Заповедник (СИ) - Желунов Николай Александрович (книга регистрации .txt) 📗

Через час пути местность изменилась. Горы пирита стали выше и моложе — глыбы породы переливались в солнечных лучах, как настоящее золото. Красиво, сказал Ван Персек и я согласился. Пустой состав прогрохотал мимо нас в обратном направлении. Мы шли тайком — игруны никогда прямо не запрещали путешествовать на поезде в пиритовый рай (а больше в нашей пустыне ехать было некуда), но мы отдавали отчет, что с нами сделают, если поймают здесь. Мы дотопали до конца железной дороги. Здесь, на кругу, поезд сбрасывал груз, разворачивался и уходил назад.

Ван Персек бесстрашно вскарабкался на вершину самого высокого холма и долго всматривался вдаль. Он спустился оттуда очень возбужденным, и потащил меня на восток. Вскоре мы добрались до одинокого холма. На вершине кто-то воткнул большой деревянный крест.

— Это оно, — задыхаясь, воскликнул мой спутник, — упокоение на кладбище дураков! Понимаешь? Серный колчедан, пирит — называют золотом дураков. Упокоение — вот эта могила! Мы нашли его!

Возбуждение передалось и мне. Мы принялись руками раскапывать слежавшуюся породу. Я опасался увидеть обломки дерева и кости — слышал, когда-то людей хоронили не кремируя, в ящиках, но все, что мы нашли — черный пластиковый куб размером с кулак. Он легко раскололся пополам и под ноги спланировал клочок бумаги.

Буквы ужасно корявые, словно выведенные грязной проволокой. Мы не сразу разобрали эту мазню. Должен признаться, при виде этих каракулей у меня по коже побежали мурашки.

ПРОШЕДШИЙ ПУТЕМ КРЕСТА СПАСЕТСЯ.

Ван Персеку тоже было не по себе.

— Это какая-то загадка, — пробормотал он, сверкая умными глазками, — шарада!

— По-моему, бред, — зевнул я.

— Нет, Тинки, напротив… дай-ка подумать.

Солнце было уже высоко, когда мы спустились к шоссе. Я с облегчением скинул рюкзак, извлек из него машину и включил ее. Ван Персек наблюдал за моими манипуляциями, восхищенно сопя над головой. Пластиковый параллелепипед с тихим жужжанием распался на секции, развернулся, подобно металлическому цветку, выпустил тонкие оси с тремя парами упругих колес. Вскоре перед нами был видавший виды, но все еще быстрый двухместный электрокарт — легкий и прочный.

— Садись. Не будем терять времени, Тинки, — сказал Ван Персек.

— С тобой потеряешь, как же.

Мы натянули круглые очки и повязки на лица — защита от песка — и поехали. Электромобильчик несся вперед с деловитым жужжанием, выбрасывая тучи пыли из-под колес. Вокруг расстилалось безбрежное море серого песка, почти ровное, лишь кое-где вздымались темечки барханов. От быстрой езды у меня посвежело на душе.

— Какое безветрие, чуешь, приятель? — перекрикнул я шум мотора, — Если бы не эта тишь, шоссейку давно замело бы песком! Как думаешь, кто ее проложил?

— Игрунов не видно, — пожал плечами сыщик, — наверное, люди.

— Как? И зачем это людям? — поразился я.

— Древние делали много странных вещей.

Ехали долго. Картина вокруг не менялась — прямая линия дороги, да серое песчаное море по сторонам. Небо затянула грязная пенка. Вскоре я уже не мог понять, где находится солнце, а от монотонной езды начал клевать носом и крепче вцепился в руль.

— Как странно! — крикнул я, — почему мы никогда не путешествуем? Игрунам ведь плевать!

— Думаешь, они не охраняют границу?

Я опасливо поглядел на небо.

— А ты как считаешь?

— Не знаю. Есть ли вообще эта граница…

Ван Персек вытряхнул из кармана записку.

— Кто-то ведет нас, Тинк! Полагаю, он ждал того чужака, но чужак пропал, и мы с тобой заняли его место. Хотел бы я знать, что мы найдем в конце пути!

Он принялся всматриваться в горизонт, словно хотел увидеть там разгадку тайны.

— В конце пути, — выдал я неожиданно для себя самого, — мы выясним, что игруны это какие-нибудь уроды с другой планеты, которые нас поработили, а теперь и вовсе решили извести под корень. А может, они из-под земли выбрались. Или из треклятого параллельного мира.

Дефектив (простите, детектив) пожал плечами, вздохнул устало:

— Ну… это и так ясно, Тинк.

Я поперхнулся. Мне казалось странным, что это кому-то кроме меня вообще могло прийти в голову. А ему ясно.

— Не важно, откуда они пришли, — сказал Ван Персек, — наверное, наши прапрадеды знали, да забыли рассказать дедам. Важно, что игруны останутся после нас. Когда-то были динозавры. Потом мамонты. Потом люди. А теперь игруны. После них еще кто-то придет и изменит мир под себя!

— Надо бороться, Ван Персек!

— Как?

— Убивать их! Убивать без жалости!

— Никто не станет убивать игрунов. Все понимают, если их не будет, мы перемрем с голоду!

— Я стану убивать! — засмеялся я.

Перед затуманенным взором всплыло влажное от слез лицо Мари.

— Как? Камнями? — спросил Ван Персек.

— Могу и голыми руками!

Мы снова надолго замолчали. Я помотал головой — в серой дымке мне чудились на горизонте гигантские тени. Мираж. Чертова пустыня. Ван Персек-то как притих! Понятно, одно дело — расследовать убийства с губной гармошкой в зубах, и совсем другое самому на игрунца сходить. Сразу видно, белая кость, интеллигент морковный. Серный колчедан у него, мамонты какие-то. Родители, наверное, грамотные были. Есть такой тип: хлебом не корми, дай буквы в книжке поразглядывать.

— Знаешь, Тинк! — сказал вдруг Ван Персек, — я с тобой согласен!

— Что?

— Насчет «убивать». Я согласен!

— Давно бы так, приятель!

Дымка на горизонте заколебалась, и мне вновь померещились чудовищные тени. Что за напасть с глазами? Надо устроить привал, отдохнуть от гонки. А все-таки умный парень этот Ван Персек, подумал я. Я бы в жизни не догадался, что «путь креста» — это шоссе, на которое указал тот деревянный крестик на свалке пирита, когда мы его повалили на землю. И кому потребовалось так морочить нам голову? Надеюсь, этот любитель загадок поможет наподдать чертовым игрунам.

— Спасибо, друг сыщик! — я хлопнул его по плечу.

— За что?

— Спасибо, что взял с собой. Первый раз за столько лет я занимаюсь стоящим делом!

Это был не мираж. Гигантские, уходящие в небо конструкции поднимались из пустыни. И когда мы очутились среди них, липкий холодный пот стекал по моей спине. Машина заглохла — иссяк заряд аккумулятора, и не было солнца, чтобы зарядить его.

— Что это, приятель? — как я не старался казаться спокойным, голос дрожал.

— Я думаю, — тихо проговорил Ван Персек, — думаю, это дома.

— Как же, — сплюнул я. Но вынужден был согласиться. Лестницы, подъезды, окна (большей частью выбитые). И в самом деле, дома. Я стоял, задрав голову, оцепенев от сознания того, что все эти бесконечные соты когда-то были заселены людьми. Сколько человек жили здесь? Тысячи? Десятки тысяч? У меня зашумело в ушах.

— Пошли, Тинки, — потянул за руку сыщик, — путь креста идет через город.

Машину мы бросили. Впрочем, топать пешком после целого дня в тесном карте было даже приятно. Звук шагов эхом взлетал над головами в бетонном ущелье. На шоссе тут и там громоздились глыбы проржавевшего, обратившегося в труху металла, по глазницам фар я догадался, что это автомобили. Богато жили древние.

Шоссе упиралось в циклопическое здание, этажей, наверное, в сто. Высоко на фасаде его тускло подмигивало электронное табло. Немногие уцелевшие лампочки складывались в бессмысленные слова:

Лампы вспыхивали и гасли, как глаза умирающего робота.

— Господи, что за жуткое место, — сказал я, — далеко нам еще? Как мы вообще вернемся домой?

— Если дойдем до цели, это будет уже неважно, — рассеянно пробормотал Ван Персек. — Кстати, это самое простое послание из всех трех. Видишь?

— Шутишь, приятель? — я огляделся в поисках послания.

— Буквы на табло. Это анаграмма.

Я пожал плечами.

— Достаточно переставить местами буквы и слова. У меня получилось БУНКЕР НА ОСТРОВЕ. Понимаешь, Тинк, — он устало опустил рыжие ресницы, — тот, кто ведет нас — очень умен. Игрун никогда бы не прошел этот путь вместо человека. Для игруна наш образ мышления вообще чужд, а тут еще и шарады… Игрун не нашел бы разгадку.