Красноглазый вампир - Рэ Жан (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Но они не причинили ей ни малейшего зла, а постарались внезапно исчезнуть.
Что вы хотите сказать? — дрожащим голосом начал Ревинюс.
Зажмурьтесь… Зажмурьтесь! — внезапно завопил сыщик, бросаясь вперед.
Женщина в вуали наклонилась над двухгрошовой головой и манипулировала рычагами, передвигая их необычным способом.
Зажмурьтесь! — снова завопил сыщик.
Отчаянно и громко женщина выкрикнула:
Прости меня, мой малыш Проспер!
Сквозь крепко закрытые глаза присутствующие ощутили ослепительную вспышку, потом услышали, как упало чье-то тело.
Опасность миновала, — мрачно сообщил Гарри Диксон.
Проспер Ревинюс упал на колени рядом с недвижно распростертой на полу незнакомкой и сорвал с нее вуаль.
И открыл застывшее и умное лицо с выжженными глазами.
Кормилица! Кормилица! — всхлипнул профессор.
Если бы вы мне сразу сказали, что вашу кормилицу зовут Пребандье, многих бед удалось бы избежать, — тихо произнес сыщик и добавил: — Доктор Пребандье была потомком графов Рамбар, а вы их последний представитель этого рода, в свое время претендовавшего на трон Франции.
— Всё, что она сделала, она сделала ради меня, — сквозь слезы говорил Проспер Ревинюс. — Она считала, что королевское сокровище по праву принадлежит мне.
Последнее слово сказал Питер Сламкин, завершая повествование об этой странной и печальной авантюре. Но он произнес эти слова вполголоса, чтобы не услышали остальные:
— И всё это ради подобной машины… Двухгрошовой Головы!
СТРАШНАЯ НОЧЬ В ЗООПАРКЕ LA TERRIBLE NUIT DU ZOO
Белый волк
Доктор Джордж Хакстон осторожно поставил в держатель пробирку и внимательно прислушался, откуда доносился шум.
Он специально отпустил весь свой персонал, чтобы остаться в одиночестве в своем громадном и мрачном доме на улице Левисхэм, настоящей средневековой крепости в самом сердце Лондона. И вдруг он расслышал, как открыли, а потом с предосторожностями закрыли входную дверь.
Он положил руку на выключатель и тут же погрузил лабораторию в непроницаемый мрак.
Хакстон на несколько мгновений застыл в абсолютной неподвижности, но шум не повторился. Не последовало и других шумов.
Он в темноте нащупал электрическую кнопку, спрятанную в углу стола, и нажал ее.
Потолок слабо засветился. На нем постепенно вырисовался фосфоресцирующий прямоугольник. Доктор не сводил глаз со светящегося квадрата.
Вскоре на нем появилось изображение. Оно медленно смещалось, словно в замедленном фильме, показывая на миниатюрном экране лестницы, коридоры, гостиные и спальни. Все они были совершенно пусты.
Наконец, на экране показалась дверь, и доктор вновь нажал кнопку: изображение остановилось, потом над экраном зажглась красная лампочка, погасла. Зажглась зеленая лампочка и тоже погасла. Пока длился этот сеанс, на столе из тьмы выступил светящийся циферблат, по которому побежала секундная стрелка. Когда она остановилась, Хакстон проверил, какое расстояние она прошла, и задумчиво покачал головой.
— Точно одиннадцать секунд. Ровно столько времени- надо человеку, который плохо знает планировку дома, куда он пробрался, чтобы открыть дверь, заглянуть, что за ней, и снова закрыть, предпринимая все предосторожности, чтобы тебя не увидели и не услышали.
Он усмехнулся: «Не увидели и не услышали».
— Так бы и было, — сообщил он сам себе, — не будь всех этих научных штучек, от фотоэлектрических панелей до датчиков инфракрасного излучения, которые воздвигли вокруг меня невидимый, но надежный бастион.
Итак, кто-то вошел, наверное, еще в доме, а я его не вижу, это уже серьезно.
Пробирка, поставленная в держатель, фосфоресцировала в темноте слабым опаловым светом.
Когда Джордж Хакстон занимался опытами, вроде того, который он проводил в данный момент, он всегда отсылал из дома весь персонал. Телефонные звонки оставались без ответа, а все двери были закрыты электрическими запорами. Однако…
Несмотря на великолепную охранную систему, дверь, которая закрывала доступ в коридор, ведущий к лаборатории, коридор, куда слуги не входили в отсутствие хозяина, открылась и закрылась, словно действовал осторожный ночной грабитель.
Но на светящемся экране с изображением этого узкого коридора никто не появился.
С колебанием, но почти успокоившись, доктор перенес руку на выключатель, чтобы осветить лабораторию.
Когда он схватил пальцами фарфоровую ручку, его поразило странное холодное ощущение, словно по его руке пробежал легкий сквозняк.
Он тут же повернул выключатель, но свет не включился.
Хакстон с ужасом вскрикнул, поскольку в темноте дыхание обратилось настоящим прикосновением, до жути ледяным. Он хотел отдернуть руку, но она оказалась зажатой безжалостными тисками.
Хакстон! — произнес обезличенный и далекий голос.
Кто это, — с трудом выдавил доктор, — и как вы проникли сюда?
Я не проник к вам, и я не здесь, — ответил тот же голос.
Что вы хотите? — прошептал Хакстон.
Забрать вас с собой.
Ученый вскрикнул. В его голосе звучали одновременно удивление и страх.
Каким образом я могу последовать за вами? Я не знаю ни кто вы, ни как вы подобрались ко мне. Но если вы у меня, значит, хотите ввести меня в заблуждение.
Всё это потребовало от меня огромных усилий, а главное, невероятного расхода энергии, — продолжил голос, — но главное в том, что мне удалось. Когда занимаешься опасными опытами, как делаете вы, доктор, надо ожидать любых вещей, даже самых неправдоподобных. Но я полагаю, что мы все же договоримся.
Хакстон почувствовал, что его руку освободили, и он резко повернул выключатель.
Вспыхнули большие потолочные панели. Лабораторию залили потоки белого света.
Хакстон быстро глянул направо, надеясь увидеть странного гостя, но, к его величайшему удивлению, перед глазами была стена с контрольными панелями, рядами манометров и огромных размеров черная доска, покрытая эпюрами и уравнениями.
Он перевел взгляд на единственную дверь в лабораторию и увидел мощные стальные запоры, замершие в своих хромированных гнездах.
Он медленно вытер покрытый потом лоб.
— Паршивая игра нервов, — пробормотал он, — нельзя безнаказанно терзать их днем и ночью.
На столе в яшмовой пепельнице лежало множество трубок разных размеров и видов. Хакстон выбрал трубку с янтарным чубуком и набил ее голландским табаком.
Ароматный дым поднялся к потолку сизыми облачками. Лицо доктора разгладилось.
— Покурить… наслаждение и отдохновение богов, — прошептал он, окончательно расслабившись.
Его рука машинально поглаживала любимую трубку и вдруг отпустила ее.
Пораженный безмерным ужасом, Джордж Хакстон смотрел на тыльную сторону ладони. Странное, чуть красноватое пятно покрывало ее от большого до безымянного пальца. Это был отпечаток длинного и костлявого пальца скелета, заканчивающегося невероятно длинным ногтем.
— Боже правый, — застонал он, — что со мной происходит?
Словно боясь коснуться раскаленного предмета, он едва тронул левой рукой странный стигмат и почувствовал жгучую боль, как если бы это был свежий ожог.
— А! — прохрипел он. — Я не осмеливаюсь… я боюсь понять!
Он огляделся вокруг, словно затравленный зверь, словно спокойная лаборатория внезапно наполнилась зловещими призраками. Но в лаборатории царило привычное спокойствие. Трубки Крукса бесшумно подрагивали оранжевым светом на включенном аппарате, указатели на мощных манометрах покачивались на циферблатах, а контрольные лампы накаливания печально светились.
Хакстон с непривычной резкостью оттолкнул кресло и буквально ринулся к щиту управления всеми замками дома.
Запоры выскользнули из гнезд. В доме послышались щелчки запорных механизмов, давая понять, что все выходы и входы открыты.
Доктор в спешке схватил шляпу и плащ, висящие на вешалке, понесся по коридорам, с яростью распахивая все двери.
