Источник Вознесения - Сандерсон Брэндон (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Тиндвил оказалась еще более подходящим примером. Возможно, кто-то бы посчитал, что Бриз вмешивается не в свое дело, раз погасил ее чувство ответственности и разочарование при виде Сэйзеда. Однако Бриз не создавал других эмоций – тех, что прятались в тени разочарования: любопытство, уважение, любовь…
Нет, если бы гашение являлось простым контролем разума, Тиндвил отвернулась бы от Сэйзеда, как только они вдвоем покинули зону влияния Бриза. Но гасильщик знал, что этого не случится. Ключевое решение было принято, и Бриз на него не повлиял. К этому все шло на протяжении недель – Бриз лишь ускорил.
Улыбаясь своим мыслям, он достал из кармана часы; оставалось еще несколько минут. Бриз откинулся в кресле, посылая вокруг себя общую волну гашения, уменьшая скорбь и боль людей. Фокусируясь на таком большом количестве народа, он не мог делать ничего конкретного; некоторые могли почувствовать легкое эмоциональное отупение, но для всей компании это было хорошо.
Книгу он не читал и, по правде говоря, не мог понять, как Эленд и остальные проводят за этим занятием столько времени. Ужасающе скучная вещь. Читать гасильщик смог бы, только не окажись вокруг ни единого человека. Вместо этого он вернулся к занятию, которое прервал, когда его внимание привлек Сэйзед. Бриз изучал беженцев, пытаясь определить, что чувствовал каждый из них. Не так важна сама алломантия, как талант наблюдателя. Мягкое прикосновение и впрямь всегда помогало, однако гашение не позволяло алломанту узнавать чьи-то чувства. Их Бриз угадывал самостоятельно.
Ключевым моментом была опять-таки естественность. Даже самые неопытные скаа поняли бы, что их гасят, если бы эмоции нахлынули внезапно. Истинное искусство гашения заключалось в усилении естественных эмоций, а это достигалось путем аккуратного уменьшения силы прямо противоположных. Люди представляли собой путаницу чувств; «чувством» они обычно считали эмоции, которые доминировали в их сознании в определенный момент.
Внимательный гасильщик видел, что скрывается под поверхностью. Понимал, что чувствовал тот или иной человек, даже если сам он не отдавал себе отчета – или не хотел признаваться – в определенных эмоциях. Таков был случай Сэйзеда и Тиндвил.
«Вот ведь странная пара, – подумал Бриз, машинально гася одного из скаа, которому никак не удавалось расслабиться и уснуть. – Остальные считают, что эти двое враги. Но ненависть редко создает такую смесь горечи и досады. Нет, эти две эмоции происходят совсем от другой совокупности проблем. Кстати, разве Сэйзед не евнух? Интересно, как же все это приключилось…»
Его размышления прервали вошедшие Эленд и, к несчастью, Хэм. Эленд был в одном из своих белых мундиров, в белых перчатках и при мече. Человек, одетый в белое, в городе пепла и сажи производил сильное впечатление. Мундиры Эленда шились из особых тканей, которые отталкивали пепел, но все же их приходилось чистить каждый день. Эффект стоил усилий.
Тотчас же перебрав эмоции Эленда, Бриз сделал его менее усталым, более уверенным в себе, хотя последнее оказалось уже почти ненужным. В этом отчасти была заслуга террисийки – Бриза впечатлили ее способности влиять на мысли людей без помощи алломантии.
Гасильщик чувствовал эмоции Эленда: отвращение и жалость – вполне объяснимые, учитывая обстановку. Он не удержался и слегка подтолкнул Хэма к тому, чтобы стать менее склонным к спору: Бриз был не в настроении потакать желанию громилы потрепать языком.
При виде Эленда люди оживлялись: его присутствие каким-то образом будило в них надежду, до которой Бриз так и не смог докопаться даже при помощи алломантии. Скаа шептались, называя Эленда королем.
– Бриз, – Эленд кивнул поднявшемуся навстречу гасильщику, – Сэйзед здесь?
– Боюсь, он только что ушел.
Эленд заметно расстроился.
– Ладно, найду его позже. – Он оглядел комнату, и углы его рта потянулись вниз. – Хэм, я хочу, чтобы ты завтра собрал торговцев одеждой с Кентонской улицы и привел сюда; пусть посмотрят.
– Им это может не понравиться, Эленд, – заметил Хэм.
– Очень на это надеюсь. Увидим, что произойдет с ценами после того, как они здесь побывают. Я могу понять, почему дорожают продукты питания – их недостаточно. Однако оставить людей без одежды можно только по одной причине – от жадности.
Громила кивнул, но Бриз заметил, как он вдруг замкнулся. Неужели другие не понимали, каким удивительно неконфликтным был Хэм? Он любил спорить с друзьями, но на самом деле редко доводил свои философствования до конца. Кроме того, терпеть не мог драться с незнакомцами. Бриз всегда считал это странной чертой для человека, которого, собственно, и нанимали главным образом для драк. Он пригасил Хэма, чтобы уменьшить его беспокойство по поводу предстоящей стычки с торговцами.
– Ты же не останешься тут на всю ночь, да, Бриз? – спросил Эленд.
– Вседержитель, нет! – воскликнул гасильщик. – Мой дорогой, тебе вообще повезло, что ты сумел заманить меня сюда. Честно говоря, это место не для джентльмена. Грязь, угнетающая атмосфера – и это я еще ничего не сказал про запах!
– Бриз, когда-нибудь тебе придется научиться думать о других, – нахмурился Хэм.
– Как только я смогу думать о них с некоторого расстояния, Хэммонд, с удовольствием именно этим и займусь.
– Ты безнадежен. – Громила сокрушенно покачал головой.
– Так ты возвращаешься во дворец? – уточнил Эленд.
– Вообще-то, да. – Бриз глянул на карманные часы.
– Подвезти?
– Я приехал в своей карете.
– Отлично. – Эленд повернулся к Хэму, и они ушли, беседуя о грядущей встрече Эленда с каким-то депутатом Ассамблеи.
Некоторое время спустя Бриз вошел во дворец. Кивнув стражам у дверей, пригасил их утомление. Проходя через кухню, подзадорил судомоек. Этого хватит ненадолго, но подобные легкие прикосновения давно уже стали второй натурой Бриза.
За кухней располагалась одна из уединенных дворцовых столовых – крохотная, чем-то напоминавшая будку, комнатка с каменными стенами.
Уложив на скамью увечную ногу, в углу сидел Колченог и сердито глядел на Бриза.
– Ты опоздал.
– Это ты пришел рано. – Бриз опустился на скамью напротив.
– Какая разница, – проворчал Колченог.
Рядом с початой бутылкой вина на столе ожидала вторая кружка. Расстегнув жилет, Бриз наполнил ее и со вздохом откинулся назад.
– Твое облако на месте? – спросил он, отпивая вслед за Колченогом из кружки.
– Вокруг тебя? Как обычно.
Глотнув еще вина, Бриз улыбнулся и расслабился. Колченог, которому теперь редко приходилось использовать свою силу, был курильщиком. Когда он воспламенял медь, способности остальных алломантов становились невидимыми для того, кто жег бронзу. Но важнее всего – по крайней мере для Бриза – было то, что медь делала Колченога неуязвимым к любой форме эмоциональной алломантии.
– Не понимаю, чему ты так радуешься, – заметил Колченог. – Я думал, тебе нравится играть с эмоциями.
– Так и есть.
– Так зачем же ты приходишь пить со мной каждый вечер?
– Тебя не устраивает моя компания?
Колченог не ответил. Это был его способ сказать, что он не возражает. Бриз разглядывал сварливого генерала. Большинство членов шайки предпочитали держаться от Колченога подальше. Кельсер привел его в последний момент, поскольку курильщик, чьими услугами они обычно пользовались, умер.
– Ты знаешь, каково это, Колченог? Быть гасильщиком?
– Нет.
– Это дает тебе замечательный контроль. Это удивительное чувство – влиять на тех, кто вокруг, все время ощущать, что ты можешь управлять реакцией людей.
– Звучит восхитительно, – безразличным тоном откликнулся Колченог.
– Большую часть времени я провожу, наблюдая за людьми, корректируя их, поджигая или пригашая. Это здорово меня изменило. Я… больше не могу относиться к людям, как раньше. Поверь, очень непросто, к примеру, дружить с тем, кто способен меняться согласно твоей воле.
