Дело о Короле оборотней (СИ) - Петровский Александр Владимирович "Алекс" (полные книги .txt) 📗
Оборотень, которого я считал главным в банде похитителей мерзкого Олега, был умён и опасен. Идти к нему без силовой поддержки рискованно. Но теперь, когда суд вынес вердикт, мальчишка ему больше не нужен. Может, удастся уговорить, чтобы он отпустил пацана. А я взамен организую всё так, чтобы на него не упало даже тени подозрения. Дома мне порой приходилось делать такие вещи, и не попался ни разу.
Просить поддержку у местных властей, будь то полиция или Бюро расследований, бесполезно. Что я им покажу? Свои рассуждения? Если здешние полиция и спецслужба хоть немного похожи на имперские, никакие рассуждения их не заинтересуют. Им подавай улики. А улик нет. Я даже не знаю, где прячут этого малолетнего ублюдка с пентаграммой. Не говоря уже о том, что если напорюсь на полицейского-монархиста, то и моей судьбе, и судьбе губернаторского отпрыска никто не позавидует. На него-то мне, в общем, плевать, а вот себя жалко.
Но что делать, если главарь вдруг решит, что безопаснее избавиться и от Олега, и от нас? Вряд ли, но возможно, точнее оценить не могу, плохо знаю, чего можно ожидать от местных оборотней. Нужно сделать так, чтобы убивать нас стало невыгодно. Классический способ — написать письмо, в котором изложить всё, что знаю, и устроить, чтобы в случае моей смерти письмо было отправлено в полицию. Обычно такие послания оставляют своему адвокату или банкиру, да вот беда — и тот, и другой бесконечно отсюда далеки.
Подумывал я и над тем, чтобы просто отправить письмо обычной почтой, а если со мной будет всё в порядке, потом заявить, что сделал это в состоянии умопомрачения. Но эту идею я отбросил — бандиты о письме наверняка узнают, и велика вероятность, что убьют уже исключительно из мести, что бы я там ни заявлял о сумасшествии.
— Девушки, хватит ссорится, — предложил я. — Я считаю, нам не повредит перед визитом к нашему подозреваемому зайти вон в то кафе-мороженое. Вы любите мороженое?
И Тома, и Вика мороженое любили, так что перемирие, хоть и хрупкое, было достигнуто. Мы привязали лошадей к коновязи, зашли внутрь и заказали все сорта, какие только нашлись в меню. Невозмутимая официантка приняла заказ, потребовала и получила предоплату, и очень быстро принесла поднос, уставленный вазочками в несколько «этажей». Вика испустила возглас счастья и мгновенно перепачкала лицо, хотя ложку ей дали. Тома ела степенно, маленькими кусочками, а на племянницу смотрела неодобрительно.
Я тоже попробовал мороженое, сорт эскимо с шоколадной крошкой, скривился, схватившись за живот, извинился перед дамами и быстро зашагал в нужник. В Вервольфе не так, как в Империи — нет мужских или женских туалетов, оборотни не прячут свои тела от противоположного пола, даже в таких неэстетичных проявлениях. Я это уже видел на Люпус-бич, хотя там всё для удобства туристов, и почти всюду господствует имперский стиль. Так что совместный нужник меня ничем не удивил, тем более, мне нужно было вовсе не отправить естественные надобности.
Из туалета в этом кафе было два выхода — в зал и на улицу. Хорошо — не пришлось лезть в окно. Я выскочил на свежий воздух и побежал туда, где ещё до кафе заприметил вывеску курьерской конторы. Как большинство курьеров, эти работали круглосуточно. Никто тут не усомнился в моей платежеспособности, впрочем, в Вервольфе мой чек не хотела брать только крестьянка, которая помогала нам купить лошадей.
Я быстро дважды написал текст записки готическим шрифтом, через копировальную бумагу получилось шесть копий шесть копий. Потом подумал, и сделал ещё несколько, на всякий случай. Конверты подписывали уже служащие конторы — в полицию, в Бюро расследований, в редакции трёх городских газет, и в разведку провинциальной гвардии Приграничья. Договорились, что письма будут отправлены в полночь, а то, что адресовано гвардейцам — когда и если гвардия войдёт в Темпл-сити. Но я вправе до полуночи отменить заказ, не претендуя на возврат денег.
Выходя из курьерской конторы, я задумался, не следят ли за мной какие-нибудь нехорошие оборотни. Трудно определить, что за волки обгоняли мою плетущуюся клячу и другие, что бежали навстречу. Мне показалось, что некоторые из них были очень похожими, если не одними и теми же. Но уверенности не было — в сумерках все волки серы. Так что на всякий случай я выскочил через чёрный ход и забежал ещё кое-куда, а когда закончил свои дела и там, вернулся в курьерскую контору, и вышел из её парадной двери. Как ни пытался, вглядываясь во тьму, есть слежка или нет, так и не определился. Никого не засёк, но чутьё вопило, что следят. Но чутьё к делу не пришьёшь.
В кафе я вернулся, как и уходил — через туалет. Тома, вытиравшая салфеткой мордашку Вики, поприветствовала меня вопросом «Почему так долго?», а я пожаловался на непривычную мне кулинарию оборотней, из-за которой порой приходится проводить много времени в нужниках. Мороженого осталось ещё много, я кое-что поел, а женщины уже на него смотреть не могли.
Потом, уже верхом, я снова и снова высматривал одинаковых волков, но опять без толку. В конце концов, плюнул на это дело — мы подъезжали к дому подозреваемого, тут уже неважно, следят или нет.
— Не слишком ли рискованно лезть в их логово? — обеспокоилась Тома. — Стас, может, не надо? И без нас разберутся.
— Вике тут точно нечего делать, — согласился я. — А с нами ничего не случится. Тьфу, демон! С нами ничего плохого не произойдёт. Я кое-что для этого сделал.
— Где это мы? — удивилась Вика, перекинувшись в человечью форму. — Так это он? А я на другого думала.
— На кого? — мрачно спросила Тома.
— А вот и не скажу! Потому что я с тобой не разговариваю. Кто ты вообще такая?
Отправить Вику домой было хорошей идеей. Жаль, что не вышло. Казалось, вокруг полно прохожих, людное место, если так можно сказать об оборотнях, и вдруг все прохожие, и люди, и волки, нас окружают и предлагают зайти во двор. Охранники или боевики, человек двадцать. Волки крупные, люди — тоже, притом ещё и вооружённые дубинками. Слова вежливые, но взгляды тяжёлые, понятно, что если не подчинимся, могут и занести без нашего согласия. Вот бы сейчас сюда какой-нибудь завалящий патруль, но нет — вокруг ни одного копа.
— Стас, не вздумай сопротивляться, — шепнула Тома.
Очень интересно, какое тут может быть сопротивление? Спрыгнуть с лошади на одного из них, отобрать дубинку и пофехтовать с остальными? Или пришпорить её и умчаться прочь от этой волчьей стаи? Насколько я знал, моя лошадь и мчаться — вещи несовместимые. Так что спешился, дождался, пока то же самое сделает Тома, и вместе с двумя женщинами чинно проследовал во двор. Наших кляч куда-то увёл один из охранников, в темноте я даже не увидел, куда.
Возле крыльца под ярким факелом в удобном кресле сидел вождь Франц и увлечённо играл с двумя кошками. Они удобно устроились у него на коленях, он шевелил пальцами перед мордой то одной, то другой из них, а они пытались ударить по руке когтями. Судя по свежим царапинам, одной из них это удалось. Я удивился, что нет, например, вчерашних царапин, и тут же вспомнил, что у оборотней не бывает старых ран, они исчезают при первом же перекидывании.
— Здравствуй, дядя Франц, — заговорила Тома. — Не хочешь объяснить, почему меня в твой дом приводят, как пленницу?
— Тамара! — вождь сделал вид, что только что нас заметил, а заодно изобразил радость. — Что случилось? Охранники тебе нахамили? Или не тебе, а Викусе?
— Нет, но мне показалось, что нам угрожали.
— Время такое, Томочка. Ты же отлично знаешь, что в наш город стягивают эльфийские части, и следует ждать погрома монархистов. Вот ребята и нервничают. А вы зачем пришли? Что-то выяснили?
— Я — нет. А вот Стас о чём-то догадался.
Мне не раз приходилось вести разговоры в бандитском логове, и любое неудачное слово могло привести к смерти. Пока, как видите, все мои слова, сказанные там, оказывались удачными, но сейчас я имел дело не с бандитами, а с заговорщиками, да и дело происходило не в Приграничье, которое я более-менее знал, а совсем в другой стране. Иногда что-то подсказывает чутьё, но сейчас оно лишь тихонько поскуливало, что из этого логова мне не выбраться.
