Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Он смотрел на нее серьезно, без улыбки, и Офелии показалось, что на душе у него тяжело. Может быть, он в кого-то влюблен?.. Все в кого-то влюблялись, пока она чахла и старела в четырех стенах.
— Мне очень жаль, что не могу преподнести вам ничего, достойного вас, — сказал Кевин Грасс. — Я сам выбирал книгу, но заплатил за нее ваш брат… А это цветы с Меладийских полей, к югу от города, их я собирал сам.
— Они замечательные, — от души сказала Офелия, вдыхая аромат цветов, казавшийся запахом самого солнца.
Подарок друга насмешил Филипа. — Мелади — в паре часов ходьбы от твоего дома! — Он покачал головой, посмеиваясь. — Ну ты и чудак. Плестись в такую даль, чтобы вручить цветы девчонке, живущей посреди цветущего сада!
— Наверно, это и правда довольно глупо, — пожал плечами Кевин Грасс. — Но у вас здесь другие цветы.
— В простых цветах полей нашей страны есть особая прелесть, — заметила Гвенуар Эккер, стоявшая неподалеку. У нее был крупный нос, слегка похожий на утиный клюв, и широкий рот, у бедняжки, но глубокий грудной голос звучал так, что заслушаешься. — А чьи это стихи?
— Мориса Ализана. И горькой услады забвенья безумца лишила судьба, — Господин Грасс процитировал несколько строчек, значение которых Офелия не особенно поняла.
— А о чем этот стих? — спросила она. — О сумасшедшем, да?
— О любви.
Ну зачем, зачем он произнес это слово! Стоило кому-то сказать "любовь", и Офелия так ужасно краснела. Вот и теперь, ее вдруг бросило в жар, к щекам прилила краска. Что господин Грасс о ней подумает? Офелия поспешно отвернулась, якобы чтобы положить книгу на стол, уже заставленный подарками, и начала ее перелистывать, не разбирая ни строчки.
— Это очень красивая баллада, Офелия, — улыбнулась Гвенуар. — Я уверена, она вам понравится.
— Коли Гвенуар так говорит, — сказал Филип, поворачиваясь к ней, — значит, так и будет.
Девушка смущенно потупилась. — Вы слишком добры. Хотя Ализан не нуждается в моей рекомендации.
Кевин Грасс тоже посмотрел на Гвен, все так же мрачно, исподлобья. Спросил, будто нехотя: — Вам он нравится?
— Да, очень. Особенно его виланель о времени и сонет о детях, играющих в саду, помните? Это так удивительно, когда незнакомец будто рассказывает тебе о твоих собственных чувствах, которые ты никогда не смогла бы столь точно облечь в слова, — Когда Гвенуар говорила так вдохновенно, сияние ее теплых карих глаз преображало некрасивое лицо, делая его почти привлекательным.
— А я предпочитаю всему другому его балладу об умирающем солдате, — сказал Кевин Грасс. — Мне нравится, что Ализан не увлекается пустыми красивостями, как современные стихоплеты, которым все равно, есть ли в их стихах смысл, лишь бы получилось рондо. — Кевин — ценитель поэзии, — с усмешкой вставил Филип, — каким бы невероятным это ни показалось, глядя на него.
— Лишь того немногого из нее, что чего-то стоит, — буркнул Кевин Грасс. Он уже не смотрел на Гвен, вместо этого угрюмо изучая свои руки, в которых вращал шляпу. Кисти у него были большие, грубые — совсем не похожи на руки ее братьев.
Офелии слегка наскучили разговоры о стихах — романы о любви были куда интереснее. Она нашла среди гостей Денизу, но та болтала с подругой, леди Иветтой, и Офелия встала немного в сторонке, чтобы не мешать.
Дениза скоро поманила ее рукой, а когда Офелия приблизилась — обняла за плечи, не прекращая беседу: — Видите, он пришел, я же вам говорила.
— Ах, вы правы! — воскликнула Иветта. Хорошенькая девушка с желтыми, как масло, волосами, она очень мило смотрелась в розовом шелке — хотя до Денизы ей, конечно, было далеко.
— Кто пришел? — Офелия чувствовала — здесь скрывается какая-то любовная тайна.
— Ах, не говорите ей! — Иветта, хихикая, спрятала за веером лицо, порозовевшее в тон к платью.
— Но ведь наша дорогая Офелия умеет хранить секреты, — возразила Дениза.
— О да, умею, честное слово! Пожалуйста, скажите мне, — взмолилась она.
Иветта еще громче захихикала и кивнула, снова исчезая за веером.
Дениза склонилась к уху Офелии. — Внимания нашей милой Иветты удостоился Жерард Вессин.
Офелия пригляделась к молодому человеку, медленно прохаживавшемуся среди гостей. Приземистый, плотный, с небольшим брюшком, он казался ей довольно скучным. Но внешность могла быть обманчива — хотя господин Ферра-Вессин был другом детства Филипа, ей привелось обменяться с ним лишь несколькими фразами. Может, Иветту покорили его пышные, пшеничного цвета усы?
— Не выдавайте меня! — взмолилась Иветта.
Офелия замотала головой. — Я — могила!
И надо же было так случиться, что в это время поблизости оказалась матушка!
— Офелия, откуда ты взяла такое выражение? — раздался за спиной ее строгий голос.
Из романа. — Филип, кажется, что-то такое говорил, — соврала она, чувствуя, как краска приливает к щекам. Она знала, Филипу-то не достанется, что бы он ни сделал и ни сказал.
Ей казалось, что светлые глаза матери видят ее насквозь, но та только проговорила: — Девушкам не всегда стоит повторять то, что говорят молодые люди.
— Да, мама.
Дениза отважно отвлекла внимание матери на себя. — Офелии сегодня достались великолепные подарки, — заметила она с улыбкой. — Эта птица — настоящий шедевр.
— Несомненно. Вы тоже преподнесли моей дочери чудесные вещи — вы слишком добры. — Тон матери показался Офелии чуть суховатым. — Но я надеюсь, ты понимаешь, Офелия, что поистине бесценный дар — тот, что оставила для тебя твоя тетя, леди Вивиана. Когда она вернется, поблагодари ее на коленях.
— Конечно, мама.
Звуки музыки стали громче; гости насмотрелись на подарки, подкрепились вином и закусками, пришел черед танцев.
Офелия сплясала пару бранлей с Филипом, передавшим ее господину Бероту. Потом был Пол Клавис, за ним — Кевин Грасс.
Офелия поблагодарила его за цветочки. Тот процедил в ответ: — Ваш брат прав — они жалкие. Я, как обычно, выставил себя в смешном свете, но мне не привыкать стать, а вам придется простить меня.
Она хотела возразить, но у него был такой угрюмый и решительный вид, что Офелия так больше и не осмелилась произнести ни слова. Похоже, он и правда страдал от неразделенной любви.
Как же я-то встречу мою истинную любовь, размышляла она, проделывая па напротив долговязого Сирина Леммета. Она никого и не видела из мужчин, кроме друзей брата, а они были уже все ужасно взрослые. Да и на нее смотрели, как на младенца. Нет, конечно, они были безупречно вежливы и обходительны, но никто не метал в ее сторону таких взглядов, как те, какими атаковал Денизу Гидеон Берот.
Пожалуй, больше всего внимания к ней проявил господин Грасс, когда пошел в такую даль за цветами, но Офелия была не настолько тщеславна, чтобы воображать, что это делалось ради нее самой. Простая галантность.
Так и состариться можно, не встретившись со своим суженым. В романах и балладах героини всегда оказывались в ужасной опасности, и тут-то и появлялся их герой, отважный и прекрасный молодой человек, который спасал им жизнь, рискуя своей. А потом они влюблялись друг в друга с первого взгляда. Офелии спасение, увы, требовалось лишь от маминых нравоучений, а с такой задачей не справился бы даже самый отважный из мужчин.
Когда с танцами было покончено, все прошли к столу, по камчатной скатерти которого плыли салфетки в виде лебедей. К первым сменам блюд Офелия почти не притронулась — она хотела оставить место для сладкого.
Пытаясь не обращать внимания на осуждающий взгляд матери, она слопала гораздо больше пирожных, марципанов и сладкого крема, чем ей обычно полагалось, и только в конце ужина забеспокоилась, что переест и захочет спать… Но ничего подобного — возбуждение ее только росло, и скрывать его становилось все сложнее.
Наступал момент, которого она ждала с замиранием сердца. Музыканты выскальзывали из зала с инструментами. Ехидному Карлу Мелеару принесли мандолину, на которой он так хорошо играл, и он начал перебирать струны длинными пальцами.
