Последствия старых ошибок (СИ) - Бэд Кристиан (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Интересно, вооружен ли Незваный?
Русоволосый засмеялся и развел руками — беги, мол.
Агескел поднялся с достоинством и шагнул в зону звукового воздействия на экраны связи.
Оставалось щёлкнуть пальцами. Он помедлил, растягивая удовольствие и представляя пленника, поджаривающегося на медленном огне. Улыбнулся.
Гость тоже улыбнулся и сказал мягко:
— Посмотри, поджилки твои трясутся в ожидании моих мучений. Ты болен, Сейво, ты не способен более испытывать удовлетворение от настоящей жизни. Только смерть развлекает тебя.
Агескел вздрогнул, и щелчок прозвучал излишне нервно и громко.
Экран, однако, не зажёгся, чего и следовало ожидать. Незваный Гость хорошо подготовился.
— Кто ты? — сердито спросил Агескел, усаживаясь и сделав вид, что щёлкал, подзывая кресло.
— Я? — удивился русоволосый. — Для многих я — Путник. Но для тебя, аке — я твой Белый Гость. Ты же читал, что к живым иногда приходит человек в чёрном? А к мёртвым приходит человек В БЕЛОМ. Рядом с чёрной бездной лежит белая, ты разве не знал?
— Чушь, детские сказки, — отмахнулся аке. — Поспеши сам признаться, кто ты. Сейчас прибегут мои люди, и ты…
— Не прибегут, — шутя перебил Белый Гость. А ведь до того перебить младшего брата удавалось только старшему. — Я отпустил их. Все твои люди были рабами. В рабах — нет воли. Я дал её и они — ушли.
Аке смерил Гостя долгим недобрым взглядом:
— Если ты врёшь, ты всё равно укорачиваешь жизнь тех, о ком солгал! Подумай о них?
— Зачем мне врать?— пожал плечами Гость. — Я равнодушен к дрожанию бытия. К тебе я пришёл, только потому что таков Закон. Человеческий Закон, аке. Боги не решают за нас, кому жить, а кому умереть. Мать Вселенная принимает всех.
— Человеческий? Что ты несёшь, ублюдок? Что такое человеческий закон для сильных? Это прах под ногами!
— Ты читал Рогарда? — Гость кивнул на лежащую у кровати книгу. — Плохо читал.
Он покачал в сомнении головой, но продолжил:
— Люди издревле знали об этом. Ещё на Земле они обратили это знание в легенду о Первых богах, предложивших смертным даровать им всё, взяв на себя лишь заботу определять — добро нечто для людей или зло. И первые люди отказались. И были изгнаны из рая, где истина определена Богами. Мы сами решаем, аке. И я пришёл предупредить, что не боги накажут тебя, и не врагов тебе следует опасаться. Твоё собственно сознание поднимется портив тёмного твоего нутра. И твоя же рука схватит тебя за горло. Так есть и так было. Путь наш во Вселенной подобен спирали. И перед очередным витком всегда наступают смутные времена, когда нравственная истина ковром ложится, попираемая ногами людей. Но только сам человек является мерилом добра и зла в этом мире. И сама природа духа нашего восстаёт тогда против тёмных глубин души. И свет в нас временно побеждает. До нового витка. Иначе цивилизация — гибнет.
Гость встал.
— Прощай же, нам не о чем больше говорить.
— Нет уж, постой! — взорвался Агескел, ослеплённый внезапной злобой…
Но гостя уже не было, лишь светильники, угасали так же медленно, как были призваны из небытия.
— Свет! — крикнул аке.
Электроника комнаты не услышала его.
Он заметался в кромешной тьме, снова не понимая, сон вокруг или явь. Нашарил экран и ударил кулаком, в кровь разбив руку…
И автоматика сработала, наконец.
Свет разгорался лениво, нехотя.
Расправленная постель, раскрытая книга на столике, висящем в изголовье кровати…
Неужели сон, морок?
Аке взял томик Рогарда, выхватил глазами верхнюю фразу…
«Когда выпускаешь живущего в душе зверя, надеешься, что уж для тебя–то он не опасен?»
…и отшвырнул прочь!
Потом, вспомнив старинную примету сноходцев, снова поднял книгу. Текст не изменился. Те же буквы змеились по белизне бумаги.
Не сон.
Слуги всё ещё не отвечали на сигналы, и он оделся, тщательно, хоть нетерпение тянуло выскочить из спальни в халате.
Открыл дверь, коснувшись ладонью — автоматика всё ещё заедала.
Прямо у порога спальни лежали оба охранника. Лица их были умиротворены и спокойны. Агескел, не касаясь, ощутил, что охранники мертвы.
Дальнейший его путь в подвалы сопровождался трупами. Трупами шпионов и рабов, буквально усеявших коридор.
Наконец, он разблокировал дверь в «синий» подвал. Там тоже лежали на полу два раба с умиротворёнными лицами и закрытыми, словно во сне глазами. Больше в подвале не было никого.
Зря я не пересел на обратном пути к Росу. Всю дорогу Келли пилил меня. Он решил, что шутку с антивеществом я задумал ещё на Гране, потому и велел ему лететь с нами.
Логика в доводах зампотеха была. Это только на словах легко переварить генератор антивещества так, чтобы он лопнул от перегрева. На деле же там столько предварительных расчетов, что только Келли с его золотыми руками мог прикинуть на глаз объем и вес, и…
Как я мог доказать ему теперь, что да, планировал использовать бродячий капитанский гений, но не обязательно таким способом?
Келли пространно объяснял мне, сколько стоит шлюпка, оснащённая реактором антивещества, сколько рапортов и объяснительных нам пришлось бы писать, если бы не подвернулся эрцог со своей посудиной. И что я ещё далеко не командующий крылом, чтобы планировать убытки в подобном объёме…
Он был прав. Нам вообще здорово повезло со шлюпками, потому что обычные десантные в игре с пиратами вряд ли имели бы такой успех. Но «Ворон» (читай «Персефону») велели освободить полностью, и чтобы перевести экипаж — легких шлюпок потребовался бы вагон и маленькая тележка. Нам и выделили пять штук этих монстров. И одного я вполне бы мог сегодня угробить.
Впрочем, мне и без нытья Келли было не весело. За время пути я несколько раз обращался мысленно к разговору с мастером Энимом. Да, я сказал «прошу», хотя сказать хотелось совсем другое. Почему я? Почему опять МНЕ нужно выбирать? Некому больше, что ли?
И выбирать мне всё время приходилось совершенно неважные для меня вещи. Если бы я мог выбрать хоть что–то стоящее…
Мы вернулись на Грану, и жизнь потекла своим чередом.
Черёд этот простой — когда солдаты долго находятся вне боя, армейская жизнь превращается в один сплошной анекдот.
Дерен проспал на следующее утро подъём. Рос поднялся ни свет ни заря, чтобы забрать по привычке Дарайю…
Эйнитка продолжала возиться с нами. Ей понравилось.
Понравилось даже то, что мы постоянно спорили и не верили вещам простым и привычным для неё. Она же полагала, что мы совершенно себя не понимаем. Не знаем истоков чувств, потребностей, желаний, болезней. Не знаем, как работает организм, что и как он просит. Поводящей это казалось забавным.
Разговор Эмора с собственным кишечником вообще вошёл в анналы, если это не очень смешно звучит.
В какое–то не предвещавшее ничего плохого утро, нам прочитали лекцию на тему, что с собственным организмом вполне возможно разговаривать. Если разговор с чужими почками и печенью требует определённых навыков — то здесь процесс более–менее доступен всем. Правда, к каждому органу нужен свой подход. С чем–то следует общаться в приказном порядке, с чем–то вежливо и ласково. Легче всего, как сказала Дарайя, неофитам удаётся диалог с кишечником. Говорить с ним нужно, как с маленьким ребёнком: ласково, немного опережая события и восхищаясь содеянным безмерно.
— Это вот так, что ли? — спросил Эмор. И проиллюстрировал. — Ах ты мой чемпион по производству …! Какая замечательная куча! Я первый раз вижу, чтобы кто–то так быстро и хорошо произвёл столько высококачественного продукта. И в такие сжатые сроки! Тебе, наверное, положена мировая премия за скорость. Это же достижение месяца!
Говорил пилот очень эмоционально, не выпуская некоторых слов, которые я не дописываю сейчас. Мы веселились. Подерзить Дарайе хотелось многим.
