Подарок инкассатору - Константинов Евгений Михайлович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Эх, такие бы сны, да каждый день видеть!
Настроение было приподнятым еще и потому, что ночью, пребывая в творческом порыве, Серега буквально за три часа почти полностью слепил новую композицию. Не аналог классических «Охотников на привале», но тоже композицию, состоящую из трех мужиков, собирающихся принять очередную дозу алкоголя.
Называлась композиция «Всем поровну!» В отличие от классической ситуации, когда один собутыльник разливает водку по трем стаканам, стараясь никого не обделить, в рожденной за ночь композиции бутылка и стаканы были в руках у каждого. Мужики, скучковавшись, дружно сдвинули стаканы и одновременно начали наливать водку, но не себе, а соседу.
Скульптора больше радовала не оригинальность идеи, а сами персонажи, которых он слепил с конкретных людей: своего напарника Боярина, водителя суточной машины Фуфела и заместителя начальника инкассации Вячеслава Лисавина, другими словами — Пана Зюзи. Бесконечно радовала схожесть копий с прототипами. Тем более что лепил их Серега даже не по фотографиям, а по памяти!
Лепил, стараясь хоть чем-то отобразить особенность каждого: у держащего стакан Боярина, привычно оттопырен мизинец, на костяшках пальцев Фуфела — размытая татуировка, а у Пана Зюзи помимо обручального кольца на пальце безымянном, еще и мощный золотой перстень на среднем.
Радовало Серегу, что слепленным ночью за очень короткое время фигуркам, не требовалось доработки и добавления каких-либо деталей. Оставалось всего лишь установить их на одну из ранее заготовленных платформочек и, конечно же, оживить! Очень интересно будет понаблюдать за поведением этой троицы в шкуре живчиков, да еще и на ограниченном пространстве…
Наиболее подходящей платформочкой для алкашей Серега посчитал плот, изначально предназначенный для композиции «Сплав». По масштабу плот был таким же, как пляж-остров, но при создании потребовал немало времени, потому что для пущей достоверности каждое бревно скульптор лепил отдельно, после чего, соединяя все бревна, «прошил» их насквозь жесткой проволокой, а сверху «прибил» несколько досок.
Симпатичный такой получился плотик, на котором в перспективе планировалось разместить и брезентовую палатку, и ровно уложенные гладкие булыжники — для костра, другие соответствующие причиндалы и, конечно же, парочку рыболовов. Можно было превратить композицию и в «хулиганскую», к примеру, чтобы пока один рыболов, всецело увлеченный рыбалкой, ни на что больше не обращает внимания, его приятель с подружкой занимаются в палатке безудержным сексом.
До сих пор скульптор никак не мог решиться, ограничиться только рыбалкой или же добавить «хулиганства», наверное, поэтому плот все еще пустовал.
Ночью, к тому времени, когда фигурки оказались полностью слеплены, Серега заметно устал, поэтому не стал укреплять на плоту троицу алкашей. И вот теперь настало время. Вскоре пластилиновые копии Боярина, Фуфела и Пана Зюзи заняли место в самом центре плота. Серега задумался, стоит ли добавить какие-нибудь детали, но тут в дверь позвонили.
На пороге стоял капитан Клюев — в милицейской форме. Интересно, что же подумают соседи, подглядывая в дверные зрачки, как милиция в квартиру Костикова едва ли не каждый день заявляется!
— Притащил! — с порога объявил Клюев и вручил Сереге большой конверт. — Вот. Только такие.
В конверте оказалось десятка два разноформатных фотокарточек — цветных и черно-белых, а также пяток слайдов — в рамках. Слайды Серега сразу отложил в сторону — прошлый век. Почти на каждой фотокарточке охотники, и среди них подполковник Заводнов, позировали с добытым трофеем. Лишь на одной охотники трапезничали, но не на природе, а за покрытым скатертью столом, заставленным фарфором с закусками и хрусталем со спиртным.
— Н-да, — удрученно вздохнул Серега. — Если бы не иллюстрация великого русского художника Василия Григорьевича Перова…
— Вот этот, самый толстый — товарищ генерал, — Клюев ткнул пальцем в центральную фигуру на групповом фото. — Слева от товарища генерала — представитель организации… названия которой лучше не произносить.
— И если бы не мой личный охотничий опыт…
— Да понимаю, я, Шуба, все прекрасно понимаю, — развел руками капитан. — Ну, нет у нашего Завода других фотографий!
— И если бы не мое до крайности развитое воображение…
— То ничего бы у тебя с созданием композиции «Охотники на привале» не получилось, — закончил за него Клюев. — Но у тебя же и иллюстрация соответствующая есть, и опыт охотничий, а уж с воображением…
— Ладно, Борисыч, — улыбнулся Серега. — Не переживай, слеплю я твоих начальников в лучшем виде, в самых что ни на есть естественных позах охотников, расположившихся на привале.
— А успеешь? До субботы всего ничего осталось.
— Ты лучше сюда глянь, — Серега пропустил милиционера в комнату, где на столе красовалась композиция «Всем поровну!»
— Этих трех пьянотов я создал сегодня ночью, — сообщил скульптор не без гордости. — Вылепил буквально с головы до пят.
— Класс! — расплылся в улыбке капитан.
— Но самое главное в том, что это копии живых людей, с которыми я в инкассации работаю. Я их морды по памяти лепил и, кажется, вышло ничуть не хуже, чем с твоим Заводновым. В плане — похожими вышли морды. Во всяком случае, с моей точки зрения.
— Вообще класс, Шуба!!! Как тебе это удается?
— Терпение и труд, сам понимаешь, — многозначительно изрек Серега. — Зато устал, можно сказать, вусмерть. Особенно спина, ну и пальцы, конечно же.
— Не переживай, Шуба, я твою усталость компенсирую. По-взрослому компенсирую. Говоришь, сделаешь охотников к субботе?
— Если ничего глобального не произойдет… И если кое-кто не будет отнимать у скульптора драгоценное время…
— Понял. Ретируюсь. Ты вообще сам-то как? Господин Новиков жить не мешает?
— Новиков? Это еще кто?
— Артур Арутюнянович Новиков, совладелец ресторана «Фазан и сазан».
— А-а… бильярдный шар. Почему Арутянович?
— Арутюнянович. Отчество такое. Отца Арутюняном звали.
— Почему — звали? Умер?
— Не знаю.
— Отстал от меня Арутюнянович. Видать, нашел своего исчезнувшего совладельца, — как можно равнодушней пожал плечами Серега. И поинтересовался, словно бы невзначай:
— Ну, а ты как? Сны, где секс на лыжах больше не мучают?
— Нет, лыжи не снятся, — отмахнулся Клюев. — Правда, сама лыжница сегодня приснилась. Будто мы с ней в каком-то незнакомо месте… Ай, ладно, черт с ним, с этим сном. Кстати, Шуба, покажи-ка мне еще разок ту самую композицию. Очень интересно…
— Увы, — не дал договорить приятелю Серега. — Нет больше «Лыжной прогулочки».
— Как нет?
— Да, понимаешь, — вздохнул Серега. — Уронил я ее на пол в алкогольном опьянении. И как назло, головами фигурок вниз уронил. Головы, конечно, сплющились — сам понимаешь, пластилин. А я, дурак, вместо того, чтобы отложить композицию в сторонку и потом, по-трезвому головы восстановить, с расстройства смял всю прогулочку в один большой комок.
— Жаль! Беречь свои творения надо…
— Издержки производства, Борисыч, — вновь вздохнул Серега.
— Как жаль, — кажется, Клюев по-настоящему расстроился…
Пластилиновые Боярин, Фуфел и Пан Зюзя ожили. Но в первые минуты оживления не обратили никакого внимания на своего создателя. Каждому важнее было аккуратно наполнить из своей бутылки граненый стакан соседа ровно до каемки, чтобы тот, с такой же точностью тоже наполнил стакан своего соседа, а его сосед, соответственно, не обделил бы тебя.
Новоиспеченные живчики добросовестно с задачей справились, а затем, как по команде, опорожнили стаканы залпом. После чего так же дружно принялись хлопать себя по карманам, видимо, в поисках закуски. И лишь когда выяснилось, что ни у кого нет хотя бы одной конфетки на троих, соизволили посмотреть по сторонам и обратить взоры вверх, на скульптора.
— Привет, бояре! Желаете запить, закусить? Спокойно, спокойно, можете не разоряться, я все равно вас не слышу. Заткнись, Зюзя! Да понял я, чего хотите, понял. Минуточку…
