Город чудес - Беннетт Роберт Джексон (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Тот упирается в кухню. В уголке маленькая кухонная плита, под чугунным котелком мерцает огонь. Над краешком котла, где затвердело что-то белое и комковатое, вьется узкая струйка пара.
— Это овсянка, — говорит кто-то.
Сигруд поворачивается и видит Татьяну Комайд — она сидит в углу и читает громадную книгу, на корешке которой написано: «Взлет и падение континентской медной промышленности». Татьяна глядит на него поверх книги с толикой неприязни, как будто вспомнив о какой-то личной обиде.
— Ага, — говорит Сигруд. Он чешет руку, чувствуя себя неловко. — Точно.
— Да. Точно. Это все, чем питается тетушка Ивонна. Этим — и еще бараниной, морковью и картофелем.
На мгновение они просто смотрят друг на друга. Сигруд не может перестать смотреть на ее руки, ноги, ступни, как будто желая убедиться, что каждый видимый кусочек ее тела — человеческий, нормальный; и, похоже, они такие и есть.
Она всего лишь юная девушка. Просто подросток, который глядит на него с обидой. Сигруд испытывает причудливое ощущение, думая, что ради нее он рисковал жизнью, терзался размышлениями во тьме, о ней переживал и думал, пока плыл через Южные моря в Галадеш.
И все же смотреть на нее…
— У меня что-то с лицом? — спрашивает Татьяна.
Сигруд задерживает на ней взгляд еще на секунду.
«Она понятия не имеет. Она не знает, на кого похожа. И кем может стать».
Он неловко кашляет.
— Стройкова… твоя тетя?
— Она друг семьи. — Холодная улыбка. — Миски на верхней полке справа. Ложки в выдвижном ящике ниже.
Сигруд открывает шкаф и видит, что на средней полке действительно есть миски, но на нижней имеется что-то гораздо более тревожное — большой черный револьвер.
— Это она тоже оставила, — говорит Татьяна из своего угла. — Думаю, для меня… хотя тебе он может быть полезнее.
Сигруд еще секунду глядит на оружие, потом принимается наполнять миску кашей.
— Зачем она оставила тебе пистолет?
— Думаю, на случай, если кто-то ворвется сюда и будет угрожать моей жизни. Вообще-то я бы даже обрадовалась. С того дня, как мама привезла меня сюда, ничего больше не произошло.
— Мама привезла тебя сюда? — переспрашивает Сигруд.
— А кто же еще?
Он озирается.
— Где Стройкова?
— Кормит овец и свиней. Наверное. Я не могу сказать точно, потому что мне нельзя выходить из дома. Я, видишь ли, немаловажная персона.
Сигруд садится за стол. Он собирается набить рот кашей, как вдруг Татьяна покидает свой угол и садится напротив. Она глядит на него пристально, словно видит перед собой странное животное и никак не может его классифицировать.
— Итак, — говорит она, — ты знал мою маму.
— Хм, — мычит Сигруд в ответ. — Да.
— Пистолетом пользоваться умеешь?
Он косится на шкаф с посудой.
— Умею.
Она кивает.
— И ты тоже был шпионом?
Сигруд медлит. Железное правило разведки: не бегать вокруг, крича о том, кто ты такой. Но нельзя стать достойным оперативником, не умея читать людей, — и он чувствует, что Татьяна Комайд уже знает правду и ждет от него того же.
— В каком-то смысле, — говорит он.
Она снова кивает и говорит:
— Понятно.
Звучит это немного дерзко. Потом девушка встает, хватает книгу и быстрым шагом выходит из комнаты.
Сигруд таращится ей вслед, гадая, что это было. Потом открывается задняя дверь, и входит Стройкова в грубой кожаной куртке и грязных сапогах, с винташем на плече.
— А, очухался, — говорит она. — И проголодался. Видимо, еще поживешь. — Она хмурится, услышав, как где-то в доме хлопнула дверь. — В чем дело?
Сигруд беспомощно взмахивает рукой, указывая на пустой стул напротив него.
— Татьяна была здесь, и…
— И?
— Спросила, знал ли я ее мать.
Стройкова прищуривается.
— И что ты ей сказал?
— Сказал, что знал. Потом она спросила, был ли я шпионом.
— И на это что ты ей ответил?
— Я сказал… Ну-у. Да? Хотя это не совсем правильное слово. И тогда она просто встала и ушла.
Стройкова вздыхает и сдувает с лица упавшую прядь волос.
— Ох, батюшки. М-да. Такие вот дела у нас творятся. Ходить можешь?
— Предпочел бы этого не делать, — говорит Сигруд, думая про свой раненый бок.
— А я бы предпочла не нянчить сердитого подростка и полумертвого дрейлинга, но куда деваться. Когда закончишь с завтраком, выходи наружу. Я хочу, чтобы ты кое-что увидел.
— С Татьяной все будет в порядке?
— С Тати? Проклятье, конечно, нет! Мало того что она все еще скорбит, но что хуже… М-да. Очевидно, Шара не рассказала ей правду. Обо всем.
— П-правду?
Стройкова язвительно улыбается.
— Хочешь верь, хочешь нет, но Шара мне нравилась. В последние годы она стала в каком-то смысле моей подругой. Но все же я сомневаюсь в правильности кое-каких ее решений в плане воспитания. В особенности решения скрывать от единственного ребенка, что Шара была одним из наиболее успешных тайных агентов за всю историю Сайпура и лично убила двух Божеств.
Сигруд роняет челюсть.
— Она… она ей этого не рассказала?!
— Даже не намекнула. Похоже, Тати выросла, думая, что срок ее матери на посту премьер-министра — всего лишь очередной этап в карьере застенчивой чиновницы высокого ранга. Как Шаре это удалось, понятия не имею. Но теперь, когда она мертва, истина открылась. Я не могла утаить это от Тати, ведь все, что касается жизни ее матери, — международные новости. Так что поверь мне, после всего: плача, криков и ворчания, с которыми мне пришлось столкнуться в прошлом месяце, господин Сигруд, прикованный к постели мужчина, едва способный говорить, — это самый натуральный отпуск.
Сигруд следует за Стройковой, быстрым шагом идущей к маленькому сараю в дальнем углу своих владений. Он оглядывается на фермерский дом, который они покинули. Он видит, что, хотя здание нуждается в ремонте, о безопасности позаботились: на окнах решетки, а часть заколочена железными пластинами.
— Итак, — говорит Ивонна, — ты должен стать нашим телохранителем. Да?
— Думаю, общая идея была такой, — отвечает Сигруд и косится на ее винташ. — Но похоже, что ты отлично справляешься. Ты зовешь ее… Тати?
— Да. Она Тати, я Ивонна. Никакой чуши с «госпожой Стройковой», ладно? Ты не мой лакей. Был один, но я его уволила. Не доверяла. И он вообще-то побаивался овец. Как ни крути, неподходящая персона. Скажи, как ты узнал, что мы здесь?
— В каком-то смысле Шара подсказала. — Он рассказывает о своем путешествии, опуская детали о Нокове и божественном.
Ивонна тихонько смеется.
— Старушка Мулагеш… Как она меня ненавидела. Ей не нравилось, что я вмешиваюсь в сайпурскую политику. Какая ирония — ведь Сайпур-то совал свой нос в каждую избирательную урну на Континенте со времен каджа. Хотя Шара попыталась кое-что исправить.
— Как вы с Шарой сблизились?
Она останавливается и устремляет на него ясный взгляд.
— А ты как с нею сблизился, Сигруд йе Харквальдссон?
Он пожимает плечами.
— Она вытащила меня из тюрьмы.
— Хм. Хотела бы я иметь такую простую историю. — Она снова пускается в путь. — Шара начала слать мне письма… лет этак пять назад или около того. Она хотела узнать, не заинтересует ли меня благотворительность. Что-то в связи с приютами для континентских сирот. Сперва я ее игнорировала, но она проявила настойчивость. В конце концов я разрешила ей приехать в Дхорнав и рассказать обо всем лично. И она задела меня за живое. После всех наших катастроф по-прежнему оставалось так много бездомных детей. Такие вещи… Они так просто не проходят. Они тянутся на протяжении поколений.
Сигруд внимательно слушает.
— Значит… ты принимала участие в ее благотворительности на Континенте?
— Ну как принимала? Я выделила на это дело кругленькую сумму. Консультировала учрежденный ею попечительский совет по почте. А иногда позволяла ее дочери жить у меня, когда Шара делалась слишком занятой, — в тот период здесь имелись слуги. Маленькой Татьяне тут было весело, она каталась на пони, и все такое. Я избавилась от всех слуг, когда Шара умерла. Они утратили мое доверие.
