Дело о Короле оборотней (СИ) - Петровский Александр Владимирович "Алекс" (полные книги .txt) 📗
Первый охранник собирался уложить меня ударом дубины. Видать, с дисциплиной в этой команде было не очень. Но сейчас они уже действовали без дубинок. Два огромных оборотня схватили меня за руки, и тот, что держал меня сзади, отпустил захват. Я с удовольствием расплющил ступню ещё одному врагу, который держал меня справа, освободил руку и врезал в челюсть левому. Хорошо драться, когда ты противника лупишь, а он тебя — нет.
Но тут ещё двое схватили меня за руки, двое — за ноги, и мне осталось только ругаться. На этом драка и кончилась. Финальную точку поставил лично Франц — подошёл и ударил кулаком в солнечное сплетение. Я сделал вид, что потерял сознание — закатил глаза и обмяк, но никто и не подумал отпустить мои руки или ноги.
Глава 9
Четверо охранников притащили меня в подвал и привязали руки и ноги к вертикальным стойкам. Я висел на верёвках, всё ещё изображая бесчувственное тело, хоть это и было жутко неудобно. Вдобавок ко всему здесь жутко воняло, примерно как в вокзальном туалете. У меня за спиной спорили, что делать с Викой — она дралась не той стороне, на какой от неё ожидали, и я так понял, доставила вождю немало неприятностей. Но Тома категорически заявила, что её племяшка должна всё это пережить, и я краем глаза увидел, что Вику тоже привязывают. Узлы были попроще, чем в верёвочных наручниках, но развязывать их в положении стоя, вытянув руки в стороны, я бы не взялся.
— И как тут дела у наших пленных? — услышал я весёлый голос Франца.
Вика ответила таким отборным матом, какого я не слышал даже от самых пропащих бандитов. Ругалась она долго и останавливаться не собиралась, так что ей воткнули кляп. Франц подошёл ко мне и осторожно, можно даже сказать, нежно, похлопал по щекам. Я не реагировал, и он приказал облить меня холодной водой. Что ж, я отлично изобразил потерю сознания, но мне это ничего не дало. Обливания ледяной водой, говорят, полезны для здоровья, но сейчас они мне совсем ни к чему. Разве что верёвки намокнут и станут сильнее врезаться в тело. Пришлось внезапно «прийти в себя».
— Очень рад, Станислав, что вы опять с нами, — сказал Франц. — А то я уже начал беспокоиться — вдруг, не доведи Фенрир, померли. Но не просите, до утра не освобожу. Вы какой-то нервный сегодня, я боюсь вас. Кстати, не знал, что вы так хорошо дерётесь. Мне докладывали, что вы служили при полковом штабе, а в бою — настоящий спецназовец. Несколько моих лучших охранников разбросали, как щенят. Нет-нет, побудьте ночь в карцере, остыньте, и тогда я вас отпущу. А то вы сейчас опасны для окружающих.
Я не придавал особого значения его болтовне. Отлично знал, что спокойный пленник всегда лучше беспокойного. Да, сейчас я нужен ему живым. А каким я ему понадоблюсь утром, пока непонятно. И всё же было бы неплохо, если бы поскорее появилась полиция. Доказать я ничего не смогу, где Олег, я так и не знаю. Драка во дворе вообще недоказуема, кто поверит, что я дрался с двумя десятками телохранителями, половина из них с дубинками, и не получил ни синяка, ни царапины? Хотя нет, крохотную царапину, точнее, порез, всё-таки получил. Но и это для полиции не доказательство.
— По вашим глазам, Станислав, я вижу, что вы чего-то ждёте, — продолжал вождь. — Я даже догадываюсь, чего именно. Вы наверняка воспользовались так называемым посмертным письмом. В полицию, в газеты, ещё там кому-то, кого сочли влиятельным. И если вы отмените заказ, скажем, до полуночи, письма пойдут адресатам. Я угадал?
— Да, — честно признал я. — Именно до полуночи.
А смысл отрицать? Он не гадал, он знал точно. Я не ошибся, предполагая слежку. Судя по всему, его люди не только проследили меня до курьерской конторы, но и изъяли оттуда все мои письма. Теперь в полночь их никто не отправит, и Франц уверен, что если я помру, никто не узнает, где меня настигла смерть.
— Глупость вы сотворили, простите за прямоту. Нельзя вмешивать полицию в свои, да и в чужие тоже, дела. Последствия непредсказуемые, и редко когда хорошие. Но не переживайте — мои люди исправили вашу ошибку. Письма у меня. Будь вы в одежде имперских эльфов, я бы положил их вам в карман. Но карманов у вас нет, так что скажите мне, что с ними делать. Оставить здесь? Сжечь? Отдать Тамаре?
— Отправить, — предложил я.
— Отличная шутка, — фыркнул Франц. — Сами их отправите завтра, когда придёте в себя. Если не передумаете, конечно. Будут какие-нибудь просьбы, пожелания, вопросы?
— Знаете, хотелось бы справлять нужду не под себя.
— Как вы себе это представляете? Охранник будет вам держать ночной горшок? Это не его работа. А отвязывать вас страшно, вы уже показали, на что способны со свободными руками. Скорее всего, он с вами не справится. Так что или терпите до утра, или — на пол, утром тут приберут. Ничего страшного, тут и без ваш пахнет далеко не розами. Ещё что-нибудь хотите? Может, попить?
— Нет, пить ни в коем случае не надо. А то потом мочиться под себя, не хочу. А просьба у меня вот какая. Если нетрудно, пусть Виктории освободят рот. Было бы неплохо поболтать с ней перед сном. Но если снова будет так ругаться — кляп верните на место.
То ли охранники неправильно поняли приказ, то ли надо мной просто поиздевались, но вместо того, чтобы вынуть кляп у Вики вставили кляп мне. Я даже не сопротивлялся — два здоровенных оборотня легко справятся с привязанным пленником. После этого вождь пожелал мне спокойной ночи и ушёл отсюда с охранниками, оставив нам один чадящий факел. Тяжёлую стальную дверь заперли снаружи на ключ, но даже будь она распахнута, я бы всё равно не смог уйти — сперва надо освободиться от верёвок.
Когда меня связывали, я напряг мышцы. Приём, известный всем, но я же для охранников был без сознания, и они проморгали. Понятное дело, какие там на запястьях мышцы, так что верёвки провисли едва-едва, но уже можно было начинать от них избавляться. По моим прикидкам, на то, чтобы освободить правую руку, уйдёт от часа до полутора, дальше, со свободной рукой, дело пойдёт куда быстрее.
Вика издала носом какой-то противный звук, я повернулся к ней, и она мне задорно подмигнула. Я знал, что оборотень не может перекинуться в волчью форму с вытянутыми в стороны руками — волки так не умеют, строение костей не позволяет. Но она именно это и сделала — с тихим жалобным визгом перекинулась в волчицу с вывихнутыми передними лапами, и тут же обратно в человека. Кляп отлетел в сторону.
— Во как я умею! — похвасталась девчонка. — Только очень больно было.
Она немного подвигала руками, при этом в её плечах щёлкали суставы. Потом она снова перекинулась туда и обратно, подошла ко мне и освободила от кляпа.
— Могу снять с тебя верёвки, Стас, — вкрадчиво предложила она. — Мой гонорар ты знаешь. И не говори, что я малолетка. За эту ночь я так повзрослела, что уже чувствую себя старухой, а ночь-то ещё не кончилась. Так что, верёвки снимать?
Пока смотрел на неё, сам не заметил, как правая рука выпуталась из верёвки. Теперь легко освободил левую, а верёвки, что привязывали к стойкам ноги, мгновенно перегрызла снова перекинувшаяся в волчицу Вика.
— Бесплатно, — заявила она, виляя хвостом.
— Так, Вика, теперь не теряем времени. Я поищу что-то, что сойдёт за отмычку, а ты глянь, нет ли здесь другого выхода. У тебя зрение в темноте получше, а нюх вообще ни в какое сравнение не идёт — ты же ищейка.
— Гляну.
— И ещё вот что. Тут воняет свежим дерьмом. Похоже, в подвале кто-то есть, кроме нас. Постарайся найти, но будь очень осторожна.
— Поняла, — Вика убежала.
Отмычку я отыскал быстро. В подвале стояли пустые ящики, я разломал парочку и заполучил несколько гвоздей. Изогнуть их при помощи досок под разными углами было не то чтобы просто, но как-то всё же получилось. Я обзавёлся тремя пристойными отмычками, хоть одна должна была отпереть замок. Конечно, если снаружи засов, отмычка не поможет, но я не слышал лязг засова, когда запирали дверь. Хотя она толстая, если не пропускает звуки, то и не мог услышать.
