Город чудес - Беннетт Роберт Джексон (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
— Ну и ладно. Прошлое должно было повториться опять. Ты должен был вернуться на «Салим», порыться в документах, спуститься к тюремной камере. Только на этот раз я бы не позволила тебе увидеть меня. Я бы спряталась. Вот и все изменения. — Она окидывает его взглядом. — Но все получилось иначе. Как же ты меня запомнил? Твои воспоминания тоже должны были сброситься.
— Я не знаю. — Он сжимает левую руку в кулак, кончиками пальцев ощущая шрам. — Но… есть одна идея.
— Чтоб ты знал, это грандиозное нарушение правил, вот это вот все. То, что происходит прямо сейчас. Это проблема для меня, и, мать твою, большая. Ты не должен был изменять прошлое. Ты вышел из-под контроля в моих собственных божественных владениях! Как же, разрази меня гром, ты сумел это сделать?
Сигруд хмурится и отводит взгляд. «Она не первое божественное существо, которому ты бросил вызов, — думает он. — Это не может быть случайностью».
— Ладно, проехали, — говорит он. — Что тут было? Что случилось? Кого Винья Комайд держала в плену на этом корабле?
— Разве ты не знаешь? — спрашивает она.
Он вспоминает парнишку во тьме на границе имения Шары: «Я обрушу на твою голову каждую боль и пытку, которые перенес сам…»
— Видимо, знаю, — говорит дрейлинг. — Но хочу услышать от тебя.
— Ночь, — шепчет она. — Они держали в плену саму ночь, долгие годы… Вот почему я в конце концов решила спрятаться здесь. Это единственное место, куда он ни за что не вернется. Единственное место, где я могу быть в безопасности.
Они сидят на пляже, глядя на серое небо, низко нависающее над темным океаном.
— Он… ночь? — спрашивает Сигруд.
— Да, — говорит она. — Ночь как она есть. Идея первозданной ночи в чистом виде.
— Что ты имеешь в виду?
— Первая ночь, которую пережило человечество. До света, до цивилизации, до того, как твои предки дали звездам имена. Вот что он такое, вот как он устроен. Он тьма, он тени, он первобытное проявление того, что прячется за твоим окном, за твоей калиткой, того, что живет в свете холодной, далекой луны… Все виды тьмы для него едины. Все тени для него — одно. Такова его функция как божественного отпрыска.
— Как… как же вы выжили? — спрашивает Сигруд. — Как вам это удалось?
— Большинству никак, — говорит Мальвина. — До большинства добрался кадж. Он их казнил, как заболевшую скотину. Но не всех. Что бы ты сделал, если бы твои земли завоевали и чужаки целенаправленно выискивали твоих наследников, чтобы их убить?
— Я бы их отослал.
— Допустим, ты не можешь. Ты не в силах покинуть свой дом, и твои детишки — тоже. Они к нему прикованы. И что тогда?
Сигруд кивает.
— Я их спрячу.
— Точно. А какое Божество у нас на свете всех хитрее и умнее?
Он испускает медленный вздох.
— Жугов.
— Правильно.
— Клянусь морями… Сколько интриг и планов он привел в действие, прежде чем спрятался сам?
— Я не знаю. Но в этом есть логика. Он был бы полным дерьмом, если бы спасся сам, но не спас детей. — Она мрачнеет. — Хотя то, что он с нами сделал… Я не уверена, что это можно считать спасением.
— Почему? Как он все устроил?
Некоторое время она колеблется.
— Мы даже… мы даже не поняли, что это происходит, — говорит она. — Вот такая она, жизнь с Божеством. Оно шевелит пальцем, и реальность изменяется. — Она отворачивается. — Он приходит к тебе. И вдруг твои воспоминания… меняются. Их заволакивает дымкой. Внезапно ты уже не помнишь о своей божественной природе. Ты считаешь себя смертным. Просто маленьким смертным ребенком, потерянным сиротой. А потом… потом становишься им на самом деле. И, возможно, если повезет, тебя удочерит обычная смертная семья, будет любить, заботиться о тебе, и ты будешь с ними жить. Расти с ними. И, возможно, на некоторое время будешь счастливым. Невежественным, да — но счастливым.
Она сглатывает.
— Но потом… Однажды люди начнут что-то подозревать. Какое-то время ты растешь, а потом просто… останавливаешься. Они начнут удивляться — ну когда же этот ребенок вырастет? Когда он станет взрослым? Почему он так и остался подростком? Почему он еще здесь? И когда люди начнут задавать такие вопросы и что-то подозревать, вот тогда-то чудо Жугова позаботится о тебе.
Оно тебя снова спрячет. Снова сделает ребенком. Исказит реальность вокруг тебя, медленно и понемногу. И даже не осознавая, что делаешь, ты покинешь эту семью, просто уйдешь и опять окажешься один. Чудо начнет все сначала. Ты забудешь о них, а они — о тебе. Как будто ты никогда и не жил с этой семьей. А для них все будет так, словно они никогда не удочеряли эту милую малышку. Вы все напрочь забудете друг друга. Потому что ты должна быть в безопасности, вне подозрений. И с тобой, благословенным божественным ребенком, это будет происходить снова и снова, снова и снова. Опять и опять. Ты как сомнамбула будешь заново проживать свою юность, дрейфуя от семьи к семье. И не оставляя после себя даже воспоминаний.
Мальвина закрывает глаза, словно пытаясь что-то забыть. Берет горсть песка, и тот сыплется сквозь ее пальцы.
— Позже, когда заклятие перестает действовать, ты спрашиваешь себя: может, ты иногда встречала где-нибудь посреди улицы свою старую семью? Мать и отца, которые заботились о тебе месяцами, годами, а то и дольше? И вы даже не узнали друг друга. Вы все забыли. Чудо вычистило твой разум, снова превратило тебя в сомнамбулу. За исключением разве что пустяка. Беспокойного призрака любви в твоей душе. Чего-то вроде фантомной конечности. Но ты не знаешь. Ты не понимаешь, отчего твое сердце ноет при виде этих незнакомцев. — Она качает головой. — Вот такой… ужасный выбор приходится делать, чтобы выжить. — Она смеется. — Оно хотя бы стоит того?
— Почему? — спрашивает Сигруд. — Какая конечная цель была у Жугова на уме? Зачем подвергать вас такому?
— Он думал, что выживет, вернется и всех разбудит, — отвечает Мальвина. — Мне так кажется. Он не любил объяснять. Просто делал, что вздумается. — Она горько улыбается. — Мы должны были однажды снова стать одной большой семьей — и, возможно, начать новую войну, отбить Континент.
— Но ты проснулась раньше?
— Да. Не повезло. С некоторыми так получилось. Живешь себе с приемной семьей, а потом что-то происходит. Несчастный случай. Пожар. Что угодно. И ты их теряешь. А когда это случается, похороненные внутри тебя воспоминания о смерти твоей божественной семьи, о смерти Таалавраса, и Вуртьи, и остальных снова оживают. Одна травма высвобождает другую. Мощные эмоциональные переживания взламывают плотину внутри тебя. И ты вспоминаешь… все. Кем ты был, что мог делать. Наверное, кое-какие вещи даже чудо не может подавить. Иногда я спрашиваю себя: а вдруг мы всего лишь ходячие лоскутные куклы, сшитые из травм?
Они недолго сидят в молчании, наблюдая за тем, как вздымаются и пенятся волны под мрачным небом.
— Ему досталось хуже всех, — говорит Мальвина. — Нашему… врагу. Я его не люблю. Я его ненавижу. Но ему не повезло сильней, чем остальным.
— Что с ним случилось?
— Сперва — то же самое, что и со всеми, кто теперь не спит, — говорит она. — Несчастный случай. Трагическая гибель семьи. Пробуждение. Но потом он… сделал кое-что глупое. Попав в очередной приют, показывал там фокусы с тенью. Кто-то заметил. И известие достигло министерства. А там о нем узнала старушка Винья Комайд.
— Как она его поймала?
Мальвина пожимает плечами.
— У старой суки был блестящий ум. Наверное, придумала, как его обдурить. Пришла к нему — может, угрожала сделать с ним то же самое, что кадж с остальными. Он все еще страдал после потери приемных родителей. Наверное, был сам не свой. Она посадила его на корабль и увезла сюда, далеко от земли, которая его питает, от тех, кто в него верит, придает ему форму и влияет на его суть, — и это сделало его слабым.
— Потом она поместила поверх него печать Колкана, — говорит Сигруд. — И он еще больше ослаб.
