— Нет. — Он переключает передачу, минуту молчит, будто отвлекся. — Нет, я этого не говорил. В это время года в ясную ночь что-то увидеть можно. Но это уж как повезет. Замерзнешь, дожидаясь. Настоящего северного сияния годами не бывает. Такого, чтобы пляски на всю катушку.

Некоторое время они едут молча. Дюны и песчаный тростник сменяются обнаженной каменной породой. Они минуют одинокие домики — выбелены реже, чем в Аринагуре; ветхие, вот-вот развалятся. Дома людей, думает Анна, которые хотят оставить себя при себе.

Она откидывается на спинку сиденья, его голос звучит у нее в голове. Разговор изводит ее, будто она не уловила его сути.

— Так я не первая.

— Не первая, — кивает он, — и даже не вторая. Приезжал полицейский из Обана, и неделю спустя двое в штатском, из правительства. Задавали вопросы. Надолго не задержались.

— Они нашли то, что искали?

— Я бы не сказал.

— И что они искали? — спросила она, и Майкл Гилкрайст коротко смеется и съезжает с дороги. Глушит мотор, ставит машину на тормоз.

— Я вам одно скажу: они тут искали не северное сияние. Мы на месте, — прибавляет он, не дожидаясь вопроса.

Она оборачивается и видит Корнэг-Биг.

Не столько дом, сколько собрание ухоженных домишек. Два трейлера на сваях соединены вместе, колеса сняты, пристройка — вагонка и плитняк — криво притулилась к основной конструкции. Из красной трубы дымохода вьется дым. Низкая живая изгородь из бирючины отделяет палисадник от дороги. Обрезки розовых кустов, обложенные соломой, темнеют из-под сугробов. У обочины припарковался катафалк, дряхлый, с облезшей краской на проржавевших креплениях, напротив возвышается геодезическая теплица, стекла запотели, неуместная в своей современности. За домом рощица на склоне.

— Вы другого ждали?

— Вообще-то нет. — Она поворачивается: он наблюдает за ней.

— Надо было вам освежить познания в гэльском. Вспомнили бы, что по-гэльски «биг» — это маленький.

С чего бы мне ждать большего, чуть не спрашивает она — и не спрашивает. Что-то щелкает у нее внутри, неожиданная догадка. Спросите что-нибудь другое. Чуть не пропустила. Еще раз смотрит на дом, на катафалк возле него, на деревья позади.

— Скорые у вас похороны.

— О, медленные. Это старый дом Иэна. Он в новом еще несколько часов пробудет.

— Я думала, она живет одна.

— Уже некоторое время нет. Кажется, она дома. После вас.

Они выходят вместе. Ворот нет, изгородь такая изломанная и низкая, что Майкл ее просто перешагивает. Анна держится позади, Майкл звонит в колокольчик, ждет ответа. Через некоторое время свет включается, отворяется дверь.

— Майкл. Ты откуда взялся?

— Я тебе гостя привез.

Оба смотрят на нее. Женщина выше мужчины на голову. Передник поверх свитера и широких брюк. Одной рукой придерживает дверь, в другой — короткий тупой нож. Свет прямо в лицо.

— Кто вы?

— Анна Мур.

— Кто такая Анна Мур, с чем к нам пожаловала?

Глаза, как у Кеннеди. Анна оглядывается на грузовик, на дорогу. Столько ехать, думает она, и найти очередного разгневанного, бессовестного, испуганного человека.

— Что такое?

— Я работала в Налоговой службе.

— И при чем тут я? Я плачу свои налоги.

— Простите. Я не к вам приехала.

— Что вы сказали?

Анна снова смотрит на нее.

— Я не к вам приехала. Я приехала к Джону, — говорит она. Очень тихо, поэтому голос не срывается. Она говорит: — Я приехала к вашему сыну.

В духовке горит огонь. Комната — сплошь бархат и дуб. На камине часы, золоченая бронза, на куске плавника вырезан человек, он тянет руки, поет или зовет кого-то. В углу мольберт, накрыт парусиной. Запах торфа и скипидара, сладкий и успокаивающий, и никаких признаков внешнего мира, только ветер стучится в тонкие стены.

Садитесь, говорит Крионна, садитесь, и они сидят, пока она хлопочет, переносит мольберт в другую комнату, ставит чайник в кухне, похожей на камбуз. Майкл беспокойно ерзает, здесь ему неловко, еще хуже, чем Анне. От тепла ее разморило, и когда Крионна ставит на стол чай, Анна промаргивается, просыпается.

— Как дети, Майкл?

— Хорошо. Отвезли их утром на пароме. В Обан, на неделю.

— Скучаешь по ним, наверное.

— Ох, ну да. Лори скучает.

— Как работа?

— Все так же.

— Занят, да? — говорит Крионна и наливает чай. Две тонкие фарфоровые чашки. — А тебе не нужно возвращаться?

— Нужно. — Он встает с невольным облегчением, поворачивается к Анне, снова официальный: — Надеюсь, вам будет хорошо у нас на острове. Ну, до свидания. До свидания, Крионна.

Он осторожно прикрывает за собой дверь, словно боится кого-то разбудить. В тишине Анна слышит рев мотора, блеяние овцы, тиканье часов на каминной полке.

— Молока? — спрашивает Крионна, и Анна вновь смотрит в глаза Криптографа.

— Чуть-чуть, спасибо.

— Итак, вы встретили Майкла.

— Он очень приятный. Подвез меня от парома.

— Человек, у которого свободного времени навалом.

— Он знает Джона, правда?

— Да, они много лет дружили. Вы устали. — Крионна опускается на свободный стул. — Издалека приехали?

— Всего лишь из Лондона.

— Лондон. — Она отпивает чай, держит чашечку обеими руками. Анне Крионна кажется старой, хотя двигается, как молодая. Жесты выверенные, четкие. — Я там однажды была. Мне не очень понравилось.

— Я всегда там жила.

— Ну, я тоже пыталась. Я выросла в Глазго, там родился Джон. Мой дедушка оставил мне тут землю двадцать семь лет назад. С тех пор я туда не возвращалась.

— Значит, он ваш сын, — говорит она, и Крионна цокает языком: Тц.

— Я и не говорила, что нет. Вы ведь его знаете — а как вы думали? Я бы не стала отрицать. Я им сейчас говорю, что и всегда говорила, — это никого не касается, только нас с ним. Они сюда заявляются, машины так и сияют, спрашивают меня, и я говорю «да» и «до свидания», и они убегают. Сияют поменьше и знают не многим больше.

— Майкл сказал, они приезжали совсем недавно.

— А, приезжали. Задавали куче людей кучу вопросов. Ответов не получили ни горстки. — Она улыбается. — Тут люди не слишком любят вопросы.

Анна вытаскивает фотографию. Теперь на ней сгиб, лицо Джона помялось по дороге. Его мать берет снимок, снова прищелкивает языком.

— Вы знаете, это я снимала.

— Я не знала.

— Нет, ну откуда бы. Я раньше фотографировала, но лаборатория разрослась до неприличия. Теперь я рисую. Не знаю, как они добыли эту фотографию. Я бы жалобу подала, но теперь поздно, я понимаю.