Князья тьмы. Пенталогия - Вэнс Джек Холбрук (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
«Все может пригодиться, — отозвался Герсен. — Вы собирались выбросить эту фотографию — откуда она к вам попала?»
«А, эта ерунда? Ее прислали позавчера из нашего отделения в Звездной Гавани. Ежегодная попойка городского благотворительного общества или что-то в этом роде. Зачем она вам?»
«Еще не знаю. В ней что-то есть. Кстати, кто такой «Х. А. Трисонг»?»
«Какой-то местный олигарх. Женщины — одна страшнее другой, и одеты старомодно. Нашим читателям это не понадобится, уверяю вас».
Герсен, однако, продолжал любопытствовать: «О какой Звездной Гавани идет речь? Так называется по меньшей мере дюжина городов на разных планетах».
«Это прислали из Звездной Гавани на Новом Принципе, шестой планете системы Мархаба», — опять же, в ответе библиотекаря чувствовался едва заметный налет снисходительного презрения. В «Космополисе» никто толком не понимал, каким образом и почему Генри Лукаса назначили специальным корреспондентом; даже если это обстоятельство еще можно было как-то объяснить протекцией со стороны начальства, никто не мог ответить на вопрос, который напрашивался сам собой — почему этого тунеядца до сих пор не уволили?
Мнения коллег Герсена нисколько не волновали: «И каким образом прибыла эта фотография?»
«Каким образом? По почте, как еще? Когда закончите, выбросьте ее, пожалуйста, в корзину для макулатуры».
Библиотекарь занялся своими делами. Герсен отнес фотографию в свой маленький личный кабинет и позвонил в отдел кадров: «Кто наш представитель в Звездной Гавани на Новом Принципе?»
«В Звездной Гавани находится наше главное региональное представительство, господин Лукас. Местный региональный суперинтендант — Эйлетт Мэйнет».
Просматривая справочник «Галактические маршруты», Герсен обнаружил, что прямого сообщения между Алоизием и Новым Принципом не было. Если он хотел воспользоваться пассажирскими пакетботами, ему пришлось бы сделать три пересадки с одного корабля на другой и затратить существенное время на ожидание в транзитных пунктах.
Герсен захлопнул справочник, поставил его на полку и отправился в космопорт. Там он взошел на борт своего «Трепетнокрылого Фантамика» — хорошо оборудованного и маневренного космического крейсера с небольшим отдельным люком для загрузки трюма и четырьмя пассажирскими каютами. Корабль этот был несколько крупнее другого звездолета Герсена, «Дистис-Фараона», и уютнее его третьего звездолета, роскошного «Арминтора».
С тех пор, как Герсен обнаружил фотографию в библиотеке, прошло несколько часов; в Понтефракте вечерело. Уже через несколько минут Герсен покинул Алоизий — Вега холодно сияла на фоне бархатно-черного неба в левом бортовом иллюминаторе. Герсен ввел приблизительные координаты в автопилот, и звездолет помчался в гиперпространстве в направлении среднего сектора созвездия Овна.
По пути Герсен внимательно рассматривал фотографию, снова и снова. Со временем она словно ожила своей собственной двухмерной жизнью. Герсен спрашивал у каждого мужского лица: «Это ты, Ховард Алан Трисонг?»
Одни возмущенно отрицали такую возможность, другие помалкивали, а некоторые поглядывали на Герсена с мрачноватым вызовом, словно говоря: «Я — это я! Не лезь не в свое дело!» Одного из мужчин Герсен разглядывал чаще других — он вызывал у него все больший интерес. Блестящие каштановые волосы окаймляли широкий лоб мыслителя; впалые щеки спускались к костлявому подбородку, вокруг рта обозначились мышечные складки; тонкие чувственные губы кривились, словно их обладатель вспоминал какую-то злорадную шутку. Это было лицо волевого и проницательного человека — да, чувствительного, но не мягкого. «Лицо человека, способного на все», — подумал Герсен.
Впереди уже блестел Мархаб; правее звезды кружилась ее шестая планета, Новый Принцип, а вокруг планеты — три луны.
Глава 2
Из монографии «Цивилизованные идеи и цивилизованные миры» Майкла Йитона:
«Размышляя о первоначальном развитии колонизированных человеком миров, исследователь не может не отметить любопытное, вызывающее усмешку обстоятельство — скорее закономерность, нежели исключение. Идеалистическая программа, в соответствии с которой организуется каждое новое общество, начинает генерировать, согласно некоему еще не сформулированному поведенческому правилу, противоположный или противодействующий ей стимул, со временем преобладающий над исходным замыслом. Что служит этому причиной? Извращенность человеческой природы? Ирония Судьбы? Кто знает? Так или иначе, образцы этого процесса повсеместны. Рассмотрим, например, историю цивилизации на планете Новый Принцип...».
Находясь на орбите Нового Принципа, Герсен определил местонахождение Звездной Гавани и приземлился в местном космическом порту. Сидя в обтекаемом вагоне скоростного челнока, перевозившего пассажиров по восьмикилометровому монорельсу из космического терминала в город, Герсен мог полюбоваться на болотистые пустоши Нового Принципа, поросшие плотным темно-синим дерном. На некотором расстоянии темно-синие тона уступали красновато-коричневым, а еще дальше — пурпурным. В полутора километрах от космопорта огибал целый район мшистых белеющих развалин, некогда представлявших собой обширный архитектурный комплекс в неопалладианском стиле — по сути дела, отдельный городок. Многие колонны были выщерблены, иные обрушились на землю — от них остались только сколотые основания; крыши местами провалились, а благородные антаблементы покрылись пятнами и потеками. Сперва Герсен подумал, что руины необитаемы, но вскоре заметил то там, то сям какое-то движение, а еще через несколько секунд увидел шайку тощих длинноногих животных, передвигавшихся скачками по некогда величественной площади.
Развалины остались позади — вагон монорельса прибыл в Звездную Гавань и остановился у платформы центрального вокзала. В справочном бюро Герсен узнал, что местное представительство «Космополиса» занимало несколько помещений в десятиэтажном здании в нескольких кварталах от вокзала — и отправился туда пешком.
Город не отличался ничем особенным. Только лимонно-желтый солнечный свет и особый привкус воздуха [55] напоминали Герсену о том, что он шел по улицам Звездной Гавани, а не где-нибудь в пригороде Авенты на Альфаноре или в любом из десятков других ретро-модернистских городов Ойкумены. Одежда местных жителей тоже мало отличалась от той, что носили в Авенте или в городах Древней Земли. В чем бы ни заключался первоначальный «новый принцип» здешнего общества, от него, по меньшей мере на первый взгляд, не осталось никаких следов.
По прибытии в представительство «Космополиса» Герсен приблизился к стойке, за которой стоял пожилой человек с проницательной, напоминающей хищную птицу физиономией, ярко-голубыми глазами и хохлом блестящих серебристых волос. Тощий и костлявый, он держался с суровой чопорностью, что не вязалось с повседневным, даже домашним характером его одежды — ярко-голубой сорочкой из тонкого вельвета, мягкими бежевыми брюками и сандалиями из темной замши. Он обратился к Герсену официально и сухо: «Что вам угодно, сударь?»
«Меня зовут Генри Лукас, я из главной редакции в Понтефракте, — представился Герсен. — Я хотел бы поговорить с господином Эйлеттом Мэйнетом».
«Вы говорите именно с ним, — Мэйнет смерил Герсена взглядом с головы до ног. — Генри Лукас? Мне приходилось заезжать в главную редакцию, но я не помню никого по имени «Генри Лукас»».
«Мне присвоили звание «специального корреспондента», — пояснил Герсен. — По сути дела, мне поручают добывать различные новые сведения, еще не получившие известность — особенно в тех случаях, когда остальным репортерам это по какой-либо причине неприятно или неудобно».
«Понятно, — кивнул Мэйнет. — И что же оказалось настолько неприятным или неудобным у нас, в тихой Звездной Гавани?»
